Золото Лакро

- У тебя остались какие-либо ее документы? Например, права на вождение авто?

- Только кредитная карточка, если это вам поможет.

Радош очень удивился, когда в дом его, едва постучавшись, вломился Сандро, втолкнув впереди себя какую-то странную девицу: курносую, конопатую и вертлявую донельзя. Она была явно не из поселка: здесь таких шнурков не водилось. Угловатая, стриженая "под мальчика", она казалась подростком, но, приглядевшись, можно было заметить сеть тоненьких морщинок возле глаз, и это сразу выдавало возраст - за двадцать. Неприятнее же всего было поведение Сандро - тот был хмур и настроен весьма решительно.

- А, вот он какой, бросатель беременных женщин! - проговорила девица, сходу кидаясь в атаку на хозяина дома.

- Знакомьтесь, - сказал Сандро с легкой иронией в голосе. - Ее зовут Радмила.

- Очень приятно, - сказала Гита. - Кто она?

- Его отродье, конечно, - сказала девица, кивнув на Радоша. Она так и брякнула: "Отродье"!

- Чего? - изумился Радош.

- Ах, его высокоблагородие не узнает собственного творения! - в тоне девицы было ехидство. - Ничего, стерпится - слюбится. Мадам, которая меня разыскала по твоему поручению, сказала, будто ты жаждешь узреть мою персону. Ну а поскольку мне тоже всю жизнь было любопытно, кому я обязана своим появлением на свет, то в результате обожаемый папочка имеет честь меня созерцать.

- Бинка! Она вернулась! - Радош рывком поднялся со стула.

- Я прилетела с ним, - девица указала на Сандро.

- Вдвоем?

Девица засмеялась:

- Ах, папочка, не переживай ты так! Невинность этого младенца ничуть не пострадала от моего пребывания в его шарабане, клянусь, и моя грязь его не коснулась. Ты ведь уверен, что все актрисы - грязные потаскушки, не так ли? А я актриса, папуля, как и моя мама!

- Зачем ты ее привез? - хмуро спросил Радош у Сандро.

Тот пожал плечами.

- Как Бинка?

- Мадам вполне в здравии и даже процветает, - отвечала вместо Сандро доставлена им особа. - Она натащила в квартиру кучу разной шпаны и меня к ним захотела добавить. Только я не подошла к этой компании: я рыжая. Я бы на твоем месте, папуля, заинтересовалась этой дамой: у нее дурной вкус, ей нравятся мужчины, похожие на тебя. Представь: все это шпанье сплошь чернявые и голубоглазые.

- Она замужем? - голос Радоша предательски дрогнул.

- Чего? Какой замуж? Да разве найдется шизик, который потерпел бы в квартире кавардак, который она устроила? Там же черт ногу сломит, а гам такой - ой-ой-ой! У нее точно бзик, у этой мадам: они же уличные, они все разворуют и сбегут, а она покупает им дорогие игрушки и позволяет ломать их сколько влезет! Представьте: они ходят в магазин всей оравой и на сдачу покупают... О-ля-ля! Что они себе покупают!

- Зачем ты ее привез? - повторил Радош мрачно.

- Мама попросила, - буркнул Сандро.

- Ах, так она ваша матуся! - изволила девица сбавить тон на полградуса. - Я не знала! Я-то думала: в кого ты удался, такой примерный? Пай-мальчик, ну просто добродетель в брюках! До свидания! Я пошла! Где тут у вас гостиница?

Четверо Радошевых дружков-приятелей, вновь проторивших тропинку в его апартаменты, в тот день как на грех завернули к нему на огонек и в полном восторге внимали каждой реплике действующих лиц развернувшейся перед ними сцены.

- Я женат, - с деланным равнодушием ответствовал Сандро, отменно осознавая, каким лопухом он сейчас должен выглядеть в глазах всех пяти тьеранцев.

- У нас нет гостиниц, - сказала Гита. - Сегодня ты переночуешь у нас, а завтра мы что-нибудь придумаем.

- Нечего придумывать, - возразил Сандро. - Наш дом пустой. Пусть живет там, пока мама не вернется.

Он отвернулся.

- Вот и лады, - сказал Радош. - Пусть шурует, а еще лучше - летит туда, откуда явилась.

- Ты неправ, отец, - вмешалась Гита. - Я попрошу всех посторонних покинуть нас, а ты, милая, разувайся и садись за стол; мы как раз собирались обедать. Это твой братик, а это - сестричка.

- Я уже догадалась, что вы его жена, - сказала девица, расшнуровывая ботинки.

А спустя месяц Радош впал в меланхолию. Не из-за неожиданно обретенной дочери, совсем нет. Та, выплеснув в лицо папочке давно заготовленное и наболевшее, дальше в этой области не экспериментировала. Она не стала ни послушной, ни ласковой, но больше не хамила, вела себя тихо и, пожалуй, даже скромно - по крайней мере, стыдиться ее повода у Радоша не возникало. И работать она устроилась отнюдь не в театр, которого, кстати, тогда еще в поселке и не было. Ее взяли в школу организовывать досуг детворы и преподавать искусства: как и полагалось актрисе, Радмила неплохо пела и музицировала.

В общем, за потомство Радош вовсе не волновался. Но появление дочери напомнило ему о Бинке, и его вдруг снова властно потянуло к его "второй жене". Так потянуло, что на следующий день после неожиданного Радмилиного визита он пошел в Джону.

- Мне надо на Тьеру, - сказал он главному мужчине поселка.

- Нет, - отвечал Джон и отвернулся.

- Но Бинка говорила...

- Бинка здесь больше не живет. Живем мы.

- Разве я пленник?

- Нет, ты свободный человек. Но переправлять тебя на Тьеру я не стану. Ищи себе другого извозчика.

Плюнув, Радош направился к Сандро.

- Нет, - повторил тот слова негра. - Ищи другого дурака.

Вернувшись домой, Радош взглянул на стены, которые не столь давно с таким старанием возводил, и ощутил, как к горлу его подкатывает самая настоящая ненависть. Ненависть сменилась злостью, затем отчаянием - Радош ничего не стал крушить, он просто взял палатку и ушел. И улетел - в леса.

После времени темноты он вновь переступил порог их совместного с Гитой жилища, и больше уже не сбегал, зато запил по-черному, а, приходя, начал запираться в своей комнате и пребывать там, пока не возникала потребность заработать на следующую порцию спиртного.

- Отойди! Убью! - рявкнул он на Гиту, когда та попыталась было у него спросить, что стряслось.

Гита испуганно отпрянула от него и больше уже к нему не подходила. Так прошел месяц, за ним еще и еще два. Радош ни с кем не общался, он беспробудно пьянствовал. Всю выручку от улова он тратил на самогон, доставая его в отдаленном поселке, и протрезвлялся лишь затем, чтобы опять напиться. И так было, пока к нему снова не заявилась Радмила.

- Если это из-за меня, то мне лучше вернуться на Тьеру, обратно на подмостки "Глоба", - сказала она.

- Мечтаешь полетать на пару с Сандро?

- Он женат.

- Я, к сожалению, тоже. В этом-то и наши проблемы!

- Гита прекрасная женщина.

-Да, прекрасная. Но лучше бы ей провалиться в преисподню... Тебе чем не по нутру мадам Максимова?

- Слишком она добрая. Город таких не жалует, слопает - и не поперхнется.

- Твоя мать была лгунья и вертихвостка. Но город ее слопал первой.

- Она была хорошей.

- Для тебя. А для мужчин - петля в удавку. И ребенок был ей нужен, чтобы затянуть на мне шнуровку потуже. Но я не из тех, с кем такой номер можно провернуть шутя. Хорошо, что ты на свою мамочку не похожа. Слава богу, ты другая, и я ничего не имею против твоего существования.

- Спасибо хоть на этом. У меня завтра день рождения. Придешь?

- Нет, дочь, извини. Я устал. Я очень устал и хотел бы уснуть навеки. Ты не такого отца ожидала найти, верно?

- Тебе не надо столько пить.

- Это ты так думаешь.

- Так думают все.

- Пусть валят они к Сатане!

Радмила ушла, но второе ее явление тоже имело продолжение, хотя и совершенно иного, более неожиданного характера, чем первое. На следующий день, едва переступив порог прихожей, Радош с некоторым удивлением наткнулся на два огромных саквояжа. В коридоре он заметил еще два.

- Гита, что происходит? - крикнул он, заглянув в гостиную.

Та переодевала малышку, а пятилетний отпрыск, их общий с Гитой сын, первенец Радоша, тихо сидел печальный и в дорожном костюмчике.

- В чем дело? - повторил Радош, слегка растерявшись.

- Мы уходим, - кратко пояснила Гита. - Мы мешаем тебе. Больше не станем.

Радош поставил в угол бутылку с "некоторым забвения", как он именовал самогон, и проговорил

- С чего ты взяла, будто вы мне мешаете?

- Я слышала. Ты так сказал.

Радош в досаде прищелкнул языком.

"Гита очень гордая," - вспомнил он Бинкины слова.

- Бесценная моя, ты не права, - выжал он из себя, постаравшись придать голосу мягкость. - Ты здесь хозяйка, и если кому надо уйти, то это мне. Но мне некуда. Я пленник, и это - моя тюрьма!

- Ты свободный человек, - возразила Гита печально.

- О нет! Послушай правду, я тебе ее один-единственный раз скажу! Ты замечательная, ты чудесная, но там, на Тьере, у меня осталась женщина, которую я люблю.

- Почему же ты на ней не женился?

- Она не захотела. Она сказала, что твои одинокие слезы будут отравлять наше с ней счастье. Мы решили, что я буду иногда прилетать к ней, когда захочу. Но я ее бросил, а она меня все еще ждет!

- Навести ее. Скажи Сандро - он отвезет.

- Сандро? - Радош захохотал. - Сандро отвезет? Да он чистоплюй, твой племянничек! Он за нравственность борется, моралист в законе! Я пойду к себе в камеру, а ты делай, что хочешь!

- Значит, Сандро отказался? - в тоне Гиты прозвучали новые нотки, и Радош замер на полдороге к бутылке. - Не напивайся сегодня. Он отвезет тебя. Увидишь.

Радош мрачно усмехнулся. Он взял бутылку, отпил несколько глотков и, пройдя на кухню, вылил остаток в раковину. Краешком глаза он видел, как Гита подошла к окну, сняла со стены рацель и проговорила:

- Сандро? Ты можешь посвятить собственной тете полчаса своего многоценного времени? Вот и славно. Жду.

И Радош тоже принялся ждать. Он не особо верил, что Гите удастся выжать из Сандро согласие поступить вопреки всему тому, к чему парень был приучен с детства, но на всякий случай заварил чаю покрепче, чтобы быть в форме. Оказалось, однако, что он крайне плохо знало свою супругу.

- С каких это пор ты позволяешь себе нарушать законы, голубчик? - начала она с места в карьер, чуть Сандро вошел и сказал: "Здравствуйте!"

- Какие законы? - ничего не понял тот.

Обе реплики: и слова Гиты, и ответ Сандро прозвучали не на хингре, конечно, а на языке совершенно ином. Но теперь язык этот не был для Радоша бессмысленным набором звуков, и он отлично понял каждую фразу.

- Законы нашего клана, дорогой родственничек! Ты какое имел право отказаться везти Радоша на Тьеру?

- Тетя, но зачем он туда летит!

- К другой женщине. Ну и что? Какое тебе до этого дело?

- А ты знаешь, кто она?

- Не знаю и знать не хочу! Зато я твердо помню уголовный кодекс: "Никто не имеет права вмешиваться в отношения между двумя." И будь эта женщина даже самой ничтожной из подданных Империи, разве Радош не свободный гражданин Великого Космоса?

- Свободный.

- Или ему закрыта виза на Тьеру?

- Не закрыта.

- Тогда какое ты имеешь право его свободу ущемлять? Или ты думаешь угодить мне, приковав его насильно к моей юбке? Запомни, дорогой: можно привести коня на водопой, но нельзя заставить его пить. Или, может, ты хочешь, чтобы обо мне заговорили, будто я столь плоха, что мне требуется целый сонм законников вроде тебя, чтобы удержать возле себя мужчину? Да я вся извелась, глядя как он страдает! Если бы я умела летать, я бы на собственных руках отнесла его туда, куда он хочет! Лишь бы прекратилась эта мука!