Плохая терапия. Почему дети не взрослеют

Глава 8

. Полный сочувствия и злой как черт

Хлоя придумала хитрость, чтобы выжить в кафкианском десятом классе. Каждый день, перед тем как войти в столетние коридоры школы Спенс, альма-матер дочерей знати из Никербокер, Хлоя засовывала в ушные каналы полностью заряженные AirPods. Они давали ей небольшой запас комфорта, когда она, без друзей, проходила по коридорам и каждый день сидела за обедом в одиночестве.

"Ни один человек не стал бы с ней разговаривать, - сказала мне ее мать. Даже девочки, которых она знала с детского сада. "Она ходила на обед одна, оставалась одна каждые выходные, каждую ночь. Было понимание, что все знают, что происходит".

В октябре 2018 года пятнадцатилетняя студентка с углубленным изучением математики совершила кардинальный грех, пошутив с двумя друзьями по лагерю о худших возможных костюмах для предстоящей вечеринки на Хэллоуин. В чем же им троим точно не стоит идти в этом году? "Джордж Вашингтон, Томас Джефферсон и Джеймс Мэдисон". Отстой. Другие однозначные "нет": "Протон, нейтрон и электрон". Слишком заумно. "Изотоп, ион и нестабильный атом". Они смеялись. "Синус, косинус и тангенс".

Хлоя была умна, и она это знала. Член команды Спенса по большому теннису и отличница в учебе, она придумывала хитроумные триады, как другие дети делают трюки со скейтбордами. Хлоя и две другие девочки по очереди вносили свою лепту в список гипотетических неактуальных костюмов, которые наверняка станут одними из самых худших за все время.

"Аблатив, аккузатив, номинатив", - отметила Хлоя. "Сослагательное наклонение, инфинитив, императив"; "Моисей, Иисус, Магомет"; "Рабы, коренное население, белые поселенцы". Это было забавно! Облегчение для девушки, которая провела неразумную часть своей жизни, склонившись над книгами. Она продолжала: "свободная торговля, частичное вмешательство государства и коммунизм"; "Гитлер, Муссолини, Сталин"; "расизм, сексизм, антисемитизм".

К тому времени избитая лошадь была уже мертва, но она и ее друзья смеялись, наслаждаясь собственной сообразительностью. Они были молоды и умны, и в отсутствие мальчиков могли свободно распускать свои ботанические флаги. Хлоя выложила этот дурацкий обмен мнениями на свой личный аккаунт в Instagram. Этим она опрокинула карточный стол, на котором была устроена ее осторожная жизнь.

На следующий день в школе две одноклассницы Хлои Спенс столкнулись с ней, заявив, что их оскорбил ее пост. Хлоя немедленно извинилась перед девочками и удалила пост. Но было уже слишком поздно, да и конфронтация была формальной. Девочки уже сделали скриншоты трансгрессивного поста и побежали к администрации. Они утверждали, что стали жертвами расизма и антисемитизма, содержащихся в посте.

Другие девочки Спенс почувствовали металлический привкус крови в воде. Они побежали в администрацию, чтобы подать свои жалобы. Они ложно утверждали, что Хлоя шутила в Интернете о том, что наряжает своих друзей "рабами и рабовладельцами", "евреями и Гитлером". Хлоя заставила их чувствовать себя "страшно и небезопасно".

Директор по институциональному равенству Спенса и небольшая группа администраторов призвали Хлою к ответу. Она сломалась, истерически расплакалась , как говорится в жалобе, которую позже подали ее родители. До этого она никогда не попадала в неприятности.

Администраторы Спенс созвали два собрания всех классов без присутствия Хлои, чтобы обсудить "инцидент", который начал обретать самостоятельную жизнь. На собраниях администраторы публично обвинили Хлою в расистском поведении, хотя так и не уточнили, в чем оно заключалось.

Несколько обвинителей признались, что не видели оскорбительного сообщения, и никто из администраторов не удосужился прочитать его текст, говорится в жалобе. Обвинителям Хлои было достаточно обиды. Их боль - доказательство вреда.

Во время обсуждения предполагаемого антисемитизма Хлои никто из школьных чиновников не отметил, что ни один из оскорбленных учеников не был евреем. Администраторы Спенса тоже не обратили внимания. Но Хлоя - еврейка. Двумя годами ранее многие из ее обвинителей присутствовали на ее бат-мицве.

Хлоя несколько раз извинялась перед обиженными учениками. Один из школьных администраторов настоял на том, чтобы Хлоя принесла "расово ориентированные" извинения одному из своих обвинителей, то есть извинилась "как белая девушка". Хлоя сделала то, о чем ее просили. Но этого никогда не было достаточно.

Можно было бы предположить, что в Спенсе, где "эмоциональные и социальные компетенции" являются явным образовательным приоритетом, такая расчетливая межличностная жестокость будет редкостью. Разве наличие "эмпатии" в качестве основной ценности не должно означать, что школа может смотреть на вещи с точки зрения несправедливо обвиненного подростка? Как могло случиться, что у школы, которая провозглашает "сочувствие" одним из "ключевых навыков гражданской активности", нашлось так мало средств для Хлои?

Хрупкие монстры

К моменту разговора с матерью Хлои я уже знал, что школьные терапевтические вмешательства вряд ли приведут к появлению более здоровых и эмоционально устойчивых детей. Но я предполагала, что, как минимум, акцент на эмпатии должен был способствовать созданию более заботливой обстановки. Обучение "сопереживанию" было заявленной целью социально-эмоционального обучения с самого начала существования программы. CASEL, стандартный носитель программ социально-эмоционального обучения, определяет SEL как процесс, посредством которого молодые люди учатся "чувствовать и проявлять сопереживание к другим". Обучение детей сопереживанию другим является частью "социальной осведомленности", одной из "пяти основных компетенций", которым обещает научить SEL. Так почему же социально-эмоциональное обучение совпало с поразительным всплеском межличностной жестокости?

"Это порождает невероятных нарциссов", - сказала мне Париса, мать иранского происхождения, отправившая своего сына в одну из самых престижных подготовительных школ Нью-Йорка. По ее словам, вся эта сосредоточенность на себе неизменно приводит детей к осознанию того, что кто-то в классе делает их несчастными. "И тогда приходится наводить порядок в классе, чтобы люди с неправильным мнением либо молчали, либо говорили неправильные вещи и принимали на себя последствия".

Кейтлин - американка корейского происхождения, отправившая своих детей в шикарную школу в Калифорнии. Она рассказала мне, что в современных престижных подготовительных школах, где особое внимание уделяется социально-эмоциональным навыкам, "важно только то, во что ты веришь и что чувствуешь. Вы не должны относиться к взрослым с доверием или уважением", - сказала она. "Они не знают больше, чем вы. Только то, что вы чувствуете, и есть то, что вы знаете. И тогда вы просто выпускаете на свободу кучку маленьких самовлюбленных существ и даете им повод нападать друг на друга".

В современной терапевтической школьной среде ученики подвергаются тирании не только своих собственных чувств. Они живут под тиранией чувств друг друга. И в отличие от строгих школ прошлых эпох, современное правление чувств бесконечно капризно, расплывчато в своих предписаниях, безразлично к фактам и доказательствам. Наказания усиливаются до тех пор, пока обиженные не будут удовлетворены, наконец-то им надоел вызванный ими бунт. Не знать, кто может обвинить вас в следующий раз, - все равно что лезть в мусоропровод, чтобы достать крышку от бутылки. Паучье беспокойство, что кто-то может щелкнуть выключателем, сохраняется еще долго после того, как вы благополучно убираете пальцы с перемалывающих пластин.

Проблема с эмпатией

Можно ошибочно предположить, что существует некий парадокс эмпатии. Возможно, в школах неправильно преподают "эмпатию", и если бы они исправили свои методы, то наступила бы великая социальная гармония? Это не так. Как известно академическим психологам, изучающим эмпатию, несправедливость и жестокость могут быть даже предсказуемым результатом того, что эмпатия ставится во главу угла.

Эмпатия - это фокусировка внимания на определенных людях здесь и сейчас", - пишет профессор психологии Йельского университета Пол Блум в своей важной книге "Против эмпатии". "Это заставляет нас больше заботиться о них, но оставляет нас нечувствительными к долгосрочным последствиям наших поступков и слепыми к страданиям тех, кому мы не сопереживаем или не можем сопереживать. Эмпатия становится предвзятой, толкает нас в сторону парохиализма и расизма".

Интеллектуально мы можем ценить жизни миллиардов людей по всему миру. "Но что мы не можем сделать, так это сопереживать им всем", - пишет он. "Действительно, вы не можете сопереживать более чем одному или двум людям одновременно. Попробуйте".

В неспособности сопереживать более чем двум людям одновременно никто не виноват. Это просто особенность естественных ограничений эмпатии. "Это прожектор с узким фокусом, который ярче всего светит на тех, кого мы любим, и тускнеет для тех, кто странный, другой или пугающий", - пишет Блум. Мне кажется, что мы знаем это скорее инстинктивно: запреты на кумовство основаны на признании того, что наша естественная эмпатия к родственникам приносит в жертву справедливость и, в конечном счете, благополучие группы.

Если руководствоваться справедливостью, то можно заложить основу для равного отношения ко всем. Но поставьте во главу угла эмпатию - почувствуйте перед собой боль "жертв" - и вы не только, скорее всего, будете относиться к "группе вне игры" гораздо хуже. Вы даже можете относиться ко всем хуже. Капитан полиции, который сочувствует некомпетентному офицеру, в результате делает общество менее безопасным (и офицера тоже).

Самые самоотверженные поступки млекопитающие совершают ради своих детей. Самые жестокие - в их защиту. Там, где человеческими взаимоотношениями управляет эмпатия, мы видим удивительную заботу об инсайдерах наряду с жестокостью и безразличием к чужакам.

Это может объяснить, почему терапевты иногда непреднамеренно подталкивают клиента к разводу, делая заявления, подрывающие отношения, и представляя отсутствующего супруга в невыгодном свете. Не то чтобы эти терапевты обязательно были черствыми; возможно, они просто не умеют сопереживать.

Терапевты охотнее сопереживают платным клиентам, чем тем, у кого нет возможности выступить в свою защиту. Как естественно посоветовать охладить отношения с мамой, отправить смс о "разрыве дружбы" или затеять "дружеский развод". Ужасно трудно думать о ребенке, которого вы никогда не видели, - скажем, о маленькой девочке, чья жизнь вот-вот будет разрезана на две части, - когда ее плачущая мама сидит на вашем диване.

Эмпатия неизменно предполагает выбор, чьи чувства короновать, а чьи игнорировать. Чрезмерное упование на эмпатию как на руководство к посредничеству в человеческих делах приводит именно к тем несправедливостям, которые мы наблюдаем сегодня в школах: фальшивым показательным процессам якобы в защиту маргинальных учеников, наряду с умопомрачительной жестокостью по отношению к неугодным. Эмпатия - это узкое отверстие для интенсивной заботы. Те, кто находится за ее пределами, расплываются в ничто.