Инклюз

Это была авторская кукла, не похожая ни на одну из тех, что Оскар когда-либо видел. Ничего общего с игрушкой. В ней искрился какой-то свой мирок. Глаза блестели, словно были влажными, а кожа из какого-то сложного материала на основе керамики и глины, была так похожа на настоящую. Ее окрашивали после долгой полировки до безупречной гладкости, под чуть заметным лаком виднелись такие же чуть заметные родинки и румяна. Уши, нос, брови были вылеплены так тонко и искусно, что Оскару показалось: он управляет живым человеком.

Осматривая устройство контроля и саму марионетку вблизи, он обратил внимание на дополнительные механизмы. Подвижное коромысло, которым управляются ноги куклы, было отшлифовано человеческой рукой, как ручка деревенского топора. Все говорило о том, что им очень часто пользовались. Неподвижная планка, к которой крепятся нити, идущие к плечам, голове, рукам, была ювелирно сделана из слоновой кости. Поясная нить, отходящая от нижнего конца основного штока, незаметно была заведена под платье куклы через вшитый конус, напоминающий миниатюрный воротник. Одежда марионеток тоже была хорошо продумана. Это, несомненно, была очень профессионально сделанная кукла.

Тонких шелковых нитей было действительно много. Даже при близком рассмотрении они были чуть заметны. Музыкант аккуратно захватил одну из них. Удерживая ее на чуть согнутых пальцах ладони, он провел от ваги до головы куклы выискивая точку соединения.

– В очень интересном стиле выполнены куклы, – сказал музыкант.

– Спасибо, – польщенно ответила Джоанна. – Этой актрисе, что вы держите сейчас, довелось выступать в Сакраменто 150 лет назад.

Во взгляде Джоанны появилось изумление – так бережно Оскар выполнял движения. Удерживая в левой руке вагу, правой он принялся перебирать прикрепленные к ней нити, как если бы играл на струнном инструменте.

Вага наклонилась вперед, кукла легко согнулась, выполнила поклон. Казалось, она начинает представление перед зрителями. После этого марионетка и музыкант подошли к футляру от виолончели, где лежали дополнительные ноты. Звезда Сакраменто встала на одно колено, фарфоровые руки потянулись к ним и провели по строке, точно она читала с листа.

– Надо много тренироваться, чтоб так управлять куклой, – совершенно успокоившись, сказала Джоанна.

Музыкант улыбнулся, но не ответил. Он наслаждался каждым движением. Кроме того, что тело куклы было из относительно тяжелой керамики, вполне возможно, ее руки и ноги были дополнительно утяжелены свинцом, поэтому все действия выглядели очень натуральными. Очень прочные, и в то же время гибкие полушарнирные соединения в суставах позволяли лучше чувствовать все жесты марионетки.

– А на этом портрете ваша бабушка, видимо, обнимает дедушку? – указывая на большой портрет двух людей, спросил Оскар.

– Дедушка, – с любовью посмотрела на портрет Джоанна. – Он был помешан на индейских племенах. Когда приезжал, сразу называл всех детей и внуков именами птиц и зверей, готовил какие-то таинственные блюда, и все садились в круг слушать новые истории. Он чуть не сделал большое научное открытие. Бабушка говорила, что даже вмешались спецслужбы, просили его не писать научных статей об этих исследованиях, тем более, не давать на эту тему никаких интервью журналистам. Даже не знаю, что там на самом деле было. Давно все это происходило.

– Над чем же конкретно он работал? Ведь мы живем рядом с индейцами, и ничего странного в них нет.

– Я уже не могу сказать, где дедушкины сказки, а где правда. Помню он их называл «момоскапаны», мы так детьми дразнились – потому запомнилось. Это племя индейцев с голубой кожей, и дедушка был один из немногих ученых, кто исследовал этот феномен. Эти, изолированные на отдаленных каменных островах племена, питались исключительно медузами и морепродуктами: у них не было растительности или каких-нибудь животных. В еде было слишком много фосфора, поэтому их память феноменально мутировала. На основе этого сложилась своя удивительная культура. Дедушка рассказывал, что каждый из них мог передать своим потомкам личную память. Ребенок мог точно помнить все то, что увидел его отец, например, свое собственное рождение. Более того, некоторые могли помнить рождения своих родителей и прадедов, и называть факты, о которых они сами никак не могли знать. Подтверждали, но не удивлялись этому, старейшины племени. Они не считали своих предков умершими, а, как бы, продолжали их жизнь, дальше накапливая опыт. Потому и рассказывали они от своего имени «Когда я родился второй раз, тогда…» и так далее. Дедушка, отец и внук сливались в единую личность. Они верили в единение с природой, могли предчувствовать стихийные бедствия, умели делать изысканные блюда из морепродуктов и водорослей.

– Это самое загадочное, что я когда-либо слышал. Кажется невероятным, но ведь ваш дедушка был по-настоящему? – спросил Оскар.

– Мой дедушка, как и его супруга, были великими сказочниками и остается только гадать, где была правда, а где вымысел. Но в экспедиции по резервациям он постоянно ездил – это факт.

Кукла в руках Оскара попробовала наступить на футляр виолончели, как на ступеньку, для кукловода это не самая простая задача. По порывистому, немного угловатому движению куклы, Джоанна сразу оценила уровень навыков молодого человека. Что-то общее, помимо темы для обсуждения, появилось у хозяйки с непрошеным гостем. Это “общее” повышало доверие и даже воодушевляло.

– Что это за терапия, о которой вы упоминали? – с интересом спросила женщина, слегка наклонив голову.

– “Куклотерапия” – так было написано над входной дверью психолога, – ответил музыкант. – Уверен, в официальной психологии такого метода лечения нет, но эта необычная терапия мне лично помогла.

Перемещаясь с куклой по комнате, он вновь переживал эмоции детских дней. Он подошел к перилам и закрепил ее на прежнем месте. Сам вернулся к музыкальному инструменту.

Казалось, она сразу же начала рассказывать подружкам о только что случившемся с ней приключении. Она поворачивалась то влево, то вправо. Ее движения понемногу замедлялись, словно она осознавала, что соседки завидуют и не станут разделять ее эмоции от знакомства с музыкантом.

07. Котята

___

До заката оставался еще час-полтора, тем не менее, вечер стремительно угасал. Тяжелые тучи густо заволокли небо, и уходящий день все больше утопал в душном полумраке. Листья на деревьях тревожно перешептывались, извещая о надвигающемся ливне.

Юный почтальон свернул на грунтовую дорогу. Он не сильно волновался по поводу перемены погоды. По крайней мере, мопед больше не должен был подводить. Со своей первой зарплаты Брайан отвез его к механику, и тот за два дня поменял в мопеде все износившиеся детали. Звук мотора стал стабильнее, люфт тормозных рукояток исчез, новые пружины амортизации блестели хромом, приятно сглаживая неровности дороги.

Когда Брайан проезжал мимо кукурузного поля, возле которого он познакомился с девочкой, в голове всплыл ее образ. Он вспомнил, как прядь золотых волос прилипла к ее влажному виску. Она словно придавала образу девочки милую неидеальность и очарование, притягивая как магнит. Толкая мопед, он тогда все время посматривал на локон, его хотелось поправить или заложить за ухо. Брайан представлял, что он делает это мужественным отрешенным жестом и вновь возвращается к какому-то важному своему делу. И тогда теплое чувство разливалось в его груди, выходило из берегов, безжалостно заставляя гореть уши. Ему казалось, что в тот момент она почувствовала бы то же самое. Конечно, скромность и воспитание не позволили бы ему в реальной жизни дотронуться даже до края рукава новой знакомой. Он это прекрасно понимал. Но, как известно, ничто не может помешать смелому воображению юного мальчишки.

Дорога извивалась под новыми покрышками мопеда, и водитель еще глубже погружался в мечтательные образы. Девочка, конечно, оценила бы его нежный жест. Она бы рассматривала через плечо, как испачкавшись в мазуте, без ключа, пальцами, он выкручивает залитую свечу еще неостывшего двигателя.

Мопед достиг вершины небольшого холма, с которого открывался вид на небольшой населенный пункт, и поехал вниз. Привычное, непроизвольное подергивание век Брайана на мгновение участилось. Он посмотрел в зеркало заднего вида, в котором отражалось мрачное небо за спиной, и эта деталь удачно вписалась в сценарий его мечтаний.

Теперь в его фантазии штормовые тучи летели с огромной скоростью прямо по дороге. Брайан быстро закрутил свечу в гильзу, накинул на нее колпак подводки напряжения, взял девочку на руки и быстро усадил на мопед. Она хотела что-то сказать, но увидев, какая мгла надвигается на них сзади, решила промолчать. Брайан так дернул ножное зажигание, что мопед мгновенно завелся. Запрыгнув на него, он строго крикнул девочке «Держись за меня» и выкрутил ручку газа так, что из-под колеса полетело облако пыли прямо в водоворот несущейся за ними стихии. Девочка крепко обнимала его за грудь, прижавшись щекой к его спине. Им удалось оторваться от грозного преследователя – урагана, и Брайан молча продолжал движение по полю.

Чувства улеглись, но оттенок геройства все еще присутствовал в настроении мальчика. Перед глазами вдруг возникла тяжелая гиря, что ржавела на заднем дворе у бабушки. Брайан помнил ее с самого малого возраста, она была там всегда, никто не знал, когда и откуда взялась. Теперь Брайан твердо верил, что, вернувшись домой, он поднимет ее одной рукой над головой и молча перенесет в свою комнату, показав бабуле, что с ней теперь живет силач-защитник.

В вечерний сумеречный час просторная терраса сверкала теплыми огнями. Юный почтальон подъехал к входной калитке и заглушил мопед. Позади медленно оседала завеса пыли, которую подняли колеса. Поудобнее устроившись на сиденье, он облокотился о невысокий забор. Улыбка медленно расплывалась на его лице. Отец девочки с накинутой на плечо гитарой играл веселую кантри-композицию о том, как индюшка наблюдала радостные приготовления членов семьи ко Дню благодарения. Ее переполняло чувство праздника. Из любопытства она подходила все ближе к кухне. Том умышленно искажал голос, пародируя рассуждения глупой птицы. «Мне нравится День благодарения!» – повторяла индюшка в тексте первого припева. Исполнитель вошел в раж и пытался радостно кудахтать и кричать по-индюшиному, чем вызывал безудержный смех дочери.

Вскоре вслух хохотал и газетчик.

Том пел о том, как к индейке подошел гусь и на ухо прошептал, что ей надо сматываться и желательно подальше, расправляя крылья лететь в далекую страну. Но индюшка не верила. Лишь когда за ней начали гоняться взрослые и дети в предвкушении прекрасного ужина, она пустилась наутек.

«Мне НЕ нравится День благодарения!» – пел второй припев отец девочки и еще громче кричал индюшиным голосом.

Затем, взяв несколько одиночных минорных аккордов, Том пропел заключительные строки, что все семейство было благодарно в этот день, кроме индюшки, так и не научившейся летать, чтоб в судный момент устремится в далекие страны.