Дикие лебеди

Отец Цяня служил в Тибете. Большинство расквартированных там офицеров оставляли семьи в Чэнду, ближайшем китайском городе, потому что Тибет считался диким и не приспособленным для жизни. Раньше мне нравилась ленивая манера Цяня, я принимала ее за мягкость. Я пролепетала, стараясь одолеть дрожь в голосе: «Разве Председатель Мао не учит нас приемам «словесной борьбы» (вэнь доу) взамен «воинской» (у доу)? Может быть, не стоит…»

Мой нерешительный протест поддержали несколько голосов. Однако Цянь поглядел на нас искоса и со значением произнес: «Проведите черту между собой и классовым врагом! Председатель Мао учит: «Жалость к врагу — жестокость к народу!» Если боитесь крови, вам не место среди хунвэйбинов!» Его лицо исказилось от фанатичной злобы. Мы замолчали. Хотя поведение его не могло вызвать ничего кроме отвращения, мы не спорили. Нас приучили быть безжалостными к классовым врагам, в противном случае мы сами оказались бы в их числе. Я развернулась и быстро ушла на задний двор. Там было полно хунвэйбинов с лопатами. Из дома вновь раздались щелканье ремня и вопли, от которых волосы становились дыбом. Другим, видимо, тоже сделалось не по себе от криков; многие перестали копать: «Здесь ничего нет. Пошли! Пошли!» Проходя мимо комнаты, я увидела Цяня, в расслабленной позе стоящего над жертвой. Снаружи у двери заметила доносчицу с заискивающим взглядом. Теперь она смотрела еще подобострастнее и испуганнее. Ее рот был открыт. По ее лицу я вдруг поняла, что никакого портрета Чан Кайши не было и в помине. Она оклеветала бедную женщину. Хунвэйбинов использовали для сведения личных счетов. Кипя гневом и презрением, я взобралась обратно на грузовик.