Сказка о яблоках, птицах, кольце, смелости и смерти

— Это заметно, — по его тону не было ясно, то ли он посмеивается над ней, то ли говорит вполне серьезно.

— Да. Так вот, понимаете, у меня папа заболел. Очень сильно. Рак, вы знаете…

— Хоть в наших краях эта болезнь и редкость, но я знаю, что это такое. Я сочувствую вам.

— Мне сказали, что есть сад. Сад с волшебными яблоками. Если их привезти и... Я думала доехать до Луриуса, а там узнать, а сейчас подумала, что это глупо. Вообще вся затея — глупость, но… папу уже не спасти. У нас не могут, вот я и подумала...

— Вы все сделали правильно. Тут только так и надо. Наши миры не только наличием телевидения отличаются, — он присел на бревно, стесанное сверху и превращенное в широкую скамью. — Я знаю сад, я знаю, как достать яблоки. Я могу отвести вас туда.

— Честно? Вы поможете?

— Помогу? — он пожал плечами. — Я зарабатываю тем, что вожу по нашим не всегда безопасным краям искателей... э-э-э... приключений. Или яблок. Сейчас у меня есть день-другой, но... — и он выжидательное посмотрел на нее.

— У меня нет денег, — Лина схватила его за рукав, хотя он и не пытался уйти. — У меня есть кое-что другое. Это… это дорогая вещь, и я отдам вам ее, когда мы добудем яблоки, — сказала она серьезно.

— А если вы ее отдадите мне сейчас, то я сбегу, оставив вас и без вещи, и без яблок? Так? А если покажете, то ночью дам вам дубиной по голове? — он усмехнулся, глядя, как она краснеет — Ох, нет, голубушка, так я не играю. Если вы не доверяете мне, то ничего не выйдет. Просто ничего не выйдет.

— Но вы может поверить мне, что заплачу вам? — сказала она. — Да, я боюсь, и показывать боюсь. Хотя вам... я почему-то доверяю, честно.

Он посмотрел на нее, и она отчего-то пожалела, что не похожа на тех дам, с которыми ее собеседник говорил на таможне.

— Хорошо, по рукам. Я помогу вам найти яблоки, а вы честно заплатите мне. Идет?

— Идет, — она протянула ему ладонь.

К лесу передом...

Когда начало смеркаться, Лине захотелось вернуть свои слова о доверии обратно. Она мечтала снова оказаться на постоялом дворе и не заводить с попутчиком разговор. А еще лучше — оказаться дома и проснуться.

— Скоро придем, до темноты успеем, — обернулся к ней провожатый. — Что, страшно? Не бойтесь, все будет хорошо.

— Угу, — кивнула Лина.

Не надо бояться. Не надо. Если бы он хотел сделать что-то плохое, уже сделал бы это, сто раз была возможность: они часа три шли по лесу, по каким-то тропинкам и — ради смеха — реши он уйти, Лина бы пропала, ни за что бы сама не выбралась.

Захотелось одновременно вцепится в его рукав и сбежать от него подальше, но мысль о том, что где-то тут водятся драконы и не только драконы, а, например, змеи останавливала.

— Погодите, я за вами не успеваю. — Лина прибавила шагу.

В общем, жаловаться не приходилось, их «поход» проходил вполне приятно: лес был красивый, быстрая ходьба спасала от холода, руки, правда, замерзли, но провожатый дал ей нитяные перчатки, пришедшиеся Лине впору.

Он шел впереди, Лина старалась не отставать. Разговор не клеился, на вопрос об имени он буркнул что-то неразборчивое, а Лина постеснялась переспрашивать. На вопросы о том, куда они идут, он коротко ответил: «К саду. Путь неблизкий. Или вы мне не доверяете?» и пошел дальше, насвистывая незнакомую Лине мелодию.

Страх накатил с новой силой.

«Как же домой хочется!» — тоскливо подумала Лина и тут увидела впереди огонек, едва различимый, мерцающий. Стало еще страшнее, хотя вроде — куда уж больше!

— Почти пришли, — он прибавил шагу.

— Куда пришли? Сад тут? — рискуя переломать ноги, Лина догнала его и пошла рядом.

— Сейчас увидишь.

Они вышли на поляну. Здесь было светлее, чем в лесу, солнце еще цеплялось за верхушки деревьев, освещало дом, подобного которому Лине видеть не приходилось. Сам дом был небольшой, с двумя окошками и низкой крышей из тростника. Двери видно не было. Домишко стоял на трех сваленных к центру деревьях: корни выпирали из земли, напоминая огромные лапы птицы.

— Подожди, — проводник юркнул куда-то в сторону, перебрался через один корень, поднырнул под другой и исчез.

Лина стояла, не шевелясь, отчего-то опасаясь даже головой вертеть. Он вернулся быстро, подал руку и повел, предупреждая — куда можно наступать, а куда нет. Когда они оказались под домиком, Лина увидела, что к нему идет старая, но вполне ладно сработанная лестница с перилами.

— Вперед, — спутник легонько подтолкнул Лину.

— Добрый вечер, — наверху в доме, около лестницы, со свечой в руке стояла хозяйка: высокая, красивая, статная женщина. И хотя в густых темных волосах было полно седины, а лицо изрезали морщины, все это шло ей, как и крючковатый (как говорила Линина мама — породистый) нос.

— Добрый... вечер, — немного смутилась Лина.

— Ну, здравствуй, — глаза хозяйки потеплели, когда к ней подошел проводник. — Где тебя черти носят, Эван?

«Эван, надо запомнить. Эван».

— Да где только не носят, Агата, — засмеялся Эван.

И впервые за долгое время Лине стало вдруг легко на душе, словно знание его имени уже было волшебством, сулившим избавление от всех невзгод.

После ужина, простого, но сытного, Агата раскурила трубку, пустила дым в потолок и предложила трубку Лине. Та помотала головой, но объяснять ничего не стала — ее разморило, и сил говорить что-либо решительно не было. Она закрыла глаза, пристраивая голову в сгибе локтя. Было тихо, только свечи едва потрескивали, да кот урчал рядом.

На следующее утро, прощаясь с Линой, Агата прошептала ей на ухо: ты с Эваном ничего не бойся, лучшего защитника не найти. Только не сомневайся в нем, слушай, что он говорит, и делай.

Скатертью дорога

— Где мы? — спросила Лина почти что сразу — они и ста шагов от дома Агаты не сделали.

— Заметила?

Лина с укором посмотрела на Эвана.

— Неужели я произвожу настолько плохое впечатление? Как... как же можно не заметить? Тут же... весна!

Тропинка, по которой они шли теперь, была достаточно широкой, чтобы идти рядом. Было еще прохладно, но эта прохлада обещала теплый, погожий день. Птицы пели так, словно устали молчать и теперь спешили спеть все свои песни. Клейкие почки разворачивались, выпуская яркие, сочные листья. От ветра осыпала тонкие лепестки вишня.

— Агата сторожит двери, — стал рассказывать Эван. — У нас тут реальностей, что блинов у хорошей хозяйки — целая стопка, и все, как на подбор, тонкие и вкусные. Один другого слаще...

— То есть — входишь из одного мира, а выходишь в другой?

— Ага. Королевство — верхний блин. Пресноватый такой. Нет, там тоже всякое случается, но здесь — здесь куда как интереснее!

— И тут весна! — вот теперь Лина поверила, всем сердцем, что все у нее получится и отца она спасет. — Расскажи мне о себе, хоть немного. Ты... даже не знаю, как спросить. И какой блин — твой? Откуда ты?

— А, — Эван взъерошил волосы, — я дома везде и нигде. Я родился на границе, считай. Родителей не помню. Как выжил — сам удивляюсь, но вот выжил. И живу неплохо, хотя по вашим меркам — неуч. А с другой стороны — у меня такие учителя были, большинству и не снилось, чему меня учили...

— Тебе нравится то, чем ты занимаешься? — спросила Лина, — то есть нравится помогать, водить, проводить... — под его взглядом она совсем стушевалась. — Я лезу не в свое дело?

— А что мы все обо мне? Ты о себе расскажи, — улыбнулся Эван. — Хотя и так понятно, что ты оттуда, из — как вы говорите? — Цивилизации. И даже если бы мы встретились иначе — я бы это все равно понял, — добавил он, видя, что Лина хочет поспорить. — На тебе большими буквами написано, что ты хорошая девочка из хорошей семьи и что с волшебными вещами дела никогда не имела. Но ведь начать никогда не поздно? — и он опять стал насвистывать, показывая, что разговор окончен.

— Хорошая девочка, как же, — проворчала Лина и показала спине Эвана язык. — Гуляет по лесу в сопровождении подозрительного типа, по блинам-реальностям расхаживает. Ну да, все хорошие девочки именно так и проводят лето...

Во саду ли...

Они шли долго — Лина стала волноваться, что впереди еще не один день пути. Миновали несколько деревушек. Город, по словам Эвана, обошли стороной. Солнце стало клониться к западу, когда они вышли к ручью, очень живописно бежавшему с небольшой горки.

— Все, привал. В сад пойдешь, когда стемнеет.

— Когда стемнеет? Сад? — озираясь, переспросила Лина.

— Когда стемнеет, садись уж, — Эван снял с себя плащ и расстелил на траве. — Или ты предпочитаешь лезть в чужие владения посреди бела дня?

— Чужие?

— Ох ты боже мой, святая простота, — рассмеялся Эван. — Конечно чужие, у волшебных штук всегда есть хозяин, или, на худой конец, сторож. Ты вообще сказки в детстве читала?

— Читала. Но это же сказки, а тут...

— А тут суровая реальность. Но факт остается фактом: хозяин есть, и в восторге от вторжения не будет. Поэтому ты тихонько войдешь в сад там, где я покажу и...

— Но где сад-то? — снова перебила Эвана Лина.

— Под твоим носом, за ручьем, — кивнул Эван.

— Но я думала... все будет иначе.

Лина думала, что они придут в город или в какое-то имение и попросят яблоки, или сорвут их в ничейном саду.

— Но все именно так: вот там — сад, в саду яблоки. Пойдешь по тропинке: я покажу. Как увидишь яблоки (у них словно тусклая лампочка внутри светится) — значит, твои. Не зарывайся, возьми три штуки и бегом по тропинке обратно. Никакой самодеятельности, понятно? Я помочь, даже если захочу, не смогу.

Лина кивнула:

— А если попросить?

— Не советую. Есть хочешь? — Эван достал из заплечной сумки бутерброды, завернутые в бумагу, бутылку сока из ягод. — Как же я люблю Агату, — один бутерброд он взял себе, другой отдал Лине.

«Катись яблочко, да...»

— Может, сейчас? — за последний час она спрашивала Эвана уже раз десятый.

— Я скажу, — отвечал он спокойно.

Они сидели, прислонясь спиной к стволу дерева. Эван дремал, Лина представляла, как вернется домой.

«Ничего, — уговаривала она себя, — скоро уже все будет позади. Почти. Еще будет дорога домой, но... главное яблоки будут у меня».

— Ты все помнишь? — спросил Эван.

— Да. Иду по тропинке, с нее не схожу. Срываю три яблока и бегом обратно. Все просто.

— Вот именно. И постарайся не усложнять, — он встал, протянул руку и помог подняться. — Вперед!

Они подошли к ручью и Эван показал тропинку.

— Она мерцает? — удивилась Лина. — Или мне хочется, чтобы она мерцала?

— Иногда это одно и тоже. Иди же, я тебе там не помощник.

Она кивнула, перепрыгнула через ручей, чуть не свалилась, обозвала себя мысленно «неуклюжей курицей», оглянулась и, смущенно улыбаясь, помахала Эвану рукой.

Она боялась, что тропинка может потеряться или разветвиться, и будет она стоять на развилке, как витязь на распутье. Но тропинка вела уверенно, мягко мерцая в сгущающихся сумерках. Лина внимательно смотрела по сторонам, опасаясь пропустить заветную яблоню. Теперь она понимала, что вокруг действительно сад, а точнее — как это называется? — английский парк? Беспорядок, в котором росли деревья был нарочито художественный, на дорожках ни листика, ни сломанной ветки.