День Разрушителя

4

В сопровождении небольшого отряда эльфийских воителей Тейн и Лорот ступили в центральный зал, увенчанный великолепным резным куполом. Само же святилище представляло собой величественное древо, укутанное пышной кроной с сине-зелёной листвой. Само нахождение близ сего чуда природы наполняло всякую душу спокойствием, а беспокойный разум тишиной.

Время не прошло бесследно для Харасан-Талу, а потому в стене ныне красовалась огромная прореха, сквозь которую открывался вид на окружающие леса и одинокую гору Тир-Лист.

— И так, семья в сборе, — усмехнулся Тейн, наблюдая приближение Лиары.

Окружение тот час приняло хранителя «Талмона», наполнившись волнами лазурной энергии. Однако вопреки происходящему вокруг, первым, кто удостоился внимания со стороны Лиары, стал Лорот. Девушка прижалась к отцу, что было сил, едва сдерживая слёзы, и генерал Тэлагат, даже будучи скованным в путах, принял её объятия.

— Дочь… мне так жаль… — голос Лорота дрогнул. На стальном взгляде изумрудных глаз так же навернулись слёзы. Как же он страдал от обыкновенной невозможности просто обнять дочь. — Послушай! Ты должна вернуть камень к алтарю! Это…

— Я здесь, пап. Всё хорошо, — отныне девушка не смогла сдерживать слёз, продолжая стискивать отца в объятьях. — Представляешь… Шеймус… он не бросил меня ни на миг, а люди… я встретила столько хороших людей!

— Я… Лиара… я… люблю тебя, — более не в силах сдерживать внутренние порывы, Лорот зарыдал. Сталь превратилась в осколки.

Ни на мгновение взгляд Тейна не отпускал сей сентиментальной сцены. Шасури не вмешивался в разговор, не проявлял усмешек и агрессии, но его рука машинально опустилась на рукоять клятвенного меча.

— Зачем? — вдруг, раздался единственный вопрос из уст Лиары. Риторика изменилась в одно мгновение, а взгляд более не тонущий в слезах встретился с невидимым взглядом Тейна. Лиара приблизилась к брату. — Для чего ты сделал всё это?

— Так… было нужно, — впервые в голосе Тейна прозвучало смятение.

— Нужно? — в голосе Лиары звучала лишь сталь. — Ты уничтожил мой дом, убил тех, кого я любила. Тейн Шасури, когда я узнала, что ты мой брат… я рыдала! Ты был первым среди всех живых существ, кому я осознанно пожелала смерти.

— Теперь ты понимаешь, — Тейн сделал шаг вперёд. Лазурные потоки набирали интенсивность и даже камни взмывали в воздух под действием силы, но брат и сестра вели диалог так, будто знали друг друга всю жизнь. Так, словно не было ничего кроме их диалога. — Боль. Боль, что принесли моему народу люди и собственные сородичи. Боль утраты. Боль предательства. Боль, что принёс мне родной отец. Тобой движет та же сила.

— Нет. Не боль… не сейчас. Мною движет любовь, Тейн. Любовь к своему народу и мастеру. Любовь к мужу и отцу. Любовь к тем, кто стал моей названной семьёй. Любовь к той крохотной жизни, что покоится под моим сердцем…

— Дитя? — Тейн невольно покачал головой.

— К его безвинной сущности и миру, в котором ему доведётся жить… — Лиара сделала паузу, дабы взглянуть в самую глубину глаз собеседника — прямиком в глазницы ухмыляющейся маски. Её голос дрогнул, но не утратил огня. — …К моему брату.

— Брату? — усмешка в голосе эльфа прозвучала подобно агонии боли. Словно в этот самый миг Тейн получил удар клинком. Ныне его лицо выразило ту же эмоцию, что и укрывающая его маска. — К тому, кого ты ненавидишь всей душой?

— Да. К тебе. Я не могу знать всё, что тебе довелось пережить. Не могу знать о действиях отца и ощутить твою обиду, но… я не желаю тебе зла, Тейнарисонисис Шасури, — Лиара опустила ладонь на плечо брата, ощутив, как содрогнулось его тело. Тейн застыл. Всего на мгновение, агония боли, коей искажалась его аура, обрела покой. — Ненависть способна разделить всякие узы, способна превратить нас в чудовищ. Но мы сможем преодолеть её. Прими меня, как часть себя, Тейн. Мы сделаем это вместе.

Владыка «Шасури» застыл, утопая во взгляде сестры. Эти глаза — сколько всего в них видел Тейн и лишь лжи, столь обыденной для быта Игг-Шайл не было во взгляде Лиары. Она сделала ещё шаг, сократив всякую дистанцию. Потрясённый эльф чувствовал лишь запах её волос — аромат мяты, что неизменно преследовал друидессу и прикосновение её рук. Лиара прижала Тейна к себе, сковав в объятиях. Объятиях, казалось бы, забытых, схожих с объятиями матери, что утешала своё дитя, но в то же время, совсем иными, схожими с объятьями отца, когда тот приветствовал своего сына.

— Он… был прав, — дрожащим голосом прошептал Шасури. — Каждую секунду он был прав… Ты и в правду удивительная…

Единственным движением Тейн отступил назад и вытянул из ножен Лиары «Фаилриз». В сияющих глазах вспыхнуло удивление, что тут же переросло в искру осознания. Шелест перерос в щелчок. Лиара прикоснулась ладонями к груди, ощутив теплоту собственной крови и холод стали. «Фаилриз» — «Лезвие Удачи», тот самый клинок, что некогда принадлежал её отцу и погибшему мужу, оружие, зачарованная сталь которого превратилась в продолжение руки Лиары, ныне зияло в её груди. На сияющих глазах навернулись слёзы. Нет, Лиара не плакала по себе и даже не по столь вероломному предательству. Мать оплакивала ту жизнь, что теплилась под её сердцем, но так и не успела познать мир.

— Прости меня… — послышалась последняя беззвучная фраза, исходящая из уст друидессы из клана «Иль-Вэн», хранительницы «Талмона», дочери Лорота и Ильсин.

— Нееет! — Лорот взревел в неистовстве. — Тейн! Чудовище! Нет! Лиара! Р-а-а! Будь ты проклят!

Тейн вытянул клинок и отступил несколько шагов. Кровь его сестры окропила бушующий «Талмон» и корни алтарного древа. Эльфы «Шасури», что прибыли в сопровождении Тейна — его ближайшие соратники вытаращили глаза. Они успели повидать смерть, успели увидеть зверства, но убийство собственной сестры, зная, что носит она под своим сердцем…

Впрочем, всё это было уже не важно, ибо громогласный треск прокатился волной по всем окрестностям храма, заглушив даже проклятия, что доносились из уст потерявшего ребёнка отца.

— Я… я обещал, что мы покараем всех, обещал, что мы изменим мир… и что я принесу тебе боль, — отныне в голосе Тейна не звучало эмоций, не звучало гнева или радости, как и в языке его тела. Он достиг намеченной цели, и более не было ничего. Только он, его рыдающий отец, невыносимое лазурное сияние и разгневанное божество, что стремилось разрушить своды темницы.

Глава 35. Свет во Тьме