Золото Лакро

- Я собираюсь развлекать вас, мадам. Подходит вам такая служба?

Он ляпнул это наобум, снова слегка озоруя. Словно на пробу: что выйдет.

Бинка замерла, остановилась, повернулась всем корпусом к нему и проговорила, улыбнувшись:

- Развлекать меня? О да, конечно, подходит! Я очень нуждаюсь сейчас в услугах такого рода! Он заявил, что я чудовище в образе женщины, представляешь, милый?

Глаза мадам лихорадочно заблестели, и она вновь задрожала.

"Конечно, чудовище," - подумал Радош про себя. А вслух сказал:

- Еще бы не представлять! Когда проживешь вместе столько лет, к человеку привыкаешь, как будто он твой собственный, верно?

Бинка кивнула и, как ни странно, успокоилась.

- Составляй программу, - сказала она. - Куда ты поведешь меня сегодня, признавайся?

- Сначала к вам домой, - сказал Радош, лихорадочно обдумывая, куда можно пойти человеку среднего класса, чтобы приятно стало даме, а не ее кавалеру. До сих пор в его холостяцкой жизни подобных проблем не возникало. И в Космопорту, и в Спейстауне он знал кучу мест, где мужчине можно было забыться и отключиться от суеты жизни. - Вам надо переодеться во что-нибудь более легкое, чем этот ужасный костюм.

- Он вполне приличный, - возразила Бинка удивленно. - В деловом мире все носят подобное.

- Вот именно что в деловом. А мы идем развлекаться.

- Но у меня все такие! - В голосе мадам звучало недоумение.

Это была точка отсчета, за которую следовало немедленно ухватиться. И Радош ухватился.

- Тогда первый наш поход - по магазинам! - Объявил он торжественно.

- Отлично, - сказала Бинка, помедлив. Она раскрыла сумочку и, достав стопку кредиток, сунула ее Радошу в руку. - Платить будешь ты, как будто от себя. Мы будем плохо выглядеть, если раскрываться будет мой кошелек, а не твой. Ты согласен?

Радош был более чем согласен. И на мгновение он снова испытал приступ ненависти к этой холодной, холеной, развращенной особе, равнодушно морившей голодом шесть суток подряд два десятка живых людей и беззастенчиво признавшейся, что она не задумываясь отправила бы на тот свет всю партию, если бы ей не было неловко перед своим подчиненным и сыном.

И когда в модном салоне мадам начала выбирать себе вечернее платье, он, вспомнив слова Гиты о том, что женщины их рода бывают для своих мужчин такими, какими те хотят их видеть, показал на платье с огромным вырезом сзади:

- Вот это примерь.

- Ты что, дорогой! - ошеломленно воззрилась на него Бинка. - Я же буду выглядеть в нем ужасно вульгарно!

- Я так хочу! - настойчиво сказал Радош.

- Но каждый мужчина мечтает, чтобы с ним под ручку шла истинная леди, а не особа... м... нескромного поведения.

- Леди у меня осталась дома, - возразил Радош с ехидцей. - На Тьере я желал бы иметь кое-что позанятнее. Контраст иногда бывает очень приятен. Угу?

- Угу! - глаза мадам вспыхнули веселыми искорками. - Уж если я согласилась стать твоей... м... не будем об этом, то оденемся соответствующе. А ты меня не разлюбишь после всего? - вдруг спросила она тревожно.

- Нет! - вполне искренне рассмеялся Радош, ибо для того, чтобы разлюбить, надо было сначала полюбить, а любви к мадам хозяйке он в то мгновение аж никак не испытывал.

- А теперь пройдемся по злачным местам, - сказал он своей спутнице, когда они вышли из модного магазина-салона. - Я покажу вам мир, в котором вы еще не бывали, угу?

- Угу! - восторженно воскликнула Бинка, заглядывая ему в глаза. - Веди меня, Сусанин!

Кто такой Сусанин, Радош не знал, зато теперь о программе для развлечения мадам хозяйки он мог не беспокоиться. Две недели он таскал ее по забегаловкам, барам, отелям самого низкого пошиба, описывая ей в красках всякие ужасы о разных случаях, какие там иногда происходили. Они смотрели стриптиз и стереофильмы весьма сомнительного содержания, после которых зрители прямо из зала расползались по отдельным кабинкам, и все прочее на подобном же уровне.

Наряды мадам хозяйки менялись, по выбору Радоша, естественно, и были они все вульгарнее и вульгарнее. Радош был рад, что ее опускал - так ему казалось, по крайней мере. Он с удовлетворением отмечал, что не только одежда, но и манеры мадам совершенно изменились. Она взвизгивала от страха на американских горках и от души смеялась на комедиях. Словом, с Радошем по улицам Космопорта гуляла отнюдь не леди, как он того и пожелал.

- Я очень уважаю тебя, Радош, - сказала мадам хозяйка однажды. - Ты даже не представляешь себе, до чего я тебя уважаю. Я всегда смотрела на Уотера сверху вниз, и с этим ничего нельзя было поделать. А на тебя я смотрю как на равного.

- Вы считаете меня равным себе? - Радош хотел сказать "себя равной мне", но вовремя спохватился.

- Ага. Ты очень похож на мужчин нашего клана. Ты единственный мужчина, которому удавалось брать надо мной вверх. И когда ты меня оставишь... м... ладно, не будем об этом...

На исходе следующей недели Радош наткнулся наконец на тех, кого давно и безуспешно искал. Он с мадам был в баре, где продавалось "пиво для матросов". Мадам пива не пила, но с интересом обозревала публику.

- Привет, Радош! - вдруг услышал он знакомый голос и обернулся. Возле него стоял один из его бывших приятелей по пересыльной тюрьме. - Я слышал, тебя видели на Лакро!

Радош глянул в сторону Бинки. Мадам сидела далеко и слышать их не могла.

- Да, я там был, - отвечал он осторожно.

- Говорят, там есть чего взять.

- Есть. Если ты при тачке, руки длинны и коготки остры.

- Тачку можно достать, и коготки имеются. А вот за рулем сидеть некому.

- А!

- Угу! Пойдешь в долю?

- А кто кроме тебя7

- Нас шестеро. Так как?

- Я не играю вслепую. И прежде чем покупать, всегда взвешиваю. Кто они?

- Наша лишва сейчас топчется у Карла. Знаешь, где это?

- Навещал.

- Так сунули.

- Я не один.

Радош снова глянул на мадам.

- А кто она?

- Одна кошечка. Вцепилась в меня - не отлепишь.

- Можно запустить колобка. Я ее отвлеку, а ты - маш-маш и к нашим. А там и я подползу.

- Поздно. Она уже режет сюда.

Бинка и в самом деле была уже рядышком.

- Дорогой, - проворчала она, - тебе уже надоело здесь?

Оба старых приятеля переглянулись.

- Я обещал показать тебе сегодня нечто особенное, - проговорил Радош. - Ты была когда-нибудь в притоне?

- В притоне? Самом настоящем? - В голосе мадам звучал неподдельный восторг. - Ой, как интересно! Веди меня немедленно!

Приятель недоуменно взглянул на Радоша, но тот сделал ему знак, мол, все будет о'кей. И они втроем пошли.

Притон представлял собой небольшую квартирку в полуподвале девятиэтажного дома. Там было тесно, грязно и достаточно душно. Воздух был прокурен от пола до потолка, и на полную громкость вопила вариола. Человеку непривычному могло показаться, будто здесь следовало бы немедленно открыть форточку и прекратить муки музыкального ящика. Но никто форточку не трогал, и к вариоле лезли разве только для смены одного диска на другой, не менее громкий. Спустя пять минут вновь вошедший, впрочем, привыкал к обстановке и даже делался ее частью. Он тоже курил и что-нибудь делал под музыку: качался, топтался или тискался с кем-нибудь. В одном из углов большой комнаты резались в карты. Игра шла на деньги, причем наличные. В другом углу, за занавеской, что-то происходило. Впрочем, происходило не только за занавеской. Пылкая парочка, взобравшись с ногами в одно из кресел, обменивалась смачными поцелуями на виду у всей публики.

У Бинки, когда она обозрела весь интерьер, сделались большие глаза. С удовлетворением Радош отметил, что нашлось нечто, способное ее шокировать.

"То ли еще будет, дорогая!" - подумал он.

И впрямь, публика вела себя здесь без всякого стеснения. Стоило Радошу отойти от своей спутницы, как к ней подвалил некто с опухшей физиономией и попытался обнять. Бинка сделала легкое движение, и руки субъекта от нее отпали. Радош наблюдал за сценой, хотя и не прямо, а искоса. Лицо мадам сделалось строгим, она что-то произнесла, и субъект с опухшей физиономией на время от нее отвял.

- Кто это? - спросил один из игроков. - Она не похожа на обычную потаскушку.

- Она из общества, - лениво отвечал Радош, не спуская глаз со своей хозяйки.

- О1 И где ты ее подцепил?

- Увязалась. Она по мне сохнет - просто жуть! Зачем было ее огорчать, верно?

- Красивая бабенка. И с гонором, а?

Радош, которому всегда было глубоко безразлично, красива ли мадам хозяйка, прищурился и небрежно бросил:

- Пусть другие таскают за собой барахло.

Странно даже, но в тот роковой день, взглянув на Бинку чужими глазами, он впервые постиг: женщина, внимания которой он добивался год с лишним, действительно способна была привлечь. А что она с гонором, в этом мог убедиться каждый. Потому что мадам уже успела кому-то отвесить оплеуху, отцепить три пары наглых рук, покраснеть, побледнеть и снова покраснеть. Назревала интересная сцена.

- Я занята! - наконец громко произнесла Бинка и показала на Радоша. - Я с ним, ясно?

Субъект с опухшей физиономией, снова к тому времени очутившийся возле нее, расхохотался ей в лицо. Радош понял, что пора вмешаться.

- Дама со мной! - властно крикнул он, перекрывая вопли вариолы.

От мадам отстали, и она получила возможность свободно передвигаться. Убедившись, что ей больше ничего не угрожает, Радош повернулся к компании игроков и занялся ими. Его старый знакомый по отсидке извлек из глубин своих карманов бутылку, и она двинулась по кругу. Пошел разговор. Час, другой пролетели незаметно - дело было обсосано во всех деталях. Наконец Радош оторвал глаза от своих новых приятелей и снова смог повернуть их в сторону мадам. Та вовсю улыбалась каким-то двум сосункам и, держа в руках бокал, явно намеревалась его пригубить. Она что-то говорила, и глаза ее неестественно блестели.

Радош встал. Заметив это, мадам хозяйка незамедлительно поднялась тоже и направилась в их сторону.

- Чего с ней возиться? - сказал один из семерых. - Сунуть ей к носу дозу - она и завянет.

- Либо я отвожу ее домой, либо катите в свои походы без меня, - резко ответил Радош.

- Уходим? - прозвучал голос мадам хозяйки. - Уже?

- Уже. По крайней мере я - да. А ты можешь оставаться, если понравилось.

Мадам покачнулась, поставила на стол почти полный бокал и нежно промурлыкала:

- Без тебя? Здесь? Ну что ты, милый, без тебя мне и рай покажется адом. Извини, у меня немножко кружится голова, я чуточку пьяная.

Радош взял свою хозяйку под руку и выволок ее на воздух. Ее шатало, и в своих модельных туфельках на высоких шпильках она с трудом стояла. Вдевятером они влезли в припаркованный к самой бровке тротуара микробас и покатили к дому, где обитала мадам.

- Вытряхивайся! - хмуро скомандовал ей Радош, когда они подкатили к парадному подъезду.

- А ты?

- А я остаюсь. Все, дорогая, наши дороги расходятся. Ты к себе, я тоже к себе.