Бусы из плодов шиповника

* * *

Отойдя от окна, я затопил печь принесенными с вечера сухими дровами. «Пусть дом немного прогреется».

В чайник из эмалированного ведра налил родниковой воды и поставил на открытую конфорку, в отверстии которой уже вовсю плясало веселое пламя, облизывая металл красными языками.

Вскоре вода закипела и я, заварив чай в заранее приготовленном заварнике, закрыл конфорку, оставив заварник на приступке печи. «Пусть еще немного попреет».

Собрав нехитрый завтрак, я снова подошел к окну и увидел, как за какие-то полчаса туман поредел. Будто белая его материя сильно истончилась за это время, просвечивая насквозь и пропуская в дом кое-где желтые солнечные пятна, похожие на полу на желтых пушистых цыплят.

«А тот туман над Днестром уже никогда не рассеется… И прошлое мое теперь как будто бы в тумане… кто стасовал так карты наших судеб?..»

После той моей поездки в Могилев мы с Натальей больше никогда не виделись… Я не знаю, как сложилась ее судьба, как «легла фишка»… Моя легла более-менее удачно. И порою мне даже кажется, что мое тогдашнее истеричное решение по возвращении в Петербург: «Не писать, не думать, не звонить, не портить человеку жизнь, забыть…» – было простым мальчишеством. Хотя и доля здравого смысла, возможно, тоже в нем присутствовала…

А иногда… Ох, это иногда… Когда я пью молодое, терпкое молдавское вино – такая вдруг тоска начинает сосать мою душу. Потому что в это время я так явственно ощущаю на губах не только вкус вина, но и вкус ее сочных, таких желанных губ…

После завтрака я попытался, как обычно по утрам, немного (обычно до обеда) поработать, но не смог написать и строки, растревоженный этим туманом и моими воспоминаниями.

Я вынес на солнечное крыльцо раскладное кресло. Потом вернулся в дом и взял с полки первую попавшуюся книгу, решив почитать, успокоиться, отвлечься и почему-то думая сейчас о Наталье, как о комете (наверное, по силе и яркости ее чувств), летящей во тьме. Или о падающей звезде, свет которой блистает из прошлых времен…

«Я свеча. Я сгорел на ветру. Соберите мой воск поутру», – вспомнил я из Арсения Тарковского и перевел взгляд на книгу в моих руках. Это оказался роман Владимира Козловского «Верность».

Я вспомнил, что эту книгу подарила мне Наталья, купив ее прямо в киоске на вокзале (тогда еще можно было книгу сибирского писателя купить на Украине), когда провожала меня в Петербург.

– Это тебе на дорогу. Будешь есть, пить, спать и читать своего земляка. Хорошая книжка, про любовь…

Потом она достала из сумочки ручку и написала на внутренней стороне обложки: «Милый Игорь, много ты встретишь в жизни друзей, но никогда не забывай меня…»

Она как будто бы уже тогда предчувствовала, что это наша последняя встреча…

Стоящая под записью дата была тридцатилетней давности…

«Я помню тебя, Наташа. Я помню…»