Украинская трагедия. Технологии сведения с ума

Разделы Речи Посполитой: политические уроки

Варшаву сгубили выборы и шляхетская демократия. Еще во времена правления Петра Великого в Речи Посполитой существовал внутренний конфликт. Саксонский ставленник, польский король Август I пытался усилить королевскую власть. Однако Россия поддержала Тарногрод-скую конфедерацию шляхты, выступавшую против политреформы. Так удивительным образом пересеклись интересы самодержавной России и польской шляхты.

В XVIII веке Петербург через польскую шляхту влиял на политику Варшавы. Речь Посполитая была слабым, коррумпированным государством с нищей, но гонористой шляхтой и магнатами-олигархами, имевшими частные армии. Король в этой схеме являлся фигурой вечного компромисса вроде президента Украины по задумке политреформы Кучмы, разобранной нами выше.

Россию полностью устраивали коррумпированная шляхта и слабые короли. Казалось, ключик к польской политике найден на века. Но что-то пошло не так. Екатерине Великой не удалось посадить на трон своего фаворита Станислава Понятовского, который пытался провести внутриполитические реформы. Формально речь шла о равноправии для православного населения Речи Посполитой, но фактически Сейм (парламент PH.) присвоил для этого русской императрице статус гаранта «кардинальных прав». Это давало Петербургу возможность многое блокировать в государственных процессах Варшавы. Нельзя сказать, что это была инициатива исключительно России, односторонний акт надругательства над «незалежностью». На стороне Екатерины выступал не только сам король Понятовский, но и влиятельные семьи вроде Чарторыйских. В общем, в шляхте действовал раскол по вопросам евразийской интеграции с Российской империей.

Было много взяток, интриг и предательств, а в результате возникла Барская конфедерация, которая начала вооруженное сопротивление «русскому оккупанту» королю и всей пятой колонне. В Речи Посполитой случился свой Евромайдан. Жгли поместья и урожай, ловили друг друга и продавали за выкуп, обстреливали из артиллерии города. Одновременно на Правобережной Украине, которая тогда входила в состав РП, началось свое восстание, которое позднее назовут Колеевщиной, — одна из самых драматических страниц истории польского и еврейского меньшинств на Украине. Восставшие козаки резали всех подряд, но если поляки еще могли рассчитывать на защиту, создавая ополчение и нанимая других Козаков для обороны, то безопасность евреев не гарантировал никто. Особенностью погромов было то, что в Речи Посполитой евреи, не являясь шляхтой, брали землю и недвижимость в аренду у местной элиты. Так повелось и происходило веками, что кабаки в местечках и мелкие банковские услуги (кредит, обмен валюты, перевод в другой город) был и отданы на откуп еврейской общине. Естественно, грабили в первую очередь тех, у кого есть деньги и алкоголь.

В итоге нужная инициатива о равноправии для православных в Речи Посполитой превратилась в серьезную проблему на западных границах. Пылало от современного Гродно до современного Днепропетровска более 1000 километров.

Пока разгоралась гражданская война с погромами в РП, Турция объявила войну России. Таков результат сложной интриги Франции, которая в польском кризисе играла против России.

В регионе не было силы, кроме русской армии, которая могла бы остановить войну на границе, грозящую в любой день перекинуться на новую территорию. Однако Россия оказалась не готова взять под контроль всю территорию Речи Посполитой — не имелось «калибров» в достаточном количестве и Черноморский флот еще не окреп.

В итоге Петербург на троих с Берлином и Веной забрал под свой контроль проблемные регионы РП. России досталась Прибалтика и часть современной Белоруссии, а большая часть Правобережной Украины осталась за Варшавой.

Даже после первого раздела никто не хотел полного краха Речи Посполитой — слабая, зависимая РП устраивала всех. Интересно, что первому разделу военного сопротивления никто не оказал. Переход под контроль состоялся в 1772 году, а в 1773-м Сейм уже признал новую реальность. Австрии достались Галиция и Южная Польша, Германии — Померания (Поморье) со стратегически важным устьем Вислы. Так Варшаву фактически отрезали от Балтики.

Россия, может, и хотела взять под контроль больше, но вела войну с Турцией. Одновременно вспыхнуло восстание Пугачева в тылу. Вскоре оно распространилось на все Поволжье, Южный Урал и калмыцкую степь, грозя перекинуться на заводские города Урала и в казахскую степь.

Казалось, польская проблема решена малой кровью. Не будем вдаваться в перипетии польской внутренней политики, но в 1791 году там снова организовали Майдан. В итоге утвердили новую конституцию, серьезно ограничившую власть шляхты, и провели централизацию королевской власти. Одновременно в городе Пинске, что сейчас в Белоруссии, король Понятовский, который 20 лет назад был ставленником России, объявил о намерении создать отдельную православную церковь, которая будет подчинена Константинополю.

Решения короля снова раскололи шляхту — образовалась Тарговицкая конфедерация, выступавшая против политических реформ. Россия решила поддержать эту группировку, которая в наших реалиях по своей легитимности ничем не отличается от ЛДНР.

Через три месяца после вступления русской армии сопротивление прекратилось, король Понятовский присоединился к конфедератам и отменил свои же решения.

И даже после этого Россия не стремилась присоединять новые регионы Речи Посполитой. Нарастала новая угроза: во Франции свергли монархию и учредили первую внесословную республику. Эти революционные и опасные идеи начали активно распространяться в демократически-хаотической Польше. В Петербурге, Берлине и Вене больше всего боялись аналогичной революции в Речи Посполитой. Поэтому приняли решение о новом разделе, так как центральная власть в Варшаве не контролировала регионы, где правили магнаты либо преступная анархия.

В эти годы православные крестьяне массово бежали на территорию Российской империи, спасаясь от взаимных польско-козацких зачисток, которые продолжались до ликвидации Речи Посполитой.

После второго раздела РП России досталась практически вся современная Белоруссия и Правобережная Украина, включая Волынь.

Несмотря на желание сохранить хотя бы виртуальную Речь Посполитую, Варшаве оставили лишь номинальную «незалежность». А через год произошел третий раздел, потому что государство в Польше было полностью уничтожено — шляхта разобрала суверенитет по «незалежным маеткам».

Регионы Речи Посполитой достались Российской империи помимо ее воли. Ей требовались ресурсы для развития новых регионов — Новороссии и Бессарабии. Целью-максимум Петербурга был Царьград, то есть изгнание турок из Константинополя. Польские проблемы в качестве внутренних имперских проблем явно не мотивировали Екатерину Великую на разделы Речи Посполитой. Империя до последнего не хотела брать себе регионы вечных бунтов и майданов, надеясь закапсулировать хаос внутри. Однако центральная власть в Варшаве уже ничего не контролировала — на границе с Россией разгорелось восстание Костюшко, которое быстро перебросилось на Литву и Привислинский край, что создало угрозы для империи. Поэтому польскую проблему пришлось ликвидировать окончательно — вместе с восстанием. Суворов сделал это за полгода.

На уровне общества кризис постРечи Посполитой был похлеще кризиса постУкраины. Российская империя вместе с этими регионами получила огромное количество еврейского населения. До этого момента лицам иудейского вероисповедания было запрещено селиться в империи, автохтонов же насчитывались единицы. Что делать с евреями, имперская администрация не знала, поэтому пошла по пути ограничений и дискриминации вроде черты оседлости, запрета на профессии, невозможности карьеры в ряде отраслей и многого другого. Правда, после крещения все эти ограничения снимались, поэтому евреи активно переселялись в столицы и по всей России.

Самой большой социальной проблемой стали поляки. Не крестьяне, а польская шляхта, представителей которой было очень много. В России правящую элиту представляли дворяне численностью около 1–1,5 % населения. В Речи Посполитой накануне финального раздела шляхта составляла 8 10 %. После интеграции этих регионов она стала претендовать на равные с российским дворянством права. Если бы имперские администраторы пошли на данный шаг, это изменило бы расклад в правящем классе.

Понижать шляхту в правах тоже никто не хотел, поэтому для региона создали уникальную автономию. Петербург хотел избавиться от проблемы и не заниматься интеграцией, разрешив польским элитам полную самодеятельность. В регионах проживало такое количество шляхты, что с ее интересами приходилось считаться.

Тем более что правящие элиты Петербурга были тесно связаны с правящими элитами Варшавы — гораздо сильнее, чем сегодня элиты Москвы и Киева. Польские шляхтичи делали карьеру в империи, а при условии принятия православия многие выгодно женились и достигали таких высот влияния и размеров богатства, каких в Варшаве у бедного шляхтича не могло быть в принципе.

Нежелание заниматься интеграцией общества Речи Посполитой скоро привело к проблемам. Прежде всего, в польской элите жила идея реванша, которая выразилась в том, что в наполеоновских войсках во время Отечественной войны 1812 года в польских легионах воевали около 40 тысяч человек (8-10 % всей Великой армии).

В дальнейшем польская проблема постоянно возникала в империи. В XIX веке было два восстания, после чего игры в «незалежность» закончились. Но даже после ликвидации шляхетской автономии полного слияния не произошло. Вплоть до революции западные и юго-западные губернии оставались не самым безопасным местом. Например, именно в Киеве в 1911 году убили Столыпина.

Национальный украинский сепаратизм был результатом польского культурного движения «хлопоманства». Сегодня, как и 300 лет назад, мы интегрируем регион с очень сильным влиянием польской культуры и политической традиции. Это выражается в слабых королях/президентах, сверхвлиятельных магнатах/олигархах и гонористой шляхте/депутатах Рады. Конечно, исторические аналогии никогда не бывают полными. Однако влияние польской политической культуры на украинскую элиту и общество нельзя недооценивать. И эта тема занимает отдельное место в Украинской трагедии.

Отныне постУкраина — внутренняя проблема России. Очевидно, что государственность будет устанавливаться постепенно, проходя контрольные точки. Сначала будет ликвидирован таможенный контроль, и это активизирует товарооборот. Как только наши общества начнут покупать одни товары и смотреть одну рекламу, это станет шагом вперед на пути к слиянию. Параметры успешного слияния общества России и общества постУкраины сложно задать. Сегодня это уравнение со слишком многими неизвестными. Однако на уровне ощущений оно выглядит так: попадая из Новосибирска в Донецк, вы должны чувствовать себя так, как сегодня чувствуете в Екатеринбурге. Или как москвич чувствует себя в Питере. Да — другой город, иной темперамент горожан, местные словечки и климат, но общестрановой уклад общий. Нет ощущения заграницы. Когда в Херсоне, Донецке, Одессе и Харькове мы будем чувствовать себя так же свободно, как в Санкт-Петербурге, Новосибирске и Владивостоке, можно будет говорить об успешном слиянии наших обществ и завершении Украинской трагедии. Да будет так!