Плохая терапия. Почему дети не взрослеют

Несколько академических психологов, с которыми я разговаривал, считают, что эта точка зрения полностью ошибочна. Они хотели, чтобы я знал, что эта теория противоречит лучшим исследованиям. На самом деле их работа показала обратное: устойчивость, а не постоянная травматическая реакция - это норма. Даже если дети подвергаются отчаянным лишениям - нищете, алкоголизму в семье, нестабильности семьи, психическим заболеваниям родителей, - исследования показали, что во всех, кроме самых тяжелых, обстоятельствах они обычно демонстрируют жизнестойкость.

"Воспоминания не хранятся "в теле" [то есть в мышечной ткани], и понятие "воспоминания тела" чуждо когнитивной нейронауке памяти", - пишет Макнелли в статье, опровергающей ван дер Колка. Когда вы пережили потенциально травмирующее событие, вы с особой вероятностью будете помнить его явно. Нет никаких доказательств того, что даже люди, пережившие самые тяжелые травмы, хранят воспоминания в неявном виде или что эти воспоминания могут храниться вне центральной нервной системы.

Идея о том, что мы носим в своем теле травмы наших молодых - и уж тем более травмы наших предков, - может оказаться пиар-кампанией в поисках товара. Академический психолог Мартин Селигман, лауреат премии APA за пожизненный вклад в психологию, так проанализировал и обобщил исследования, посвященные детским травмам: "Основные травмы детства могут оказывать некоторое влияние на личность взрослого человека, но это влияние едва уловимо. . . . Согласно этим исследованиям, нет никаких оснований винить в своей взрослой депрессии, тревожности, неудачном браке, употреблении наркотиков, сексуальных проблемах, безработице, избиении детей, алкоголизме или гневе то, что случилось с вами в детстве."

В то же время многие мои друзья были абсолютно убеждены в идее, к которой я относилась все более подозрительно: что на наших телах незримо татуируются травмы. Что любое резкое слово, произнесенное нами, или наказание, назначенное нашим детям, - любой момент, когда мы позволяли им сомневаться в нашем одобрении, - оставляли неизгладимые эмоциональные шрамы. И, что самое сомнительное, что детям помогают учителя, которые относятся к ним так, будто они недавно выжили в окопах Вердена.

Дети начальной школы не являются ветеранами боевых действий

В 2001 году ван дер Колк помог основать Национальную сеть по борьбе с детским травматическим стрессом, которая сегодня насчитывает более 150 центров по всей стране. Сеть создала программы, учитывающие травму, в школах, системах ювенальной юстиции и органах социального обеспечения детей, а также помогла привлечь в классы "учителей, чувствительных к травме".

Сеть Ван дер Колка научила целое поколение учителей рассуждать на основе снимков мозга людей, страдающих посттравматическим стрессовым расстройством, и детей с неблагоприятным детским опытом. "Наша цель во всех этих усилиях - перевести науку о мозге в повседневную практику", - пишет он

Но это не работает. По мнению Джеймса Макго, заслуженного профессора нейробиологии Калифорнийского университета в Ирвайне, ошибочно переводить рассуждения с жертв ПТСР, переживших травматическое событие, на детей, которые растут в ужасных условиях. С точки зрения нейронауки, это совершенно разные явления. "Он смешивает условия, возникающие при формировании эмоционального переживания, с условиями продолжительной травмы", - сказал мне Макгоу о ван дер Колке.

С точки зрения мозга, существует огромная разница между внезапным шоком, когда вы видите, как ваше подразделение уничтожается самодельным взрывным устройством, и изнурительными мучениями, когда вы росли с отцом-алкоголиком. Мы можем называть их оба "травмой", но с точки зрения нейробиологии это совершенно разные события.

"Совсем другое дело - говорить о травме, полученной в течение длительного периода времени, скажем, у отвергнутого ребенка, - говорит Макго. И это ошибка, если не сказать нечестность, делать нейронаучные утверждения о детях, переживших плохое детство, на основе нашей работы с солдатами, пережившими дискретный и внезапный шок".

Сканирование мозга солдат и жертв несчастных случаев с посттравматическим стрессовым расстройством не обязательно говорит нам что-то о мозге детей, которые страдали от отсутствия заботы или постоянного насилия со стороны родителей. Ошибочно экстраполировать одно на другое. Дети, пережившие пренебрежение или жестокое обращение, нуждаются в помощи и поддержке. Приравнивание их к ветеранам боевых действий не приближает их к получению помощи.

Исследования мозга не доказывают, что травма навсегда изменит ваш мозг

Люди сложны, а мозг - бесконечно сложен. И каждый психиатр, с которым я разговаривал, подчеркивал, что мы действительно мало знаем о том, как работает мозг. Действительно, ребенок, подвергшийся сексуальному насилию, избиению и имеющий родителей, находящихся в заключении, может с большей вероятностью получить сердечный приступ или стать жертвой наркомании во взрослом возрасте. Главный вопрос: почему? У нас нет никаких доказательств того, что травматический опыт вызывает сердечные заболевания или зависимость. И сердечно-сосудистые заболевания, и наркомания могут быть вызваны нездоровым поведением, которое ребенок перенял в детстве.

Как объяснил мне доктор Поуп в нашем телефонном интервью, рассуждения ван дер Колка, включая впечатляющие на первый взгляд исследования мозга, на которых они основаны, страдают фатальными методологическими недостатками. ПЭТ-исследования Ван дер Колка якобы показывают области различий (и повреждений) в мозге, возникающие в результате детских травм. Как и исследование ACEs, ПЭТ-исследования Ван дер Колка раздираются предвзятостью отбора, предвзятостью информации и сбивающими с толку переменными.

Предвзятость отбора возникает, когда в исследование чрезмерно включается определенный тип испытуемых. Пациент, страдающий текущей психопатологией и переживший сексуальное насилие в детстве, с большей вероятностью попадет в исследование, изучающее связь между этими двумя переменными. Это исследование может обнаружить более сильную связь между этими двумя переменными, чем это оправдано, просто на основании включенных в него испытуемых.

Доктор Поуп предложил эту разрушительную, хотя и причудливую, аналогию. В XIX веке многие врачи считали, что чрезмерная мастурбация может вызвать психические заболевания, возможно, даже безумие. Предположим, говорит Поуп, что мы - современные исследователи-психологи, отправленные на машине времени в девятнадцатый век с доступом к современным инструментам. Во время нашего путешествия мы набираем двадцать взрослых людей, которым их врачи старого времени поставили диагноз "психическое расстройство, вызванное мастурбацией". Мы подвергнем наших испытуемых целой батарее современных тестов и сравним результаты с результатами двадцати взрослых, у которых вообще нет никаких психических заболеваний. Что мы обнаружим? По словам Поупа, у пациентов с "болезнью, вызванной мастурбацией", скорее всего, будут снижены способности к вниманию и кратковременной памяти. "У них могут наблюдаться нейроэндокринные отклонения, например, повышенный уровень кортизола или изменения других гормонов гипофиза или гипоталамуса в мозге. У них даже может быть меньший гиппокамп", - пишет он.

Врачи девятнадцатого века, похоже, довольны тем, что мы подтвердили их диагноз - безумие, вызванное мастурбацией. Но, конечно, наше "открытие" - это мираж, созданный предвзятостью отбора. "Мы просто показали, что группа людей, отобранных потому, что они были больны, отличается от группы людей, отобранных потому, что они были здоровы. Мы не можем логически экстраполировать это наблюдение, чтобы сказать, что мастурбация вызвала те отклонения, которые мы наблюдали", - говорит Поуп.

Точно так же мозг взрослых людей, страдающих ПТСР и зависимостью, которые описывают ван дер Колк и Мате, может действительно иметь более высокий уровень кортизола или меньший размер гиппокампа. Не исключено, что многие из этих пациентов пережили неблагоприятный детский опыт. По причинам, не связанным с нанесением травмы в детстве, дети, выросшие с родителями-наркоманами, могут быть более склонны к тому, чтобы стать наркоманами (более широкий доступ к наркотикам, меньшие ожидания, что они будут избегать наркотиков, и, конечно же, ДНК). Ни один из этих мозговых маркеров не докажет, что травма, полученная в результате воспитания наркоманами, привела к различиям в их мозге.

Информационная предвзятость возникает всякий раз, когда текущие знания респондентов изменяют их воспоминания о более раннем событии. Неудивительно, что взрослые испытуемые, которые знают, что в настоящее время страдают от психопатологии, с большей вероятностью "вспомнят", что пережили детскую травму, и назовут ее причиной.

Поуп привел в пример известное исследование, проведенное в Гарварде, в котором приняли участие около сотни женщин, родивших детей с врожденными пороками развития, и группа сравнения, состоящая из женщин, родивших нормальных детей. Авторы исследования спрашивали этих женщин, помнят ли они, что пользовались гормональными противозачаточными средствами или подвергались другим воздействиям во время беременности до того, как узнали о своей беременности.

Матери детей с врожденными дефектами, отчаявшись объяснить проблемы со своими детьми, гораздо чаще вспоминали, что, да, они использовали гормональные противозачаточные средства во время беременности. Но на самом деле, когда исследователи вернулись и изучили медицинские карты, между двумя группами матерей практически не было разницы в частоте использования противозачаточных средств во время беременности.

"Это было вызвано исключительно тем, что если у вас родился ребенок с врожденными пороками развития, то, естественно, вы будете перебирать в памяти все, что могли вспомнить, пытаясь найти этому объяснение. И в результате у вас возникнет предубеждение в пользу того, чтобы сообщать обо всех этих неблагоприятных последствиях в прошлом, - говорит доктор Поуп. Так и взрослые люди, которые борются с зависимостью или пытаются устроиться на работу, если вы спросите их, были ли у них неблагоприятные переживания в детстве, скорее всего, ответят, что были.

И, наконец, исследования детских травм, в том числе и сканирование мозга, сопряжены с наличием сбивающих с толку переменных - внешними причинами всех наблюдаемых якобы корреляций. Долгое время считалось, что чрезмерное потребление соли вызывает высокое кровяное давление, потому что, как выяснилось, люди, которые едят много соленых закусок, часто страдают ожирением и употребляют алкоголь. Переменные потребления алкоголя и ожирения затушевывают относительно слабую связь между потреблением натрия и кровяным давлением.

То же самое может оказаться справедливым и для исследований сканирования мозга, на которые ссылается ван дер Колк и которые, похоже, показывают различия в мозге людей с длительной историей травматического стресса. Наличие травматического стресса в вашей жизни и определенные различия в мозге могут быть результатом третьей переменной, скажем, плохого пренатального ухода или определенных генов (например, генов, которые могли склонить вас и ваших родителей к наркомании). Более того, последующие исследования ветеранов Вьетнама показали, что маленький гиппокамп - это фактор риска развития посттравматического стрессового расстройства, а не результат травмы, полученной во время войны. Гуру травматологии, возможно, полностью перевернули реальную стрелу причинно-следственной связи между меньшими структурами мозга и посттравматическим стрессовым расстройством.