По совету Зельевара

Глава 3, в которой приходится разбираться с последствиями своего же совета

Нет хуже ощущения, чем проснуться от луча солнца в лицо с блаженной улыбкой выспавшегося человека и понять… что у тебя не было права спать.

Гермиона, открыв глаза и уставившись в тёмный полог кровати, оказалась именно в таком положении. Пара первых секунд блаженного непонимания, а потом — осознание катастрофы как падение в снег самого холодного айсберга. Соскочив с кровати с отчаянным «вот чёрт!», она подхватила туфли и, не найдя своей волшебной палочки, ринулась к выходу. Судя по вставшему солнцу, времени было уже около полудня. Гермиона была зла: ну кому она доверилась! Люди, всё-таки, не меняются. Как был расчётливым гадёнышем, так и остался. Хотелось взвыть от осознания, что даже заботился Малфой в своей привычной манере. Гермиона уже не знала, что хуже — быть презираемым Малфоем человеком, до которого ему нет дела, или тем, о ком он по каким-то своим причинам беспокоится.

Она нашла Малфоя в столовой, одиноко сидящего за большим круглым столом. Он пил кофе и читал утренний «Пророк». Тут же стояло блюдо с французской выпечкой.

Рон там, возможно, умирал, а он круассаны трескал? Нет, он-то мог, но её бы хоть отпустил.

— Ты не имел права! — почти выкрикнула Гермиона, подойдя ближе и тенью нависнув над ним.

Малфой лениво приподнял бровь. Выглядел он чересчур спокойным.

— Ты не имел права ни меня усыплять, ни забирать мою палочку! Где моя волшебная палочка, Малфой?

Он спокойно махнул рукой и невербально переправил из шкафчика комода ей в руки палочку. Гермиона не была поражена — она уже видела, как за работой Малфой изредка пользовался беспалочковой магией. Её это немного раздражало. Ей, лучшей ведьме их потока, беспалочковая магия почти не поддавалась. Малфой же использовал её хоть и редко и с простыми заклинаниями, но весьма успешно.

— Прости, Грейнджер, но проклятым я быть не хотел, — хмыкнул он и вернулся к газете.

Гермиона тяжело выдохнула. И ответить-то нечего. Малфой всегда был рационален. Будь у неё палочка, она бы точно бросила в него чем-нибудь противным с порога. А так — пыл поутих.

— Выспалась ли ты, спрашивать, вижу, бесполезно.

— Я ухожу, — Гермиона развернулась и вышла из столовой, направляясь к гостиной. Камин Малфоя сообщался лишь с некоторыми домами, но Мунго был в их числе. Благо туда хозяин по работе наведывался часто.

— Возвращайся на обед, я заказал стейки! — раздался громкий голос за спиной.

— Я увольняюсь! — также громко ответила она и зашла в камин.

Яркое зелёное пламя мгновенно перенесло её в общий холл больницы святого Мунго. Больные, целители в форменных чёрных халатах, несколько милых ведьмочек на стойке регистрации — здесь всегда хватало народу. Гермиона быстро справилась о поступившем ночью Роне и поднялась на шестой этаж, который был отведён под различного рода отравления. Найти его палату труда не составило. Напротив двери на скамьях расположилось как минимум половина семейства Уизли. Те, кто-либо не работал, либо имел возможность взять отгул. Джинни, Молли, Флёр, Анджелина. Прислонившись к стене и тихо переговариваясь, стояли Джордж и Билл.

Заметив подругу Джинни встала и побежала ей навстречу.

— Гермиона! — порывисто обняла она её. — Где ты была? Мало того, что за Рона переживаем, так ещё и ты решила пропасть! И почему ты до сих пор в платье?

— О, Джинни, — со стоном произнесла Гермиона, обнимая ту в ответ. — Я потом расскажу. Как Рон? Что говорят целители?

— Без изменений. Безоар не помог. Рон… лежит, — тихо призналась Джинни, отошла и посмотрела на мать. Миссис Уизли выглядела ужасно — заплаканные глаза, бледное лицо. Гермионе стало ещё хуже от осознания, что она виной страданиям этой несчастной женщины. — Целители молчат. Я отдала им флакон и ковшик, в котором ты развела амортенцию. Может быть, им это поможет в создании антидота.

Гермиона прикусила губу, взгляд упал на запертую дверь.

— К нему не пускают, да?

Джинни помотала головой и, обняв себя руками, тихо спросила, так, чтобы слышала только она:

— Зачем?

— Прости меня, пожалуйста, — только и смогла выдавить после долгого молчания Гермиона. Вина давила её и не давала свободно дышать. Казалось, что все смотрят с осуждением.

— Я тебя не виню, — также тихо сказала Джинни. — Не Рон, так ты бы лежала здесь без сознания. Он мой брат, но и тебя я люблю не меньше. Просто неправильно всё как-то получилось. Гриндилоу меня побрал хранить эту амортенцию! Надо было выкинуть сразу! Никому счастья она не принесла…

— Как будто бы амортенция может принести счастье, — тихо пробормотала Гермиона. — Только если кратковременно, наверное. Но тогда это уже и не счастье вовсе.

Джинни пожала плечами. Вид у неё был печальный.

— Мама мне как-то призналась, что они с отцом пили амортенцию всегда, — тихо сказала она, чем ошарашила Гермиону. — Они поженились совсем молодыми, всем назло. Мама всегда была бунтаркой и вот… вышла замуж за отца, хотя по договорённости семей должна была за Нотта. Папа был просто её школьным другом.

Гермиона слушала и не верила. Неужели Малфой был прав?

— Что было дальше?

Джинни невесело хмыкнула.

— Мама сказала, что они довольно быстро поняли, что друг другу не подходят. Но она была беременна Биллом, шла война, все эти ужасы… Семья мамы погибла, и никого кроме мужа у неё не осталось. Они заботились друг о друге, но любви в этом не было. Тогда мама предложила пить амортенцию. Отец согласился, — губы Джинни скривилась. — Поэтому не волнуйся, она будет последней, кто тебя обвинит. Мама расстроена, но скорее посочувствует тебе.

Гермиона неверяще качнула головой. Мир, где Малфой был прав, напоминал искривлённую версию её личного восприятия жизни.

— Звучит… — она подбирала слово. — Ужасно.

— Да, — согласилась Джинни. — Возможно, поэтому я и не смогла использовать русалочью амортенцию. Я хочу настоящих чувств, а не вымышленных. Так что если тебе не нравится Рон, то лучше уйди и всё.

Мысль о расставании прозвучала второй раз за сутки. Гермиона прикусила губу, смотря на Джинни. Ей было больно, неловко и виновато.

— Иди домой, — продолжила Джинни. — Отдохни. Мы сейчас тоже пойдём. Мама останется. В конце концов, пока всё без изменений, нет смысла сидеть у двери… этим мы Рону не поможем.

Гермиона хотела было сначала отказаться, упрямо заявив, что она никуда не уйдёт, а потом передумала. В конце концов, ведь правда, от взгляда в дверь ничего не изменится. А пока надежда есть, пока есть силы, можно бороться. Гермиона попрощалась с друзьями и пошла к главному целителю. Семейство Уизли было далеко от зельеварения, и даже при большом желании никто из них помочь не мог. Но она, Гермиона Грейджер, работала на Малфоя (который прослыл ни много, ни мало — гением) и тоже кое-что понимала. Возможно, хоть тут ей повезёт.

В кабинете главного целителя Мунго — Сесилии Селвин — она бывала не раз. Молодая, амбициозная чистокровная волшебница, коей являлась мисс Селвин, Гермионе нравилась. Она сочетала в себе интеллигентность, строгость и интеллект. Если не говорить о том, что Сесилия Селвин была отличным медиком, а за время её руководства больницей и активного сотрудничества с зельеварами по всему миру, подвалы пополнились огромным количеством современных препаратов.

Секретарь пустил Гермиону почти сразу. Такая удача выпадала довольно редко. Сесилия Селвин была занятой женщиной.

— Не ожидала, что вы так припозднитесь, — Гермиона не успела и переступить порога, как услышала низкий голос главного целителя. Женщина сидела за широким столом и сосредоточенно перебирала бумаги.

— Обстоятельства, — произнесла Гермиона, не желая вдаваться в подробности. Сесилия подняла на неё глаза и спустя несколько мгновений улыбнулась. Кивнула на стул.

— Присаживайтесь.

Гермиона опустилась в мягкое кресло для посетителей с красивой резной спинкой. Вообще в убранстве кабинета чувствовался вкус чистокровной волшебницы.

— Я насчёт Рональда Уизли, — начала Гермиона. — Могу я чем-нибудь помочь? Вы знаете, я работаю на Драко Малфоя и в зельях разбираюсь действительно хорошо. Если есть возможность, я хочу работать над антидотом.

Сесилия моргнула. Отложила папку с документами в сторону.

— Мистер Малфой забрал это дело, — непонимающе произнесла она. — Я думала вы уже принесли противоядие.

Теперь не понимала уже Гермиона.

— Как — забрал? — спросила она и нахмурилась.

— Часа в два ночи пришёл и забрал часть образца зелья, — пожала плечами Селвин.

— И вы отдали?

Гермиона уже знала, что спросила глупость, когда получила ответ:

— Ну, конечно, отдала, Гермиона! — воскликнула Сесилия. — Он мой главный партнёр и не раз помогал мне со сложными случаями отравлениями ядами.

— Да, точно, — пробормотала она.

Сесилия смерила её нетерпеливым взглядом и вернулась к документам.

— Поторопите мистера Малфоя, пожалуйста. Мы стабилизировали состояние мистера Уизли и пока держим его в магической полукоме. Но если в ближайшие двенадцать часов ему не вколоть первый укол противоядия, может произойти трагедия.

Гермиона кивнула, думая о том, что никогда не поймёт Малфоя. Он ведь явно провёл остаток ночи в лаборатории, а утренний кофе с круассанами был способом взбодриться. Он молча выслушал её обвинения, а потом пригласил на обед, прекрасно зная, что она вернётся. Гермиона мотнула головой. Нормальный человек бы сказал сразу всё, как есть. Малфой действовал согласно каким-то своим правилам и принципам, медленно и продумывая каждый шаг. И едва ли когда-то ошибался или терпел неудачу.

Наверное, стоило уже к этому привыкнуть.

Другое дело, что логика у него была, зачастую, странная и неподвластная прямолинейной Гермионе.

Поблагодарив Сесилию, она вышла из кабинета и больницу святого Мунго. Обратно в Харрогейт она воспользовалась камином, а аппарировала. Хотелось дать себе время подумать. Десятиминутная прогулка по липовой аллее от ворот особняка Малфоя до дверей была именно тем, что было надо.

По пути в Харрогейт-холл (так высокопарно называл свой особняк Малфой) Гермиона зашла домой, чтобы принять быстрый душ и переодеться. Она знала, что торопиться уже не было смысла. Если зельевар Драко Малфой позволил себе спокойно пить кофе с круассанами и читать «Пророк», значит котёл с противоядием уже стоял на котле. А выставлять себя ещё большим посмешищем, истерично перемещаясь по всей Англии в вечернем платье, как-то не хотелось.

Когда спустя полчаса Гермиона нашла Малфоя в лаборатории, волосы ещё были сырыми. Заклинания не высушивали её кудри до конца, а на фен тратить время было жалко.

Малфой стоял спиной к ней у небольшого бурлящего котла, от которого вверх поднимался сизый дым.

— Огненный имбирь? — спросила она, подойдя ближе и заглянув вовнутрь. Зелье голубовато-серого оттенка булькало и дымилось.

— С мандрагорой, — лаконично ответил Малфой, ссыпал с деревянной доски в котёл зелёную траву, в которой Гермиона признала самый обычный чеснок, и повернулся к ней. — Я знал, что тебя заинтересуют стейки.