Четвёртая

Глава 10

Прятаться от мира в постели с Хендриком Сольге больше не могла. Нужно было разобраться, что происходит.

— Ты что-нибудь знаешь об этом народе? — спросила она мага.

Шо-Рэй задумался:

— Только то, что они кочуют от Раймини до Гарсарота. Избегают моря, не любят леса и горы. Их земли — степи и пустыни. Пожалуй, что больше ничего.

Мало и ни о чём. Янкелю было велено спрятать загадочную страницу подальше и отправляться в архив — его талант ищейки был сейчас как нельзя кстати. Увы, но всё, что нашёл Янкель, вполне укладывалось в слова Шо-Рэя. Только в одном месте — в черновике письма некоего В. Баголе тому самому Бендо Дамуту — упоминался народ, именующий себя «пти-хаш». Этот странный народ жил в пустыне, носил белые одежды и поклонялся Зелёной искре. Вот, собственно, и всё. Были южане тем самый народом или нет, сказать было сложно. Да если и были, толку от этого знания было ни на грош. И уж точно оно не объясняло, что понадобилось чужакам в Октльхейне, и кто позволил их сюда пустить.

Байвин. Её имя первым приходило в голову. Но Сольге никак не могла понять, как сестра короля могла так быстро измениться. Прежняя Байвин, та, которая заставила отца выдать замуж и отослать подальше любимую наложницу после того, как та родила ребёнка, и взяла с него слово, что он никогда не признает незаконнорождённую дочь, потому что так не было принято ни в одном из королевских родов Октльхейна, та, что следила за соблюдением традиций даже в мелочах, которая велела сжечь всю выкрашенную в красный цвет шерсть, потому что ей показалось, что цвет отдаёт рыжиной и недостаточно глубокий, а там хватило бы на всех юнлейнов с запасом, так вот та Байвин не позволила бы ничего из того, что произошло в последнее время. Нет, что-то здесь было не так, и Сольге очень хотела в этом разобраться. А Сёстрами пусть пока занимается Янкель.

***

Альез и Викейру уже вовсе не собирались уходить. Хотя казалось, что ближе подойти уже некуда, они упрямо спускались ниже и ниже. Глаза Рийин теперь не то что отличить Дневной от Ночного — даже просто разглядеть было сложно. Свет всех оттенков фиолетового, сиреневого, пурпурного бил в глаза, проникал в каждую щёлочку, неся с собой обжигающий жар. Окна занавешивались всем, что попало под руку — только бы получить хотя бы маленький клочок тени, а ещё лучше темноты.

Впрочем, и к такому люди смогли приспособиться. Постепенно в замке установился похожий на привычный распорядок дня. Поднимались все примерно в одно и то же время, так же, почти одновременно, разбредались по своим комнатам, каморкам и кроватям. Даже чужаки, хоть и пытались сначала жить по-своему, приспособились и подстроились под местных. Так было проще и спокойнее.

По «утрам» Сольге, понежничав с Хендриком и получив от него хотя бы слабую улыбку, уходила в королевскую канцелярию. Делать там было нечего, но посмотреть, чтобы всё было в порядке — надо. Заглядывала к королю, проведать и переброситься парой слов с Ийрим. Потом шла куда-нибудь ещё, куда, как ей казалось, нужно было обязательно заглянуть именно сегодня. Одно только место упрямо обходила Сольге. Голубятню. Конечно же, там уже было убрано, но…

Да, вычистили всё на славу. Ни пёрышка, ни капли крови… Сольге разглядывала ещё недавно шумную и пыльную комнату и никак не могла понять, зачем она сюда пришла. Разве что проверить голубей Горто? За мешками с кормом послышался шорох. «Мыши, наверное», — подумала Сольге, но, на всякий случай, заглянула туда.

В самом углу, забившись в почти единственную тёмную щель во всей голубятне, сидели два изрядно измученных голубя: пушистый, словно в мехах, голубь из северных княжеств и какой-то маленький, серый, совершенно неказистый голубок, похожий на тех, что облюбовали крыши почти каждого города или деревни. Охнув, Сольге бросилась за водой — в зерне недостатка не было, а поилки давно были пусты.

Оба голубя были с вестями. Два крошечных письмеца. Одно было от Хаккива — секретаря посланника Севера. Он писал, что в княжествах неспокойно — готовится большой поход на юг, не сегодня — завтра князья выступят со всем своим войском. «Что за чушь? — подумала Сольге. — Какой поход? Или Альез лишила Север своего благословения? Ещё большая чушь». Имя второго отправителя она вспомнила не сразу. Амув, бродячий торговец всякой всячиной. Сольге когда-то давно купила у него безделушку, единственная за целый день торговли, а потом заставила стражу выпустить его из города без пошлины, потому что платить ему было нечем. Амув писал, что встретил по пути войско Светлейшего наместника Аглифанани, направляющееся на север, и он не уверен, но люди говорят, что в Раймини тоже трубил боевой рог. «Ничего не понимаю…»

Была весть и от посланника Горто. «Нашёл. Приеду, как смогу». И всё. Сольге подумала, что, наверное, их изыскания по поводу странностей Небесных Сестёр — самое неважное из того, что сейчас происходит. Но раз уж начали…

Поразмыслив, перед уходом она заперла двух новых голубей в тайной голубятне — мало ли что. Целее будут.

— Что это? — Шо-Рэй вертел письма Хаккива и Амува, словно хотел найти в них ещё что-нибудь помимо написанного.

— Я хотела спросить тебя. Что ты думаешь?

— Такого не может быть. Разве что… — маг посмурнел и внимательно посмотрел на Сольге. — Не кажется ли тебе, принцесса, что мир сошёл с ума? Не держись мы так крепко за Перемирие, я бы решил, что некоторые правители всё-таки собрали свои армии из непосвящённых. Правда, не ясно, почему они идут куда-то, а не захватывают, к примеру, земли соседей.

Сольге показалось, что в комнате наступила зима. Или это был её собственный страх?

— Нет. Это невозможно… Кто посмеет? Перемирие…

— Что Перемирие? — зло перебил её Шо-Рэй. — Пока посвящённые Альез играют в благородство, мы прячемся в Чьифе. Думаешь, это спасает? Я уже говорил тебе, архивариус Сольге: Викейру возвращает ровно столько, сколько забирает, а, к примеру, Щиты каждый раз становятся сильнее. Как ты думаешь, почему? В Чьифе нет крестьян с дубьём или горожан с факелами. Но отдают силу пятеро, а получают обратно — только трое. Ну? Скажи мне, почему? Не потому ли, что кто-то из тех, кто прячется вместе с тобой в цитадели, уже задумался над тем, как бы поделить твою силу? Так чем лучше те, кого благословила Красная Сестра? Твоя сестрица уже пошла против старых традиций. Что мешает сделать то же другим?

— Это невозможно… — прошептала Сольге и выбежала прочь. Она не видела, как Шо-Рэй, укутавшись в свой тёмно-синий, почти чёрный, плащ, бессильно опустился в кресло, как побледнел зашедший на крики и поднявший разлетевшиеся листочки Янкель.

К Хендрику в таком настроении она не пошла. Как доложить о новостях королю, тоже не знала. Нужно было спрятаться, успокоиться и немного подумать. Найти бы тихое место…

***

Небольшой кусочек крыши с самого детства служил Сольге убежищем от проблем. Здесь она пряталась от нянек, от учителей, от сверстников, которые могли бы стать ей друзьями, если бы, по примеру своих родителей, не считали её чудовищем и недоразумением, стоящим не дружбы и внимания, а хорошеньких тумаков.

Скат крыши Детского крыла, стена и край крыши главной части замка надёжно скрывали от любопытных глаз из любых окон, давали тень и, если хорошенько поджать ноги, прятали от дождя.

Сольге опёрлась спиной на стену, обняла колени и закрыла глаза. Как жаль, что нельзя просто зажмуриться, чтобы проблемы пропали вместе со светом. Впрочем, сейчас свет Сестёр был так ярок, что даже опущенные веки от него не очень-то спасали.

От мага, похоже, тоже было не укрыться. Как он нашёл это место, Сольге не знала, да и не особенно хотела знать. Может и по следам — пыли в нехоженых коридорах накопилось столько, что, казалось, будто они припорошены серым снегом. А может… Нет, не интересно. Нашёл и нашёл.

— Я думала, ты уже совсем не можешь встать.

Она не смотрела, но почти услышала, или почувствовала, как Шо-Рэй ухмыльнулся:

— Не хочу — не значит не могу. Берегу силы.

— Думаешь, придётся спасаться бегством?

— Не исключено. В вашем милом королевстве, кажется, принято сжигать таких, как я? Вот только я — тёмный, не дело Тьме — светить и греть.

— Шутишь…

— Только отчасти, принцесса, только отчасти.

Молчание затянулось.

— Я не знаю, что мне сейчас делать, Шо-Рэй, — призналась, наконец, Сольге.

— Как ты поступала обычно?

— Шла к королю… Да, я понимаю, что сейчас его лучше не тревожить, но надо что-то делать…

Она вздрогнула, почувствовав руку мага на своём плече.

— Прости меня, Сольге, я уже расстроил тебя и сейчас расстрою опять. Мне кажется, наступило такое время, когда никто и ничего не может сделать. Нам остаётся только ждать, чем всё это закончится. И надеяться, что закончится побыстрее.

Но Сольге сидеть и ждать не хотела. Оставив Шо-Рэя на крыше, она отправилась к единственному человеку, который имел сейчас хоть какую-то власть. К Байвин.

Принцесса с прекрасным и благостным лицом расхаживала среди палаток южан. По правую руку от неё шёл Питс, мальчишка с конюшни, по левую — Мийви, внучка кухарки. Не сказать, что они оба были довольны происходящим — дети южан щедро, как идущие следом служанки хлеб и сладости, раздавали этим двоим щипки и пинки исподтишка. Но бежать было некуда — Байвин крепко держала обоих за руки. К тому же, за слишком громкий писк или чересчур кислую мину каждый удостаивался быстрого злого взгляда всеобщей благодетельницы.

Сольге собрала всё своё самообладание и окликнула Байвин. Та, если даже и услышала, вида не подала. На второй оклик Бавин улыбнулась ещё шире подошедшей старухе с младенцем на руках и повернулась к Сольге спиной.

— Знай своё место, шавка. Не докучай госпоже, — прошипела ей на ухо долговязая девица из свиты принцессы и тут же состроила такую же как Байвин благостную мину — под ноги ей бросились дети, вырывая из рук блюдо с угощением, дёргая за рукава и подол платья. Благостность быстро слетела, сменившись оскалом, но девица старательно держала лицо — оскал достался Сольге:

— Убирайся! Ты здесь лишняя.

Можно, конечно, было попытаться снова. Добиться, чтобы Байвин выслушала. Хотя бы выслушала… Но для чего? И без того не особенно уверенная в правильности своего решения, Сольге осознала: принцессу ныне не интересовала ни судьба Октльхейна в целом, ни даже хотя бы замка со всеми его обитателями.

— Наш дом — ваш дом! — раздался на площади сладкий и приветливый голос Байвин. — Войдите же, укройтесь от беспощадного света, разделите с нами кров!

«Что она такое несёт?» — подумала Сольге, замешкавшись на пороге детского крыла на долю секунды. Обернулась, охнула и едва успела захлопнуть двери перед рвущимися внутрь чужаками. Да что ж за напасть!

***

Не первой была эта напасть, но далеко не последней.

Впервые это случилось вскоре после Посвящения. Сольге разбудило истошное птичье пение. Неведомая пичуга голосила так, словно из неё по одному выдёргивали все перья. Откуда взялась эта шальная птица, если все другие, каких всегда и повсюду было великое множество, попропадали — то ли попрятались, то ли жару не пережили? И с чего бы ей так вопить в то время, которое измученные светом люди считали ночью?