Плохая терапия. Почему дети не взрослеют

И как адвокаты считают, что даже плохие люди имеют право на ревностную защиту, так и Лофтус уверен, что даже плохие люди должны быть осуждены на основании веских доказательств. Обвинения, внезапно вспомненные спустя двадцать лет, так часто содержат ошибки, что их необходимо проверять, независимо от того, насколько шокирующим было обвинение или мерзким обвиняемый.

Ее голос густеет от эмоций, когда она говорит о надлежащей правовой процедуре и несправедливости осуждения подсудимого на основе мозаики фактов и вымысла. В наше время, когда даже профессора права научились держать свой рот на замке перед лицом культурной давки "верьте женщинам", я удивлялся, как она умудряется так заботиться о качестве доказательств, используемых для преодоления презумпции невиновности.

Она немного подумала, прежде чем зазвучал ее бодрый альт. "Я не такая, как другие люди. И я не знаю, как. Я имею в виду, что долгое время я заботилась о ложно обвиненных. И это не потому, что меня ложно обвинили. Думаю, когда я была подростком, я, вероятно, делала большинство из тех вещей, в которых меня обвиняли". Ее рот кривится то ли от сожаления, то ли от смущения, как будто она сама себя изводит.

"У меня есть еще одна гипотеза", - говорит она. "Ну, когда в твоем детстве мать утонула, когда тебе было четырнадцать, тетя, которую ты видел умирающей в железных легких, когда тебе было двенадцать, от миастении гравис, твой дом сгорел, и ты потерял практически все..." - пожимает она плечами. Как и Ортис, Лофтус считает, что невзгоды, пережитые в детстве, углубили ее мировоззрение и позволили ей оказаться в уникальном положении, чтобы помогать другим. Она отвергает мнение о том, что трудности сами по себе делают вас больным.

В детстве Лофтус подверглась сексуальному насилию со стороны няни. Позже, в старших классах, мальчик навалился на нее сверху, а она пыталась вырваться. Она знает, что эти переживания пугают, и не сомневается, что они имеют место. Но простого утверждения о них, по ее мнению, недостаточно для вынесения обвинительного приговора. Достоверность воспоминаний имеет значение. Она важна даже в том случае, если подсудимый - плохой человек.

И она лично знает, как легко обмануться ложной памятью. Спустя много лет после смерти матери она "вспомнила", что обнаружила тело матери в семейном бассейне, после того как родственник настойчиво внушил ей, что так и было. Позже родственник позвонил и сказал, что ошибся: трагическое открытие сделала вовсе не Элизабет-подросток.

По ее словам, память, как и актерская игра, также творческая, впечатлительная и принципиально непостоянная. Дети особенно легко ведутся на вопросы ; социальное влияние и подкрепление могут сильно влиять на ответы детей. "Терапевты могут даже ненароком подать сигнал, что им интересно то, что вы говорите, или выглядеть скучающими, когда им это неинтересно. И люди будут реагировать, потому что хотят, чтобы терапевт был заинтересован. Они хотят нравиться терапевту. Они хотят, чтобы терапевт проводил с ними время и получал от этого удовольствие", - говорит Лофтус. Если терапевты, учителя и родители, расспрашивая детей, ищут в них детские травмы, дети, скорее всего, их предоставят".

Полезно ли все это для детей?

Оставим на время в стороне весьма спорную теорию о том, что травматический опыт создает "память тела", хранящуюся таинственным образом за пределами центральной нервной системы - в шее, плече, локте. Оставим в стороне сомнительную идею о том, что мы наследуем исторические травмы наших предков через эпигенетику, как предполагают Мате и другие.

Отбросьте недоказанную идею о том, что травматический детский опыт обычно влияет на эмоциональную жизнь взрослого человека, мешая ему поддерживать хорошие отношения, работать, нормально реагировать на обычные стрессовые ситуации и стать тем гражданином, на которого все мы можем положиться. Подавляющему большинству взрослых удается сделать именно это - подняться над детской болью, сосредоточиться на настоящем и будущем и жить дальше. Забудьте о том, что до недавнего времени в истории человечества почти все признаки того, что мы сейчас называем "детской травмой", были просто фактами жизни: голод, потеря родителей, братьев и сестер, война, даже случаи физического насилия.

Хорошая ли это идея - убедить миллионы взрослых людей в том, что детские невзгоды наносят неизгладимый ущерб их телу и психике? Ван дер Колк специализируется на посттравматическом стрессовом расстройстве (ПТСР) и изможденных в боях солдатах, которые видели самые жестокие сражения. Посттравматическое стрессовое расстройство существует, и для тех, кто им страдает, возможно, имеет смысл обратиться к психотерапевту с некоторыми методами, которые пропагандирует Ван дер Колк.

Но имеет ли смысл относиться ко всем детям - детям, родившимся сегодня, выросшим в Брентвуде, Парк-Слоупе и Линкольн-Парке, - так, как будто они, скорее всего, пережили подобное потрясение? Стоит ли говорить маленьким детям - открыто или просто в явном, навязчивом намеке - о том, что они могут быть омрачены травматическими повреждениями? Должны ли мы, как общество, спонсировать возглавляемые терапевтами (и эрзац-терапевтами) поиски скрытых травм у наших детей?

"Я так не думаю", - говорит Лофтус. "Потому что, если вы верите, что в вас запрятана травма, и используете все эти практики, чтобы попытаться ее вытащить, вы иногда в процессе создаете воспоминания о травме, которые не являются реальными - если это хоть в чем-то похоже на те случаи, которые я расследовал, изучал и писал о них".

Я спрашиваю ее, может ли отношение ко всем детям с предположением, что они могли испытать травму, заставить их пересмотреть свое детство, представив его в более темном или страшном свете. "Ну, если вы будете вознаграждены за придумывание ужасных историй, то это основная скиннеровская идея", - говорит она, имея в виду исследования по обучению поведению, которые проводил Б. Ф. Скиннер.

"Подкрепление увеличивает поведение, а наказание уменьшает его. Так что если вы получаете подкрепление за то, что думаете о травмирующем опыте, вы усилите это поведение".

Лофтус говорит, что такое может происходить и в групповой терапии. Возникает своего рода единоборство, в котором участники преувеличивают свою боль, чтобы соответствовать пафосу того, чем делились другие. Участники, которых поощряют бросаться в свои гиперболы, могут поверить в это.

"Это немного похоже на покер на память, - говорит Лофтус, позаимствовав фразу, которой она обязана своему коллеге. "Я собираюсь сравнить вашу память и поднять вас с моей еще более причудливой, еще более яркой и еще более интересной памятью". Это происходит потому, что если кто-то говорит: "Ну, я действительно думаю, что у меня есть скрытая травма, просто я не могу вспомнить", - это довольно скучно для группы, когда вы сидите рядом с кем-то, кто рассказывает вам о сатанинском ритуальном насилии". По словам Лофтуса, групповые сеансы могут заставить детей "вспомнить" то, чего никогда не было, или изменить свои воспоминания о том, что было, что еще больше усиливает драматизм.

Одно дело - относиться к детям, недавно пережившим настоящую трагедию, с дополнительной деликатностью и приспособлениями. Но "уход с учетом травмы" и "образование с учетом травмы" просто предполагают наличие травмы и начинают лечение. Ятрогенные последствия неизбежно последуют.

Культура, учитывающая травмы

Многие из самых известных психодинамических терапевтов сегодня на словах говорят о "стойкости", но их настроение оставляет желать лучшего, а прогноз - бесконечной бури. Они являются гордыми наследниками идеи ван дер Колка о том, что тело ведет счет. Они осуждают "влияние детских травм" и ссылаются на наше "травматическое тело (вечная борьба или бегство)".

Почитайте бестселлер New York Times о психотерапевте и советчице семи миллионов подписчиков в Instagram Николь ЛеПера, "холистическом психологе", которая обещает дать "силу, чтобы исцелить себя". Ее видеоролики на YouTube собрали более десяти миллионов просмотров. Она бесплатно раздает свои советы в твитах, которые регулярно набирают миллионы просмотров. Вот лишь одна из жемчужин среди множества других, имеющих схожий эффект:

"Вы испытываете трудности в отношениях, боитесь быть брошенным и не любите просить о помощи?" - начинается одна из тем. "Возможно, вас воспитывали".

Воспитывали?

Она дает следующее определение: "Родительство - это "невидимая" форма травмы, которая часто не признается в нашем обществе. Она возникает, когда родители рассчитывают на то, что их дети будут оказывать им эмоциональную поддержку и вести домашнее хозяйство. Это перемена ролей".

LePera предлагает список симптомов для самодиагностики:

Взрослым, которых воспитывали родители, приходится нелегко:

коммуникативные навыки

неспособность понять свои эмоции

неспособность удовлетворить свои собственные потребности

гипернезависимость ("Я могу все сделать один")

страх попросить о помощи или принять ее

эмоциональная незрелость/высокая реактивность

защитная реакция в отношениях

модели созависимости

модели самопредательства

низкая самооценка

отсутствие чувства собственного достоинства

Видите себя где-то в этом списке? Почти каждый.

Учитывая ее богатый опыт борьбы с паршивыми терапевтами, я спросил Лофтус, на что следует обратить внимание будущему пациенту, чтобы избежать шарлатанов. Она сразу же посоветовала: остерегайтесь контрольных списков симптомов. "Вы слишком много или слишком мало доверяете людям?" "Вы слишком много пьете или полностью воздерживаетесь? Все эти контрольные списки, в которых вы должны проверить, есть ли у вас эти симптомы, говорят о том, что вы подвергались сексуальному насилию в детстве. И каждый может найти себя в этом списке", - говорит Лофтус.

Как и многие популярные сегодня терапевты, ориентированные на травму, ЛеПера не только пропагандирует контрольные списки симптомов, которые забрасывают широкую сеть. Она посыпает свою публику диагнозами. Существует пять основных способов, с помощью которых ваши родители могли воспитывать вас, - сообщает она читателям. Отношение к вам как к сверстнику; переутомление; борьба с зависимостью; замкнутость; иммиграция.

То, что вы иммигрант, автоматически вносит вас в список? Она объясняет: "Родители, которые жертвуют собой и привозят своего ребенка в другую страну ради лучшей жизни, вынуждены полагаться на своих детей в вопросах языка, оплаты счетов или понимания культурных норм. Дети играют взрослые роли по необходимости". Кто-то может подумать, что родители, которые пожертвовали столь многим ради своих детей, просто замечательные, если говорить о родителях. Но в мире травмы они являются носителями "невидимой травмы".

Любимый ложный диагноз многих терапевтов, "комплексное посттравматическое стрессовое расстройство", был категорически отвергнут редакторами DSM - несмотря на усилия таких психиатров, как Ван дер Колк, ведущий сторонник его включения. Тем не менее популярные психотерапевты вроде ЛеПера продвигают этот диагноз, как будто он является признанным расстройством.