Невеста с янтарными глазами

— Иди сюда, чего встала на пороге, хочу сказку, — вырывая меня из размышлений, строго приказал наследник северных земель.

Я тепло и ласково ему улыбнулась. В самом деле, не обижаться же на ребенка за его командный тон. Если у него дурной пример для подражания, то с этим ничего уже не поделать. Потом сама попытаюсь донести до него, что если со всеми общаться нормально, то тебя будут слушаться и без чувства страха и ненависти. Усевшись у него в ногах, прямо поверх теплого покрывала, я встряхнула руками, приводя нити магии в подвижное состояние. Драгоценный ангелочек смотрел на меня с удивлением и любопытством, но ничего не говорил, ожидая сказку.

— Готов? — мягко спросила я у него и, дождавшись кивка, сотворила первые грани иллюзии. — В одном далеком королевстве, в огненной башне жила прекрасная принцесса, чей взор был сказочнее драгоценностей, голос нежнее птичьего щебета, а характер острее самого острого кинжала. Была она так прекрасна, что все рыцари, принцы и короли хотели ее покорить. Но были у принцессы два монстра в обличиях людей. Один звал ее Розочкой, другой Жемчужинкой, за удивительный мягкий перелив розовых прядей. И все было бы хорошо, если бы у принцессы не было бы злого брата, который хотел изжить ее со свету, дабы не поклонялся перед ней народ, зовя святой. И вот однажды в разгар удушливого лета…

Медленно отпуская магию, я как обычно сплетала нити иллюзорного мира, создавая тем самым красочную историю, которую малыш мог видеть прямо в своей спальне. Чувствовала себя так привычно и правильно, словно вновь вернулась в гильдию, и мы просто рассказываем, как в очередной раз закончилась наша миссия. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь соскучусь по этому нехитрому занятию. Маленький зритель завороженно продолжал наблюдать за моей волшбой. Он, затаив дыхание, ловил каждое мое слово и пытался угадать, что же произойдет с героями дальше.

Он с таким восторгом слушал мой рассказ, что даже сердце заходилось от щемящей нежности и тоски. Мальчик так сильно напоминал мне мою малолетнюю сестренку, что повеяло домом и семьей. В процессе рассказа я незаметно перебралась к Хантелю под одеяло и плотнее прижалась к теплому драконьему боку. От долгого сидения ноги сильно замерзли и спина отваливалась. Так что под конец сказки мы с ним уснули практически в обнимку. Я привычно улеглась на бок, подогнув под себя край подушки, а малыш доверчиво прижался ко мне, цепко схватив за край ночного халата, и уткнулся носом мне в шею, сладко сопя.

Но перед тем, как окончательно вырубиться, мой сонный мозг успел послать мне сигнал о том, что у нас тут, между прочим, миссия. Я еще раз натянула нити реальности из созданной мною иллюзии и выставила тонкую защитную стену. Теперь сказка, рассказанная мною, будет служить ограничителем для того урода, который пытался убить маленького ангелочка. Остается надеяться, что детский разум сам залатает дыры в иллюзии, добавит свои подробности и адаптирует его в реальность. Опытный убийца с полпинка пробил бы такую защиту сознания, но мне большего и не надо было. Главное, чтобы он засветился, а там я уж сама с ним разберусь, только выловлю.

Вот только, засыпая под боком у сопящего комочка с белокурыми кудряшками, я позабыла про вторую часть моего гениального плана. Вернуться в собственную комнату и не вызывать ни у кого подозрений. Именно так я планировала поступить изначально, но, как обычно, все пошло вообще не по запланированному сценарию. Впрочем, ничего удивительного. Хочешь насмешить высшие силы, задайся целью. Но в этот раз действительно вышло по-идиотски. Я самым наглым образом проспала побудку и не открыла глаз с рассветом.

— Что вы тут устроили? — над моим ухом раздался оглушительный рев, который развеял всю паутину сна.

Приоткрыв один глаз, я внимательно посмотрела на белокурую макушку рядом с собой. Маленький дракончик завозился, пытаясь то ли спрятаться у меня на груди, то ли целиком заползти под меня, видимо, чтобы не слышать криков своего дражайшего родителя и не прерывать сладкое сновидение сказки. Я аккуратно, чтобы не придавить ребенка, повернулась на спину и покосилась на нависшего над нашим ложем Никалента. Тот только ядом не плевался от злости. Зевнув во весь рот, я остужено села и прикрыла ребенка еще одной шкурой, лишь бы не замерз. Скосив глаза на прижавшегося к моему бедру Хантеля, умиленно улыбнулась и даже почти раскаялась в содеянном.

— Ваша светлость, зачем же с утра пораньше так пугать? — недовольно протянула я. — Вы и так забыли прочитать ребенку сказку, а теперь пытаетесь испортить ему утро. Не слишком ли много для одного короткого дня?

— Хантель! — рявкнул папаша и зло зашипел. — Тебе сколько раз повторяли, что в девять лет уже надо быть самостоятельным. Как ты собираешься учиться фехтованию и закалке, если не можешь уснуть без дрянной сказки?

— Рот закрой, — зашипела я на него в ответ, — не смей кричать на ребенка! Ему всего девять, а у него уже сколько матерей было? А сколько из них его любили? А теперь? Что ты вообще за отец такой, раз даже не знаешь, в каких условиях живет твой сын? Никогда в жизни я не считала кого-то хуже моего папаши, но, поздравляю, нашелся еще больший отброс, чем он.

— Она хорошая! — тоненькие ручки обвили меня за шею, грозя задушить. — Не кричи на маму, она меня любит. Я не хочу, чтобы она уходила. Эта только моя мама, у тебя есть твоя Ламеса, вот пусть она тебе и рассказывает сказки, а мою не трогай!

Я аж просияла от признания, меня наконец-то оценили по достоинству, не папа, так сын. Хоть кому-то в этом чертовом замке я пришлась по душе. Прижав к себе ребенка поплотнее, я поцеловала его в макушку и замурчала песенку, обратно убаюкивая. Я так долго хотела себе нормальную семью, что сердце готово было выскочить из груди от чувства тоски и обреченности. Но теперь я знала, что у меня есть реальная причина остаться тут хотя бы на несколько месяцев.

— Вот только сейчас мне нужно с ней поговорить о более серьезных вещах, чем твои жалкие желания, — фыркнул мужчина. — Привыкай быть взрослым и самостоятельным, тебе уже девять. Я в твоем возрасте умел стрелять из лука и укладывал на лопатки рыцарей. А не ныл в юбку, чтобы меня пожалели.

— Я сейчас выйду, только заткнись и не порть ребенку психику, — я сверкнула глазами и попыталась сдержать рвущееся наружу раздражение. — Ложись спать, малыш, еще рано, солнышко только-только встало.

— Нет уж, ты прямо сейчас поднимаешься и отправляешься в свою комнату, — рыкнул он. — Чтобы ноги твоей больше не было в спальне моего сына!

Никто из нас двоих даже пискнуть не успел, когда этот самодур дернул меня за край ночной сорочки, закинул на плечо и, не слушая возмущенных воплей, понес на выход. Я сначала пыталась вырваться, но, получив смачный шлепок по заднице, быстро прекратила все попытки к сопротивлению. Черт его знает, что еще в голове у этого маньяка, вдруг и вправду решит убить и спрятать труп под кроватью. Висеть вниз головой было неудобно, так как я практически не имела возможности следить за дорогой и подмечать, в сторону чего мы, собственно, движемся.

— Что ты вообще себе позволяешь? — взвилась я практически до потолка, когда он сбросил меня на мою же постель.

— Что ты забыла в комнате моего сына? — он навис надо мной, пытаясь угрожать.

— Выполняла твои обязанности, кретин ты конченный, — едва не орала я на него. — Сказку ему рассказывала, про которую ты благополучно забыл, кувыркаясь со своей мымрой и даже не заботясь о том, чтобы ребенок не мог вас застукать. Ты ведь со своей любовницей проводишь больше времени, чем с родным сыном? Как только совесть не мучает?

— Зато знаешь, о чем теперь шепчутся слуги? — вкрадчиво вопросил он у меня.

— О том, что ты идиот? — даже не скрывая собственного раздражения, спросила у него.

— Слуги шепчутся, что жена променяла меня на моего собственного сына, — рявкнул он на меня.

— Тебе, что, завидно? — без тени иронии спросила у него. — Тогда казни всех этих идиотов, ибо твоему сыну девять и ему нужна мать, а не проститутка, которой являются все твои подстилки. Заботься о том, кто не может сам о себе позаботится. Ты хоть знал, что твои дорогие слуги наплели ему? Что его мать утопить пыталась, сразу после родов! Ты это нормальным считаешь? Крошечному ребенку рассказывать о подобном? Да на твоем месте я бы уже давно их головы на штыки бы развесила! Никто не смеет обижать детей, они самое святое и хрупкое в нашем мире. Хотя, прости, я же забыла, вы гребаные драконы без капли жалости и сострадания!

— Мы втроем подумали, что с тобой что-то случилось, когда не нашли тебя утром в спальне, а постель и камин были ледяными, — вдруг тихо и боязно произнес Никалент.

— Слушай, тему-то не меняй, — язвительно протянула я. — В своих рыцарей-драконов я еще поверю, те знают, я с головой не дружу, могли и ринуться на поиски. Но чтобы ты обо мне волновался! Да я быстрее поверю в то, что Альянс захватит этот мир.

— Издеваешься? — он так обиженно это произнес. — Ты моя жена, и я о тебе беспокоюсь!

— Это ты надо мной издеваешься? — рассмеялась я в голос. — Сам назвал меня рабыней и приказал молчать в тряпочку. Даже не надейся и помни, что я тебе тогда сказала в первую нашу встречу. Я превращу твою жизнь в настоящий ад, чего бы мне это не стоило. И Хантеля не позволю обижать, теперь у него есть я, и твоя подстилка лишится головы, если еще раз попробует его отравить. Не забывай, я чистильщик, и она сдохнет, а ты не докажешь!

— Дьявол, ты совсем уже головой поехала, — Никалент обреченно вздохнул. — Разговаривать с тобой бессмысленно, ты просто дура, которая готова верить сопляку и вытирать ему сопли. Он уже перешел порог детства, теперь он мужчина, а значит, должен быть сильным. Остальное тебе сообщат потом!

— Эй, ты куда пошел? — яростно взвизгнула я, не сдержав эмоций. — Я еще не закончила!

Язык мой — враг мой! Никалент резким движением схватил меня за волосы и дернул на себя, заставляя встать на колени и, запрокинув голову, смотреть ему в глаза. Вторая рука дракона до боли сжимала мое горло, не давая даже полноценный вздох сделать. Острые драконьи ногти вспарывали кожу и оставляли неглубокие бороздки. Я сдавленно зашипела от боли и, не сводя с него настороженного взора, попыталась призвать чары. Но, прежде чем у меня в руке появилась полноценная иллюзия стилета, он выпустил меня из мертвой хватки. Я безвольной куклой упала на кровать и судорожно закашлялась, чувствуя, как горят горло и легкие от нехватки воздуха.