Не время для героев. Том 2

* * *

Мы входим в поселение на рассвете, подобравшись по пухлому снегу вплотную к деревне и ворвавшись в неё по знаку Эйрика. Он делает, как сказал — каким-то мощным заклинанием огня заставляет вспыхнуть две добротные избы, будто копны сена.

Там внутри оказались люди. Они, словно живые факелы, пылающие, кричащие от боли, выскакивают и тут же попадают под выстрелы лучников и арбалетчиков.

Деревушка небольшая — никакого ограждения, три улицы, три десятка дворов. Нам не составляет труда окружить её и, сжимая кольцо, стягиваться к центру, убивая всех, кто попадается по пути. В основном это измождённые тяжёлой зимой старики, женщины, немногочисленные худые мужчины…

У «воронов» не возникает никаких вопросов — на нас бросаются с вилами, косами, серпами, с голыми кулаками. Приказ Эйрика не допускает никаких трактовок — убить всех, кто есть в деревне. Вот только, когда мы зачищаем одну из улиц, я понимаю — чернокнижниками или воинами тут даже не пахнет…

Журавль всаживает стрелу меж лопаток женщине, пытающейся нырнуть за сарай. Она вскидывает руки и падает в сугроб.

— Энда! Энда! — кричит мужчина, выскочивший из дома следом за ней, бросается к жене (почему-то я думаю, что она его жена…) и даже не делает попытки защититься от подскочившего к нему «ворона».

Короткий взмах мечом — и ялаец падает рядом с раскроенной головой…

— Нанэр! Нанэр аро! А-а-а! — слышится где-то за ближайшим домом крик и обрывается жутким бульканьем.

— Сдохни, ялайское отродье!

Гул ревущего пламени, клубы чёрного дыма, отчаянные вопли…

Я не убиваю ни одного человека. Жителей деревни мало, и все, кто разбегаются, попадают под первую линию зачистки. С десяток человек пытаются рвануть в сторону замёрзшего ручья у южной оконечности поселения, но там их своими заклинаниями истребляют «чёрные»…

А я… Видя весь этот ужас, не тороплюсь вперёд. В голове не укладывается мысль — зачем?! Зачем убивать обычных крестьян, живущих где-то на отшибе?!

— Проверяем дома и сараи! — рявкает Эйрик, когда мы собираемся на крошечной центральной площади вокруг небольшого, закрытого на зиму колодца. — Если находите что-то странное — зовите одного из моих людей. Всех, кого обнаружите — убить. И смотрите внимательнее, эти крысы любят прятаться по углам. Капитан ди Марко!

— Да, магистр, — отвечает чуть позеленевший Имлерис. Очевидно, его тошнит от происходящего.

— Отрядите тридцать человек, пусть рассыпятся вокруг деревни и следят, чтобы никто не ушёл.

— Хорошо.

Часть «воронов» уходит за деревню. Я тоже бы хотел убраться отсюда, но у меня нет лука, так что наша десятка остаётся проверять жилища на восточной окраине. Хенрир нервно теребит под шапкой порванное ухо. Про себя я отмечаю, что десятник всё время держался рядом со мной и не пытался убивать несчастных селян…

— Я осмотрю этот дом. Ловкач! — он окликает ещё одного мечника, — Ты со мной. Рой, Пек, загляните в соседнюю хибару.

— Так точно, сержант! — с энтузиазмом отвечает шнырь и бежит к указанной постройке с обнажённым клинком.

Я хмуро следую за ним.

— Заперто, хрраш! — высунув язык от усердия, парень пытается выдавить дверь. — Поможешь?

— Отойди, — велю я и с размаха впечатываю подошву зимнего сапога рядом с ручкой.

КРРА!

Дверь с грохотом распахивается, и Пек тут же ныряет внутрь.

Внутри — очень скудная обстановка. После крохотных сеней мы попадаем в одно большое помещение. Обмазанная глиной печь посреди него, отделённая занавесями спальня с парой лавок,четыре стула в южном углу, два сундука, кухонная утварь, на столе тарелки со свежей, но скудной едой, будто здешняя семья недавно собиралась садиться завтракать…

Пек проходит вдоль стен, сбивая предметы на пол и наступая на глиняную посуду. Я морщусь.

— Тебе что, пять лет?

— Тварям всё равно не пригодится!

— Ты шумишь. Меня это раздражает. Так понятнее?

Шнырь отворачивается и что-то бормочет себе под нос. Затем распахивает один сундук, второй…

— Ого! — удивляется он и… за шкирку вытягивает из ларя мальчишку!

— Треберро стан! — выкрикивает тот, но Пек выписывает ему такую затрещину, что ребёнок мгновенно замолкает и начинает хныкать.

Он совсем ещё юн… Даже мал — года четыре, может быть — пять. Весь в пыли, в синеньких штанишках, простой полотняной рубахе, подпоясанной синим же кушаком, в меховых унтах… Длинные вьющиеся волосы, курносый…

— Молодое ялайское отродье! — скалится Пек и заносит над ребёнком меч…