Инклюз

Стройная фигура мамы время от времени появлялась в проеме дверей, делая какие-то домашние дела. Ни лица, ни тем более настроения на нем нельзя было разглядеть. Но Брайан почему-то был уверен, что она тоже смеется.

Девочка вскочила с шезлонга и принялась танцевать вместе с папой.

– Как дела? – напомнил о себе юный почтальон.

– Привет, Брайан, – радостным голосом поприветствовал его отец девочки. – Не пришло ли нам сегодня какое-нибудь важное письмо в кетчупе?

Девочка остановилась, помахала Брайану рукой и стала поправлять волосы после танца.

– Ничего, – машинально дотронувшись до почтовой сумки, ответил Брайан и наивно добавил, – я развожу только газеты и журналы.

Девочка вернулась в кресло и все еще укладывала непослушные кудри, заправляя их за уши.

Брайан продолжал улыбаться, он рассматривал лицо девочки, словно сравнивая ту придуманную подругу, которую в своем воображении катал на мопеде, с ней настоящей. Хотя она сидела далековато, он мог отлично разглядеть её черты и теперь подробнее изучал ее тонкие брови. И уши уже не казались ему такими большими.

То, что в первое время знакомства он оставался к ней равнодушным, теперь казалось ему странным. Она взяла с маленького столика грушу и откусила совсем небольшой кусочек. Ее нежные движения очаровывали его вновь и вновь. Брайан несколько раз рефлекторно моргнул.

– Ты так долго ехал сюда и ничего не привез? – удивленно полюбопытствовал мужчина, закончив мелодию.

– Я вожу еду котятам у автомобильной свалки, по пути решил заехать к вам, спросить, как дела.

– Так это кормом для котят ты тогда залил наш миллионный чек? – прищурив глаз, спросил папа.

Без тени смущения мальчик утвердительно кивнул.

Мужчина снял с плеча гитарный ремень и положил инструмент на шезлонг. Подойдя к почтальону он несколько секунд пристально смотрел мальчику в глаза.

– Почему бы нам не отправиться на моем пикапе посмотреть на твоих котят? – Спросил Том громко, чтобы услышала дочь. После короткой паузы он оглянулся на девочку. – Может, мы тоже будем их иногда подкармливать? Кто знает, может даже возьмем себе одного? У нас уже давно не водилось домашних животных.

– А можно мне в кузове поехать? – Тотчас же спросил разносчик газет, не дожидаясь ответа.

Мужчина утвердительно кивнул, чуть заметно поджал губы и вновь всмотрелся в мальчишку.

– Папа, а мне тоже можно? – подбегая к пикапу, спросила девочка.

– Запрыгивайте оба. Я повытряхиваю из вас всю вашу смелость, – звеня ключами в кармане, ответил папа со снисходительной улыбкой.

Ехал Том медленно, через заднее окно было видно, что дети ведут

себя совершенно спокойно. Они с любопытством переглядывались, но

не заводили никакого разговора.

Вдоль грунтовой дороги тянулся неглубокий кювет. Там стояли десятки старых автомобилей. В отличии от любой городской автосвалки, здешняя не отличалась нагромождением транспорта одного на другой. Расстояния между машинами было таким, что можно было вообразить, что однажды все они остановились на светофоре трехполосной дороги и, по неизвестной причине, навеки застыли. Под их спущенными колесами росла трава, и лишь фары грустно поглядывали на редкие, проезжающие в пыльной дали, современные автомобили. Некоторые автомобили были совсем старыми, в виде открытых кабриолетов. Кусты росли прямо из сидений. Другим раритетным моделям повезло больше, и крыши защитили их салоны от скорого уничтожения.

Земля никому не принадлежала, а до ближайшей фермы было далеко. Но, несмотря на это, похоже, время от времени кто-то останавливался, чтоб посмотреть на это загадочное кладбище машин. Некоторые двери были открыты, а для того, чтобы это сделать, неизвестные, скорее всего, потратили много времени и сил. Теперь же устаревший уплотнитель не давал возможности хорошо их закрыть. В одну такую щель, видимо, и прошмыгнула беременная кошка в поисках укрытия от непогоды и койотов.

Девочка пробиралась по сорнякам между машин за Брайаном. Мальчик запрыгнул на капот старого Бьюика, проворно пробежался еще по нескольким автомобилям. Оказавшись у двери полуразвалившегося крайслера, он шире открыл пассажирскую дверь, и, вместе с писком ржавых завес, оттуда раздался писк котят. Крохотная жизнь посреди ржавого царства.

Юный почтальон развернул бутерброд и начал кормить малышей тонкими кружочками колбасы.

Взяв одного из малышей на руки, девочка спросила:

– Папа, а мы можем взять их домой?

– Да, но не сейчас. Представь себе, что будет, когда придет их мама и обнаружит пропажу детей. Море слез, – ответил Том. – Либо приедем в другой раз, чтоб забрать вместе с кошкой, либо останемся дожидаться ее сейчас.

Девочка не стала уговаривать. Еще раз погладила самого рыжего по голове и сразу же отпустила к остальным. Он был этому рад, поскольку, вертясь на руках девочки, видел, как братья и сестры активно перетягивают друг у друга куски колбасы.

Брайан выпрямился, уступая место у двери автомобиля, и протянул девочке оставшийся бутерброд. Взяв его, она присела к увлеченным трапезой зверятам. Брайан стоял рядом с Томом. Отец с улыбкой и умилением наблюдал за происходящим. Брайан же пристально вглядывался через мутное стекло открытой двери старого крайслера в лицо девочки. Оно светилось. Мальчик понимал, что его поступок был правильным, и нежное чувство удовлетворения согревало ему сердце. Вскоре не осталось ни единого куска лакомства.

На обратном пути дети уже не просились в кузов пикапа. К тому моменту значительно похолодало, и все уселись в теплую кабину.

– Сколько времени у тебя занимают поездки сюда, чтобы покормить этих несчастных? – обратился Том к сидящему посередине Брайану.

– Час в одну сторону, – ответил мальчик.

– Что бы ты делал без нас в такую погоду? – Спросил мужчина.

– Ехал бы домой в пончо, – так быстро ответил юный газетчик словно у него был заранее заготовленный ответ. Он отрешенно смотрел на дорогу, и мысли его витали где-то далеко отсюда.

С едва заметной улыбкой папа девочки посмотрел на Брайана и вновь уставился вперед. На лобовое стекло одна за другой стали падать капли давно уже надвигающегося дождя. Какое-то время все молчали.

– Хорошо, что ты не разрешил мне взять котят домой, – нарушила тишину девочка. – Если бы с кем-нибудь из них когда-то что-то случилось, я бы второй раз этого не пережила.

Том не нашелся что ответить и только перебирал в голове подходящие варианты, взамен тому, чтобы просто промолчать.

– А что было первый раз? – посмотрев на девочку, спросил Брайан.

– Однажды утром моя дочь пыталась разбудить нашего щенка, – ответил Том и сразу посмотрел на девочку. – Мне пришлось объяснить ей, что Плуто больше не проснется, что он умер. Накануне он упал с лестницы второго этажа и уже вечером был вялым. Она не могла понять, как это может быть. Еще вчера она укладывала его спать, поила молоком, а сегодня он уже спит вечным сном. Я объяснил ей, что смерть – это не совсем как сон, это навсегда. Что ни сегодня, ни завтра он уже не проснется. Но она не хотела принять это. Мы с женой ничего не могли поделать и просто наблюдали, как она носилась со щенком по всему дому, пряталась под столом и все пыталась пробудить его к завтраку, согреть, наконец. Обычно родителям очень сложно выйти из такой ситуации. Надо было объяснять эти сложные вещи о смерти, пока дочь постоянно плакала. Я замотал щенка в свою самую теплую рубашку, и это ее немного утешило. Затем я пытался объяснить, что на ощупь щенок всегда был теплым, а теперь холодный. Втолковывал ей, что у ее друга была хорошая жизнь, благодаря ей. Где-то на небе он будет помнить ее как самое прекрасное, что с ним когда-либо случалось на земле. Как тогда, так и сейчас, я повторяю: самое главное, что мы можем сделать для ушедших навсегда близких — это вечно помнить их. Так устроен мир, и это касается не только домашних животных. Это же применимо к родителям и друзьям.

До сих пор девочка молчала и смотрела на капли дождя, бегущие по пассажирскому стеклу.

– Я буду помнить тех котят всегда, – строго процедила она.

– Дорогая, – обратился отец к дочери, – в отличие от Плуто, мы можем исправить ситуацию с котятами. Все в наших руках. Приедем завтра пораньше, чтоб застать маму-кошку, и возьмем к себе всю семью. Надеюсь, я правильно тебя понял?

Девочка утвердительно кивнула. В салоне повисла пауза, и каждый думал о своем. Мужчина не хотел много говорить, но в тот же момент чувствовал необходимость мудрой родительской поддержки. Он наперед обдумывал свои фразы, примерял, как новый друг отреагирует на сказанное. Кажется, мальчик разделял переживания подруги. Он понимающе посмотрел на нее и глубоко вздохнул.

– У меня никогда не было своего щенка или котенка, но были родители, и я всегда буду их помнить, – заговорил Брайан. При этом заморгал часто-часто, будто это был тик.

Том долго не отвечал, обдумывая как повести себя наиболее корректно и не обидеть сироту. Отчасти пауза была оправдана тем, что автомобиль выехал на неровную, усеянную глубокими выбоинами, дорогу. Ему приходилось активно крутить руль, чтобы объезжать эти ямы. Боковым зрением он видел, что дочь повернулась к соседу и внимательно в него всматривалась.

– Грустно слышать о твоих родителях. Искренне сочувствую, Брайан. – сказал Том.

– Спасибо. – ответил мальчик. – И что произошло дальше в истории со щенком?

– Мама предложила подходящую раритетную деревянную коробку, в которой хранились семейные куклы, – окинув мальчика взглядом, ответил водитель. Очередной ухаб на пути вернул его внимание на дорогу. – Дочь положила в коробку шоколад, сделала сэндвичи, которые песик всегда любил у нее подворовывать, вложила в коробку свою фотографию и, поверх всего этого, уложила самого щенка.

Девочка смотрела на дождь в боковое окно. Она хорошо помнила тот день и как бы нанизывала свои воспоминания на папины фразы. Удары отцовского молотка об мемориальную дощечку разносились по всей долине. Вбитый столбик с табличкой, присыпанная землей фотография щенка, цветы. В калейдоскопе картинок вырисовывалась фигура молчаливой мамы. Она будто являлась дополнением к действительности. Иногда из-за ее безмолвия ошибочно казалось, что ее не сильно заботит происходящее. Она стояла рядом, но ни разу не присела, ничего в тот момент не сказала.

– Мы похоронили Плуто у одинокого дерева, которое хорошо видно с нашего заднего двора, – продолжил Том. – Теперь есть ощущение, что он с нами. Каждый сезон дерево меняет свои цвета, и каждое утро дочь вспоминает своего любимого и вечно благодарного щенка, – держа одной рукой руль, Том посмотрел на реакцию девочки, на радостный проблеск, озаривший ее лицо. – Я также пообещал ей, что, летая на дельтаплане под облаками, всегда буду кричать щенку от нее “Привет”.

Брайан оглянулся, чтобы посмотреть в заднее окно грузовой кабины пикапа, где лежал разобранный на части дельтаплан.