Время перемен. Том 2

Но дядю и тут не устроил результат:

— Куда столько стрел на одного?! По очереди стрелять, мать вашу за ногу! Слева направо! Остальных взводов тоже касается!

Каждый из четырёх взводов восьмой роты занимал на насыпи участок фронта шагов тридцать пять шириной. Три ряда готовых к бою гвардейцев. Граф не представлял, как враг хочет пройти через них. Враги пробовали перебираться по двое, прикрываясь одним щитом. И у первой пары это успешно получилось, из второй выбили копейщика, угодив тому в ляжку. Пошла третья, за ней четвёртая. Их солдаты, перебравшись через ров, неуклюже раскорячивались на крутой насыпи, кое-как прячась за щитами. Арбалетчики прореживали их отряд, выбивая одного за другим, но половина стрел всё же торчала в щитах, не причиняя никакого вреда. Следующая пара солдат балансировала надо рвом. Жерар уловил панические нотки в облике того, кто был сзади — больше, нежели у других. И верно — солдат развернулся и сделал два шага назад, пока чекан его же сержанта не опустился ему на шлем, и он, бездыханный, не упал прямо на край рва. Испугавшийся солдат сполз на дно, а сержант зло поглядел, на остальных, ожидающих своей очереди. Это напомнило Жерару театр, вот только всё было взаправду.

— Отставить стрельбу! — крикнул дядя люк.

Офицер еретиков, видно, решил, что им хватит половины перебравшегося отряда и слегка визгливо скомандовал:

— На штурм!

— Хороший у него доспех, — отметил Леонардо.

— Тебе бы такой, да? — капитан внимательно следил за тем, как враг приближается к верху насыпи, то и дело оскальзываясь, а новые пары быстро переходят через ров, не стесняемые арбалетом обстрелом.

— Давай, птенчики! Мы вас уже заждались! — приветствовал еретиков кто-то из солдат, а остальные подхватили смехом это приветствие и подняли алебарды, топоры и чеканы повыше.

Дядя снял свой клевец с пояса и поудобнее пристроил его в руке. Тогда и Жерар вытащил свою эспаду, а де Куберте поглядел на неё с укором:

— Она здесь не годится. Тебе нужно раздобыть что-то более подходящее.

— Но я владею эспадой лучше всего.

— Она может сломаться, погнутся, затупиться, а рубить ей почти бесполезно. Это не поединок, Жерар. Найди клевец или топор. И вообще, кто-то должен научить тебя сражаться со щитом, если мы выберемся из этой передряги.

Шестеро запыхавшихся еретиков добрались до верха. Жерар видел, как один из них загородился щитом от удара сверху, но тут же пропустил укол алебарды прямо в шею, уже от другого солдата из отделения сержанта Жака.

— Молодцы, пестуйцы, так держать! — похвалил Леонардо.

Мёртвый завалился головой назад, ещё двое потеряли равновесие и скатились кубарем вниз, троих же и срубили в миг, тыкая, ударяя и цепляя крючьями за ноги. Так быстро, что следующая волна не успела подойти. Жерар посмотрел на другие участки — там происходило тоже самое. Не похоже было, что этот штурм тяжело отбивать.

— Руби их, блядь! — слышались то и дело сдавленные проклятия солдат, — Коли, ну! Сталкивай! Еретики же прилично запыхивались, пока поднимались, и от них не было слышно никаких слов. Только стоны, или вздохи раненых.

Лишь один тонко причитал совсем ещё мальчишеские голосом:

— Нога, моя нога!

Так, довольно легко, они опрокинули первую волну штурма, и в воздухе прорубил рог, после которого раздались крики сержантов еретиков:

— Отступаем!

И штурмующие покатились вниз по склону. Несколько человек не удержались и упали в ров. Один из тех, что уже перебрался по лестнице обратно, протянул товарищу руку и попробовал вытащить его наверх. Жерар было удивился, что еретики, оказывается, тоже могут проявлять благородство, но тут солдату вонзилась арбалетная стрела между плечом и шеей, и он с криком сполз на дно сам.

Дядя проследил за взглядом молодого графа:

— Если захочешь сделать на войне доброе дело, гляди в оба, чтобы не поплатится за это жизнью.

Враг беспорядочно отступал. Да и не нужно было держать ряды — совсем редкие арбалетные выстрелы в спину не стоили того, чтобы терять драгоценное время, отступая в шеренгах. Далеко за линиями вражеских баталий, на небольшом возвышении возле моста, столпились группа вражеских офицеров. Главный из них — это было видно даже отсюда, за четыреста-пятьсот шагов, по красивому дорогому доспеху, яркому ваффенроку в алых, как их знамя, тонах — так вот, этот главный распекал на чём свет стоит одного из своих офицеров, руками и указывая на холм. Остальные офицеры отодвинулись от них, словно крики главного могли их поразить каким-либо образом.

— Командующий у них опытный, — отметил капитан, — В доспехах ходит. Знать, петух в задницу клевал, раз бережётся. Остальные, вон, в парадке половина. Дураки.

Неожиданно главный офицер вытащил меч из ножен и проткнул насквозь того, кого отчитывал. Жерар ошалело смотрел на происходящее: Они тут дуэли запрещают, за каждого офицера дрожат, а вражеский командир сам их режет.

— Дядя, зачем он это сделал?

— Ты не понял? Он должен был захватить больше лестниц, а не переправлять взвод через одну, как последний идиот. Но я бы просто надавал ему пощечин и посмотрел, как проявит себя потом.

Средь офицеров врага пошло волнение, а тот, кто только что заколол подчинённого, показал на другого, потом начал активно жестикулировать, тыча в холм и в отступающие ряды.

— Отребье послали, — заключил Франческо, — Проверить, как мы стоим.

— Глянь на его шлем, — ответил Пероль, указывая на труп, валяющийся вниз головой на склоне, — Не такое уж и отребье.

— Помогите, моя нога! — раздался тот же мальчишеские голосок, — Помогите!

— Жерар, заткни его, — неожиданно распорядился капитан.

— Тиль, иди разберись, — подхватил Леонардо.

— Нет! — оборвал капитан, — Лейтенант де Сарвуазье, спуститесь и добейте врага, немедленно.

Жерар медлил.

— Выполняйте приказ, лейтенант!

Он протолкался через солдат и осторожно шагнул на склон. Ноги были словно не свои. Мелкими шажками он спустился к раненому, изо всех сил сжимающему двумя руками левую ляжку. Бледное, молодое, испуганное лицо.

— Пощады…

Сущий ребёнок. Жерар колебался. Рука не могла сделать укол, просто не могла.

— Или ты его, или я тебя, — раздался сверху голос дяди.

Жерар оглянулся — сорок пар глаз из взвода Леонардо смотрели на него, и ещё многие — из соседних взводов. Он собрал всё своё мужество и проткнул молодому еретику шею насквозь. Полилась кровь. Юноша смотрел на него глазами, полными слёз. Жерар отвернулся и полез вверх. Дважды за спиной раздался стон.

«Что же ты так долго умираешь?» — подумал с горечью Жерар. Он чувствовал себя жестоко обманутым, поэтому, как только выбрался, спросил у дяди:

— Разве мы не берём пленных?

— Накой он нужен? Учись делать неприятную работу. Пригодится на войне. Лейтенанты, проверить личный состав, доложить! И пошлите стрелков собрать стрелы. Следующая волна будет круче.

Дядя и в этот раз оказался прав: простоватые шеренги уступили место отрядам получше, с прямоугольными щитами в первом ряду, протазанами, алебардами и длинными пиками посередине, и множеством коротких лестниц сзади. Они и шли по полю увереннее, и щитами прикрывались лучше.

— Рота, стрелять по лестничникам! — прозвучал приказ де Куберте.

Однако, щитовики умело прикрывали лестничников, по двое на человека.

— Отставить лестничников, бей копейщиков! — тут же исправился дядя.

Но у еретиков оставалось достаточно щитовиков, чтобы прикрывать терпеливо ожидающих копейщиков, и арбалетчики выбили лишь двоих, причём одного опять застрелил его старый слуга, на что капитан заметил:

— Один у моста, один тут, учись, сосунки, как ветераны стреляют! Сержант брал со мной Веряску и держал её пять дней. Смотрите, можно и в солдатах дожить до седин.

Люди в ответ заулюлюкали, радостно закричали и приготовились как следует встретить врага, неотступно подбирающегося ближе под прикрытием щитов. Взвод Леонардо бил по щитам, а копейщики врага пытались колоть снизу. Опасно, но пока никого не убили и не ранили.

— Жак, один крюком за щит, второй колет, забыл что-ль? — крикнул Род.

Сержант тут же последовал совету, зацепив крюком алебарды щит ближнего к нему врага, а солдат рядом с ним уколол открывшегося щитовика. Шапель хорошо держит удары сверху, но против тычка в открытое лицо, конечно, не спасёт, а щитовик никак не мог помешать. Лицо его превратилось в кровавое месиво, сам он отшатнулся, не дав копейщику сзади как следует нанести удар. В результате остриё копья угодило в насыпь, и стрела, метко пущенная из арбалета, попала копейщику точно в правый глаз.

— Действуй как Жак! — тут же подхватил капитан.

Стену щитов расшатывали крючьями, тянули, толкали, и их передний ряд не давал как следует стоять еретикам позади. Один, другой, третий получали удары и тычки алебардами, валясь на склон, но нападавшие не убегали. Копьё ранило одного солдата, кажется, из взвода Максимилиана, другой, что стоял рядом с Жаком, получил удар копьём в лицо по касательной и тут же отбежал сквозь свои ряды.

— Кажись, царапина, — говорил солдат, склонившись над землёй и поливая её кровью, пока его друг доставал повязку.

Глядя на количество крови, Жерар не назвал бы это царапиной.

— В лазарет, — приказал солдату подошедший Максимилиан, — Как сможешь, вернёшься.

— Перевязать, да в бой, господин лейтенант!

— Не спорь, рана слишком большая, надо стянуть.

А еретиков били нещадно, сталкивая вниз, протыкая насквозь, избивая лезвиями алебард, пуская в них стрелы.

Когда рог протрубил отступать, две трети их остались лежать на склоне. И к ним уже подбирались солдаты полка, чтобы собрать стрелы, пошарить по карманам, забрать оружие или броню. Один солдат из их роты второпях стаскивал ботинки с трупа. Граф оглянулся. Немногочисленные пока раненые потянулись в сторону лазарета. Двоих тащили товарищи, остальные шли сами. Негодяй, командовавший еретиками, слушал офицера и кивал, не спуская глаз с холма.

— Первый третий взвод, на месте, второй четвёртый, отдых полчаса, — объявил де Куберте, глядя на солнце.

Баталии врага всё так же стояли в оцеплении. Жерар видел, как по их рядам бегают разносчики воды, как они жуют, судя по тому, с каким трудом отрывают куски, это было вяленое мясо. За баталиями шло копошение. Похоже, враг формировал один полк из двух уже отброшенных, чтобы бросить его следом за свежим, который занял места прямо за оградительными баталиями. Главный их не спеша объяснял что-то двум офицерам, давая, отдыху третьему гвардейскому полку. Второй и четвёртый взводы успели сменить первый и третий, а Жерар успел облегчиться в специально отгороженной для офицеров части выгребной ямы, прежде чем враг вновь пошёл на приступ, и в этот раз — уже со стрелками. Стрелков этих был примерно полк, и они засыпали укрепления защищающихся чудовищным смертельным градом, пока пикейщики, щитовики и прочие перебирались через ров. Впрочем, рота де Куберте быстро приспособилась к обстрелу, спрятавшись за щитами и потеряв лишь двоих ранеными и одного убитым. Когда же враг начал карабкаться вверх, обстрел прекратился.