Как мы росли

Машины

Машины честно говоря никогда не любил. В детстве когда все собирали картинки с гоночными болидами, а собирал портреты известных писателей. Ну не привлекает меня кусок металла, особенно не могу заставить себя за него трястись, и мыть его чаще себя самого. Помню отцовскую тройку, зеленого цвета, но больше всего помню запах салона в этом автомобиле. Дешевый пластик и резина, когда нагревались на солнце, производили такой тошнотворный запах, что укачивала уже не от езды, а от этой вони. Никогда не любил ни запаха бензина, ни этих масел, вообще ничего с чем, связаны автомобиле. Зато обожал запах пыльных книг, и старых газет, от этого я приходил в неописуемы й восторг. Что тут скажешь, каждому свое. А если бы всем нравилось одно и тоже, то невозможно было бы жить. Впервые за рулем я ездил в деревне по лесу за рулем старого мотоцикла с люлькой, там на всю деревню ни одного светофора, не говоря про инспекторов. Надо сказать прибавлять газ и снижать его на ручке было не сложно, а вот поворачивать руль было тяжеловато, особенно на скорость, словно переворачиваешь канализационный люк на обратную сторону. Я не успевал сворачивать, когда дорога виляла и заезжал на пригорок между колеями, и чуть пару раз не перевернулся. Ездить на таком тяжелом и неповоротливом мотоцикле было атмосферно, особенно по пустому лесу, звук мотора эхом будто опережал тебя. В городе весь университет проходил пешком, но все же мне пришлось купить автомобиль по настоянию брата, потому что без него девчонку не склеить. Купил самый дешевый иностранный, поскольку салон у него был значительно лучше отечественного. Проблема моя была в том, что я плохо чувствовал всегда габариты, и в первые же дни разбил заднюю фару, выезжая из собственного гаража, через день свез боковую краску о те же ворота. Плохо до сих пор паркуюсь, и мне легче остановится за несколько кварталов в пустом месте, чем втискиваться в игольное ушко. Я больше пешеход, чем водитель. Свежий воздух, успеваешь все разглядеть, и рассмотреть, а не проносившись мимо под сигналы торопящих тебя сзади машин. Позже научился уже ездить достаточно сносно, но все равно не получал за рулем никакого удовольствия. Поэтому когда переехал в район с развитой общественной инфраструктурой, забросил машину. Хулиганы, видя что она стоит давно, стали спускать шины, и откручивать, все что откручивалось. Пришлось отогнать ее в гараж, где она стоит по сей день вся в слезах, ведь не для такой жизни ее на заводе собирали. Самолеты боюсь несмотря на то, что они реже падают чем весь прочий транспорт. Просто не привык доверять свою жизнь одному человеку, которого я совсем не знаю, — пилоту, как он себя чувствует, выспался ли. Стюардессы всегда с улыбкой рассказывают, что все прекрасно, но от них тоже ничего не зависит, пригласите пилота, пусть он это скажет. Каждый раз во время полета раздирает желание заглянуть к нему и удостовериться, что он в прекрасном расположении духа, чтобы самому успокоиться. Про зоны турбулентности нужно предупреждать заранее, а не ждать когда соседи объяснят всем новичкам, что мы еще не падаем. Люблю при этом с детства ездить в поездах, в них можно пропадать днями и неделями, там все создано для того чтобы вести изолированную жизнь. Даже магазинчики на каждом перроне, постель, всегда кипяток под рукой, и дружная компания, которая меняется, чтоб не надоедала. Поезда это последние стихийные человеческие образования, в самолетах так с соседями не разговоришься как в поезде, стук колес располагает к доверию и дружбе. Сейчас поставил себе в привычку ходить пешком по 7 километров минимум пешком, бывает и больше, если погода и силы позволяют. Меня никогда это не утомляет, даже на знакомых маршрутах каждый день нахожу что-то новое. Пусть меня сейчас обгоняют машины, на долгой дистанции, я знаю точно, что их перегоню.