Быть иль… Казаться

VI

Вскоре Дикарь получил под своё командование гарнизон посёлка к северу от города. Ввиду исключительной важности удержания обороны города в этом опасном направлении здесь была сосредоточена наиболее мощная группировка сил городского ополчения. За короткое время формирования её численный состав достиг уровня батальона; несколько танков и установок «Град», взвода разведки, зенитной артиллерии, миномётчиков, АГС-ников и отделение снайперов представляли собой грозную силу.

В сжатые сроки на территории бывшего интерната, где разместился отряд, были возведены фортификационные сооружения, вырыты капониры для техники, окопы и блиндажи.

Противнику стало известно о занятии подразделением этого расположения практически сразу – с первых же дней начались регулярные авианалёты, поначалу совершенно неэффективные: кассетные бомбы приземлялись на значительном удалении от стен лагеря. Непонятной оставалась причина неудачных атак с воздуха: то ли виной тому была слабая подготовка личного состава, выполнявшего боевую задачу, то ли лётчики опасались попасть под огонь зенитной артиллерии (за три месяца ЗУ-23-2 сбили до пяти самолётов противника), то ли причина крылась в их нежелании выполнять преступные приказы командования. Ополченцев мало занимали эти вопросы, главное – бомбы падали далеко, и никто от этого пострадать не мог.

Первая же ночная вылазка, предпринятая Дикарём, увенчалась успехом. Группа из одного автомобиля-пикапа, с размещённым в кузове расчётом АГС, и двух танков отправилась навестить уже знакомую воинскую часть.

Один танк не доехал, заглохнув в нескольких километрах от базы, но, несмотря на эту потерю, группа продолжила выполнение боевой задачи. Иван сидел на заднем сиденье, за Саней, и молчал. Рядом с ним развалился его крымский товарищ Денис, тоже не особо разговорчивый этим вечером. Только Дуримар за рулём всё пытался разговорить Дикаря сообщением своих глубоких познаний касаемо деталей боевой обстановки.

Прибыв в пункт назначения, они оставили машину во дворе дома, выходящего фасадом на расположение части. Позицию выбрали за углом, скрывавшим стоявший напротив БТР. По сигналу Дикаря выстрелом из РПГ-7 Денис уничтожил бронемашину. Иван стоял немного в стороне, но почувствовал удар горячего воздуха по ногам.

Сразу же начался ответный огонь из автоматов и пулемётов: часовые, несомненно, услышали шум двигателя приближавшегося танка и успели подготовиться к отражению атаки. Стрельба была беспорядочной, частые удары пуль об асфальт дороги высекали весёлые искорки.

Подошёл танк и сходу открыл огонь по зданиям на территории части; его задачей было, скорее, отвлечь внимание солдат от пешей группы, вызвать панику, чем уничтожить какие-то конкретные объекты.

Иван попытался выстрелить по вспышкам огня из «мухи» – осечка, ещё одна попытка – снова осечка. Он аккуратно положил трубу, направив её в сторону противника, как и требует инструкция, и тут заметил, что Дикарь и Денис уже находятся по другую сторону прохода между домами, а рядом с ним стоит, дико вращая глазами, Дуримар. Иван понял, что задержался, пока возился с «мухой», пропустив мимо ушей команду об отходе.

Пули густо щёлкали по асфальту дворового проезда – Дикарь оценил ситуацию и быстро, с бедра, произвёл три выстрела из подствольника по неумолкающей огневой точке. Видимо, не зря он славился своим умением – пулемёт затих, и двое отставших бегом присоединились к своим.

Уже в машине Саня минуту или две не мог справиться с тяжёлой отдышкой. Обеспокоенный Дуримар полез к нему с расспросами, но тот жестом остановил его.

Иван понял, что командир пережил не самые лучшие моменты своей жизни из-за их медлительности. И ещё понял, что он скорее сам костьми ляжет, но всех своих доставит домой целыми.

Обратно добрались без приключений. Дикарь ругал командира танка, который, вместо того чтобы кружить вокруг части, осыпая её снарядами, выстрелил пару раз и был таков. С лёгкой руки Сани к нему пристал новый позывной – «Медуза».

Позже узнали, что потери противника в этой стычке составили: БТР, два боевика «Правого Сектора» и несколько раненых солдат.

С начала боевых действий ополченцы ещё два-три месяца беспрепятственно посещали этот стотысячный город. Здесь был даже штаб народной армии из нескольких человек, каким-то образом сосуществовавший с военными.

Егор в то время не мог оказать им значительной помощи людьми, поскольку ослабил бы тем самым оборону своего города. Но оружием он делился, присылаемых из городков бойцов обучали азам военного дела – делалось всё возможное в тех условиях.

И таких городов было немало: из-за нехватки людей контингент ополчения в них был ничтожно мал и не смог оказать серьёзного сопротивления армии, когда началась масштабная «антитеррористическая операция».

Потом, после занятия многих небольших населённых пунктов военными и отребьем из нацбатов, местные жители взвыли: «Когда вы фашистов отсюда выбьете?! Приходите скорей!»

Иван, когда слышал об этом, злился: «О чём же вы раньше думали? Почему не брали оружие сами? Хата с краю была?»

Как-то при очередном визите к воинской части Иван проходил мимо многоэтажного дома и услышал сверху недовольное: «Что вы тут забыли? Нечем заняться – автоматы похватали?»

Он поднял голову и увидел на балконе одного из верхних этажей толстого мужчину в майке, рядом с ним стояла женщина.

– У тебя, боров, забыл поинтересоваться, чем мне заниматься, – зло ответил Иван и поднял ствол автомата.

Тех как ветром сдуло.

Был и другой случай, в городке Луганской области, через который группа проезжала на пути к пограничному пункту. Здесь они сделали краткую остановку, по-видимому, с целью налаживания взаимодействия.

Иван с товарищем зашли в ближайший продуктовый магазин узнать, не заварят ли им чай. Продавщица ответила утвердительно, и они устроились в конце небольшой очереди. Иван обратил внимание на миловидную женщину лет тридцати пяти, вошедшую в магазин и бросившую на них быстрый взгляд. Им заварили чай, и они уже собирались выходить, когда она всё-таки не вытерпела:

– Что вы тут забыли, вояки?! Что ж вам дома-то не сидится?!

Взгляд её был злой и язвительный. Иван понял, что она боится: из-за того, что они здесь, сюда придёт война. Он мог бы ответить ей, что у них в городе давно стоят казаки, что они здесь не задержатся и уже уходят, но его задело за живое.

– Вам, я вижу, неспокойно. Ничего ни в какое место не колет?

– Не колет, – с пылом ответила женщина, обманувшись его спокойным тоном. – Ещё б вы глаза не кололи, и совсем было бы хорошо!

– Значит, нечему колоть, – посочувствовал Иван, – нет у Вас совести, выходит. Или есть, но только не про нашу честь?

Она зло смотрела на него, не находя нужных слов, а он продолжал:

– У Вас, наверное, какой-то особый взгляд на вещи? Вам всё равно, что фашисты сюда придут и творить будут, что захотят?

– Да пусть бы и творили, что захотят, лишь бы войны не было! – взорвалась женщина.

Уже на пороге Иван развернулся к ней:

– Будет всё обратно Вашим чаяниям: фашистов мы сюда не допустим. А взгляды-то свои Вы всё ж лучше бы пересмотрели, не поймут Вас люди.

На улице, пока они пили чай, он думал, что всё-таки её можно понять. Наверняка, у неё дети, и она переживала за них, как и любая мать. Что же может быть хуже для матери, чем война?

Иван интересовался историей и вспомнил, что читал где-то, как во время Великой Отечественной войны в одном шахтёрском городе женщины подняли бунт против Советской власти и не дали при отступлении наших войск взорвать шахты. Их волновал, – и, если рассудить здраво, никак не мог не волновать, – вопрос: «А где наши мужики работать будут?!» Они думали о своих семьях. А о других семьях думать им было некогда, и то, что уголь фашистам на военные заводы и в топки паровозов пойдёт, их тоже не особенно волновало – их семьи не будут голодать.

Пока враг распространял клеветническую информацию о произошедшей интервенции и недовольстве местного населения, люди помогали своим защитникам как могли: бабушки несли на блокпосты сваренный борщ, бизнесмены завозили продукты и сигареты, молодежь шла вступать в ряды ополчения. Конечно, не только юнцы занимали место в строю, на памяти Ивана были даже немощные старики, старавшиеся доказать свою способность пользоваться оружием. Добрую половину сил ополчения составляли мужчины средних лет, бывшие шахтёры, заводчане и колхозники.

Для восполнения недостатка продовольствия, по приказу командира проводились экспроприации продуктов с баз и складов известных сторонников марионеточного правительства. Однако, это были единичные акции, львиная же доля снабжения осуществлялась за счёт добровольной помощи местных производителей.

Остро стоял вопрос с оружием. Значительную часть арсенала ополчения составляло стрелковое вооружение, изъятое в милиции, ВОХРе, у охраны мест лишения свободы и боевые трофеи. Автоматы, пулемёты, гранаты, миномёты, танки и другие бронемашины ополчение добывало в бою, захватывало во внезапных смелых акциях и получало от подразделений противника, не желавших применять оружие против своих соотечественников.

Причины и цели начавшейся войны лежали в сфере политики. Узурпаторы власти понимали собственную выгоду от продолжения развития конфликта, поэтому всячески способствовали его эскалации. Внимание одураченного населения отвлекали от чудовищной коррупции в высших эшелонах, произвола, предательства интересов народа и других реальных проблем внутри государства. Наиболее остро стоял вопрос о нелегитимности самочинно избранного правительства.

Иван понимал интерес марионеточной власти к дальнейшему развитию конфликта на Востоке, поэтому не был удивлен, узнав о продаже «президентом» страны оружия ополчению. Политические прохиндеи были заинтересованы в поддерживании боеготовности сил противника на должном уровне – война не должна была закончиться быстро.

Вскоре Дикарь отбыл на родную землю, временно передав свою должность Ивану. Никто не сомневался в его скором возвращении: здесь было его место, «русские своих не бросают» – это было про него.

В его отсутствии всё продолжало идти своим чередом. Основная работа подразделения заключалась в разведке на обширной площади условно ничейной земли и быстром реагировании при обнаружении противника. В нескольких подходящих местах были выставлены дозоры, мобильные группы разведчиков контролировали пространство радиусом не менее двадцати километров от базы. Вначале их деятельность сводилась большей частью к поддержанию контакта с гарнизонами небольших городков на этой территории, пока их не вынудили отойти наступающие войска противника.

Когда враг появлялся, – относительно недалеко двигалась колонна техники или воздвигался блокпост, – информация немедленно доводилась командованию, а после согласования противник уничтожался. Как правило, за огневым налётом, с использованием миномётов или «Градов», следовала зачистка объекта.

После отступления гарнизонов ополчения из северных городков, командованием в лице Егора было принято решение о создании укрепрайона на правом фланге северного направления; с запада укрепление прикрывалось соседним подразделением. В краткие сроки здесь были вырыты окопы и «лисьи норы», накрыты блиндажи, созданы огневые точки. На дежурстве в этом форпосте постоянно находилось до сорока человек.