Беззащитные гиганты

Эллан

— Ни одно мало-мальски стоящее дело не обходится без тех или иных жертв, — сказал Коста Млэ. — Сама по себе потеря выручки от продажи слоновой кости не является аргументом против введения запрета. На карту поставлено выживание вида, неоценимо важного как для Африки, так и человечества в целом. О каждом поколении будут судить по тому, насколько у него хватило мужества взять под защиту виды, оказавшиеся под угрозой исчезновения.

Собравшиеся слушали, затаив дыхание. С момента появления Косты на заседании рабочей группы КИТЕС по африканским слонам в Габороне все искали встречи с ним. Каждый хотел поговорить с ним и услышать его мнение: делегаты из Америки и Японии, европейских стран, представители прессы и природоохранных групп… Его решительность и прямота говорили сами за себя. Сколько уж лет политика КИТЕС в отношении слонов делалась руками малодушных и легковнушаемых людей. В интервью для прессы в мае сего года сам генеральный секретарь КИТЕС Эжен Лапуэнт признал, что группа контроля за торговлей костью КИТЕС в Лозанне получила от гонконгских и японских дельцов 200 тысяч долларов. Кто после этого поверит, что КИТЕС пойдет за слонов в огонь и в воду? И вот в лице танзанийца Косты Млэ у слонов появился настоящий защитник.

В заключение Коста остановился на ценности кости с чисто человеческих позиций.

— Слоновая кость не используется в здравоохранении и для изготовления лекарств. Но охота за костью уносит не то что благосостояние, но и сами жизни людей в нашей и других странах. Наш народ обрекается на смерть — слишком большая жертва, чтобы кучка людей за рубежами нашей страны сколачивала состояние.

Когда Коста кончил, на несколько секунд воцарилось молчание. Едва ли кто прежде осмеливался говорить столь откровенно на подобных собраниях.

Я оглядел конференц-зал, стараясь определить делегатов. Были представлены многие страны Центральной, Восточной и Южной Африки, а также страны — традиционные импортеры слоновой кости: США, Япония, Гонконг, Великобритания, Германия, Франция, Китай и Бельгия. Но, за исключением Сенегала, не было представителей от западноафриканских государств. Я указал на это ученому Пьеру Пфейферу, представителю Франции. Он понимающе кивнул.

— Видимо, потому, что страны Западной Африки твердо стоят за запрет торговли слоновой костью, — сказал он. — Зато приглашены все южноафриканские страны, противящиеся ему — Зимбабве, ЮАР, Малави, Мозамбик, Ботсвана и Замбия. Все они здесь. И если честно — секретариат собирается сделать их руками зеленую улицу торговцам костью.

Профессор Пфейфер — выдающийся биолог, тридцать лет проживший в Африке, изучая слонов. Два года назад он был изгнан с поста главы ВВФ за недвусмысленную поддержку запрета на торговлю костью. Но это не сломило его: он начал с большим успехом кампанию «За амнистию слонам» во Франции.

— Секретариат даже пригласил десять французских журналистов в свою штаб-квартиру в Швейцарии на брифинг, чтобы настроить их против запрета, — сообщил мне Пфейфер.

Глядя на секретариат КИТЕС, я только сейчас начал понимать, какая сила нам противостоит. Я, конечно, понимал, сколь сильны здесь интересы наживы, но не представлял, что настолько. В первый раз меня посетили серьезные сомнения, что нам удастся одолеть таких противников.

Махинации генерального секретаря КИТЕС и ряда сотрудников этой организации совпали с мощной атакой Зимбабве и Южной Африки, направленной против запрета. Они мотивировали свой протест тем, что у них, оказывается, еще полно слонов, за которыми установлен надлежащий контроль, так что пусть для них торговля костью остается разрешенной. К этой атаке присоединились Гонконг и Япония, заявляя, что запрет на торговлю костью приведет к потере рабочих мест. Сама Ботсвана, принимавшая конференцию, была ярой сторонницей торговли — она даже развернула выставку бивней и изделий из кости в фойе габоронской гостиницы «Сан», где проходила конференция. Когда в первый день работы конференции я вошел в гостиницу, я заметил нового ответственного за контроль торговли костью секретариата КИТЕС Дуга Хайкла. Хайкл был, как и я, канадцем, и при нашей встрече на конференции КИТЕС в Найроби он оставил впечатление славного, в чем-то даже желторотого малого с университетским дипломом. Тогда с ним было приятно общаться. Теперь же его былая учтивость девалась неведомо куда. Решительным, будто вызывающим, шагом он подступил ко мне и спросил, что я здесь делаю.

— Как что? Сижу на заседаниях, — сухо ответил я.

— У вас есть на это разрешение председателя?

— Есть, есть, не беспокойся, — сказал я и отступил от него прочь, не желая ввязываться в словесную перепалку. К счастью для меня и для других представителей природоохранных групп, на этой неделе председательствовал Ричард Лики, вновь назначенный директор департамента живой природы Кении, который заботился об участии всех заинтересованных сторон — политика, весьма отличная от образа действий секретариата КИТЕС.

У Косты были проблемы с делегацией Зимбабве. С ней работал Хрис Хаксли, бывший чиновник секретариата КИТЕС, который впервые познакомил меня в Лондоне с Йаном Паркером. Зимбабве и Ботсвана оказывали сильное давление на Танзанию. Зимбабве даже предложила ввести годичный мораторий на торговлю слоновой костью, если Танзания отзовет свое предложение к Приложению I. К счастью, Коста проявил решительность. Теперь, когда Танзания настолько укрепилась в своем мнении, ее уже ничто не заставит отступить. Но оппозиция была хорошо организована и представительна, что вызывало тревогу. Сильную команду прислали зимбабвийцы, да и позицию Ботсваны отстаивали десять человек. Главным аргументом являлась все та же потеря выручки от продажи кости, которую Коста называл несущественной по сравнению с возможной гибелью слонов.

В ответ на слова Косты Зимбабве и Ботсвана заявили, что, согласно проведенным в этих странах исследованиям, там такой излишек поголовья слонов, что необходима выбраковка. Однако через несколько дней, после консультации со специалистами, я сильно усомнился в достоверности этих «научных исследований». Никто из тех, с кем я беседовал, не мог подтвердить этих данных. Зимбабве отказалась их опубликовать, распространяя лишь оценочные сведения, вычисленные из этих взятых с потолка данных. Между тем оценка поголовья животных требует тщательной осторожности в отборе и сопоставлении данных, равно как и весьма квалифицированной подготовки. Публикация данных позволила бы сторонним наблюдателям подтвердить выводы Зимбабве в случае соответствия их действительности. Отказ зимбабвийцев опубликовать цифры и их утверждение, что, несмотря на плановый отстрел, поголовье слонов продолжает расти, вызвали во мне серьезные подозрения. Меня расстроила также благодушная позиция Ботсваны. Я узнал, что некий ученый, работавший в Ботсване, поделился с коллегой Йена Дугласа-Гамильтона мнением, что в Ботсване не проводилось никаких долговременных исследований растительности, которые могли бы определить воздействие на нее слонов; а раз так, то научный базис, на основании которого можно было бы сделать вывод, что их в избытке, оказывался чрезвычайно слаб.

Фактически единственной информацией, опубликованной рядом стран, явилась оценка популяции слонов в собственном государстве. Но поскольку государства граничат друг с другом, а слоны часто мигрируют с одной территории на другую, то, по мнению ряда ученых, с кем я беседовал, во многих случаях слонов считали дважды, и каждая страна включала в оценку популяции одних и тех же животных. Если бы мы могли найти свидетельства, которые поддержали бы эту теорию, мы могли бы нанести серьезный удар по этим оценкам. Эта мысль запала мне в голову.

Среди участников конференции распространялись во множестве тезисы и документы; к концу первого дня работы мне попал в руки листок, выпущенный гонконгским департаментом сельского хозяйства. Пробежав его глазами, я наткнулся на знакомую фотографию. Это был снимок ящика со слоновой костью, сделанный ЕИА на фабрике Пуна в Гонконге. Сопроводительный текст сообщал, что ЕИА прибегла ко лжи в фильме, выпущенном Ай-ти-эн. Ящик, изображенный на снимке, не содержал добытой браконьерами кости, как заявляла ЕИА. Власти Гонконга проследили путь груза по номеру авиарейса на ящике и выяснили, что он получен с фабрики Пуна в Сингапуре, а не в Дубае. Следовательно, заключал листок, ЕИА дала необъективную информацию, ославив Гонконг как центр нелегальной торговли слоновой костью.

Я тут же наскочил на Ричарда Чена из гонконгского департамента сельского хозяйства.

— Это вы распространяете здесь этот документ?

— Думаю, завтра будем, — уклончиво ответил он.

— В таком случае, — начал я, — есть две вещи, которые я опровергаю от имени ЕИА. Во-первых, вы воспроизвели кадр из фильма, снятого ЕИА, без нашего разрешения. Во-вторых, вы дали необъективную информацию о нашей телепередаче.

— Что вы имеете в виду?

— А то, что вы игнорировали тот факт, что в выпуске новостей Ай-ти-эн мы привели интервью с менеджером косторезной фабрики в Дубае Симоном Ли, сообщившим, что он по-прежнему направляет кость в Гонконг и что его фабрика покупает сырье, добытое браконьерами в Африке. Это не мы выдумали. Это его собственное признание. И наконец, тот факт, что ящик, изображенный на фотографии, получен из Сингапура, нисколько не ослабляет наших аргументов. Сингапурская фабрика Пуна получила в прошлом году из Дубая двадцать тонн обработанной кости. Затем эта кость была направлена в Гонконг. Ящик, изображенный на снимке, почти наверняка проделал тот же путь.

Ричарду Чену крыть было нечем.

Тогда я продолжил:

— Я думаю, вы серьезным образом искажаете информацию ЕИА и для подтверждения этой необъективной информации используете фото, принадлежащее ЕИА. Гонконгские власти окажутся в двусмысленном положении в случае распространения данного документа, и заверяю вас, что ЕИА будет вынуждена обратиться в суд для защиты нашего материала и информации.

Чен был захвачен врасплох.

— Что ж, — нерешительно сказал он, — вообще-то я еще не решил, будем ли мы рассылать завтра этот документ. Я хорошенько подумаю. Возможно, я воздержусь от этого.

Конечно же, документ так и не появился на конференции. Вместо него Чен распространил краткий, тщательно отредактированный циркуляр, подчеркивающий «значительное усиление» Гонконгом ограничений, налагаемых КИТЕС.

Дейв подъехал сюда как раз к моменту открытия конференции и представления Йаном Паркером и Роуаном Мартином отчетов о торговле слоновой костью, которые были наконец-то закончены. К сожалению, эти отчеты были разосланы делегатам по почте только на предыдущей неделе, так что лишь немногие успели их получить, а в запасе экземпляров не было. Я заподозрил, не специально ли это сделано ради противящегося запрету лобби, так как в обоих докладах подтверждалось существование нелегальной торговли.

В докладе Мартина, завершенном за шесть месяцев до конференции, шла речь о торговле слоновой костью на юге Африки. Будучи в Америке, я встретился с Крэгом ван Ноутом из «Монитор Консорциум» — одной из дочерних американских природоохранных групп, заявлявшей, что Южная Африка экспортирует 100 тонн добытой браконьерами кости в год. Роуан Мартин в своем докладе оспаривал эту цифру, но, тем не менее, допускал, что она может равняться 40 тоннам. Он также соглашался с тем, что браконьерство в Зимбабве растет.