Сказка о яблоках, птицах, кольце, смелости и смерти

Страшно, жутко, невероятно, невозможно.

Волк прыгнул, Лина закрыла глаза, еще сильнее прижимаясь к нему и молилась про себя: только бы не упасть! Только бы не разжать руки! И думать не надо, что происходит, иначе — лететь ей с его спины... Она и глаз не открывала, боясь увидеть, что волк бежит по воздуху и лес уже далеко внизу — так сильно дул в лицо ветер, свистел в ушах.

Ветка больно ударила по лицу, Лина ойкнула и почти рядом, над головой снова раздался прозрачный смех ведьмы.

Волк завыл, громко, протяжно. Звук был осязаемым, холодным. Он разлился по лесу, отразился от деревьев, и Лине показалось, что сотня волков ответила, отзываясь на этот призыв.

Волк сделал рывок, помчался еще быстрее. Думать и бояться Лина уже не могла, только вжалась в волка сильнее. И наконец-то отпустило ощущение чужого взгляда между лопатками. Прошло еще несколько минут — пальцы совсем занемели — Эван остановился, Лина скатилась с него и растянулась на спине.

— Мы где? — спросила она, тяжело дыша.

— В безопасности. Тут волчья территория, сюда никто не сунется, — он, в обличие человека, растянулся рядом с ней. — Я чертовски устал, а ты?

— Да, я тоже. У меня даже лежать сил нет, — ей было неудобно смотреть на него, словно оба занимались чем-то не очень приличным. — Я никогда не ездила верхом. Даже на пони, а тут сразу волк и это волк — ты, — она попробовала рассмеяться, но вышло неестественно. — С ума сойти! Значит, ты волк?

— Нет, я человек. Но я умею оборачиваться волком. Есть волки, которые умеют оборачиваться людьми.

— А есть разница?

— Еще какая! Если бы я был волком, то мы бы с тобой здесь не разговаривали.

Лина повернулась к нему и оперлась на локоть, чтобы посмотреть, не шутит ли он. Эван лежал, закрыв глаза, и улыбался. Лицо потемнело от пыли, морщинки вокруг глаз выделялись четче, в отросшей щетине виднелась седина.

— Сколько тебе лет? — спросила Лина.

— Много. Больше, чем ты думаешь. Можешь даже не пытаться угадать.

— Здравствуй, брат. — На поляну, из-за деревьев вышло несколько человек, двое мужчин и молодая женщина. Один из них, невысокий мужчина с огромным шрамом на шее, подошел к Эвану первым.

Лисья нора

— Значит, Фокс будет только к утру. Что ж, отлично, — тихо сказал Эван.

Они сидели вокруг костра: Лина и четверо волков в обличии людей. Они принесли с собой кое-какую еду, быстро развели костер. Молчаливые, с точными скупыми движениями, не показывающие своих чувств. Они напоминали Лине индейцев, о которых, впрочем, она только читала.

— Это не твое дело, Эван, — сказал старший, Йор. — Ты сам решил прийти сюда. Мы доведем вас до логова Фокса, но, если с ней что случится, — он кивнул в сторону Лины, — мы не будем вмешиваться. Нам не нужна война с Фоксом. Прости, брат, — он поворошил угли и повторил: — это не твое дело и не наше.

Лине стало тоскливо. Конечно, Эван опять скажет, что она сама должна пойти к Фоксу и добыть перстень. Разумеется, он расскажет, что она должна делать. Но что толку в рассказах, если на деле она совершенно беспомощна?

Она размотала тряпицу с левой руки и посмотрела на свои ладони: на одной порез, воспаленный красный, саднящий, на другой шрам от ожога, несильной, но постоянной болью напоминающей, что она обещала вернуться и принести перстень. Она найдет и украдет его. И тогда она получит птиц. И отнесет хозяину яблок. Останется отвезти яблоки отцу и все станет хорошо. Все опять будет хорошо...

А раз так, то, значит, надо попытаться и сделать все правильно, а то страшно предположить, с каким заданием и куда ее отправит Фокс, если еще отправит.

Через костер Лина посмотрела на Эвана. Он спокойно слушал Йора, но, ощутив ее взгляд, повернулся к ней и улыбнулся, и она не смогла не улыбнуться в ответ.

Солнце застыло над горизонтом, было сумрачно, и, казалось, это вечер не кончится никогда.

«Ах да, мы же в волшебном лесу», — подумала Лина. Удивляться и пугаться у нее уже не было сил.

Костер догорел. Мужчины тщательно затоптали угли, а женщина подошла к Эвану, обняла за шею, потянула к себе и что-то зашептала на ухо. Лине стало неудобно смотреть на эти нежности, и она отвернулась, сосредоточилась на своей руке, пытаясь завязать порез платком.

— Дай я, — она и не заметила, как Эван оказался рядом. — Как ты? Устала?

— Устала, но лучше сейчас все это закончить. Боюсь, завтра у меня не хватит смелости.

— Да и в лесу этом, даже тут, в безопасном месте, лучше не рассиживаться.

— Они твои родственники?

— Все мы — как вы говорите — оборотни? — отчасти родственники, но кровного родства у нас нет. О, не сомневайся, они помогут. Тут они дома, и никто не рискнет к нам сунуться, пока они рядом.

— Но в дом Фокса я пойду одна?

— Вот и готово, — он завязал маленький узелок, но руку не отпустил. — Да, одна. Так надо.

— Я знаю, — она через силу улыбнулась. — Надо, значит надо.

Дом мистера Фокса она бы не нашла, если бы Эван не показал ей: холм, с растущим на нём дубом и узкий лаз.

— Теперь иди и ничего не бойся. Считай двери и забирай все время вправо. Тринадцатая дверь — запомни. Вот тебе, скажем так, запасной ключик, — и он протянул ей то, что она про себя назвала отмычкой.

Пусть так: отмычка так отмычка, а она сама — воровка, и не надо делать вид, что это не так.

— Нечего рассматривать. Слушай: откроешь дверь, войдешь, найдешь ларец: он большой, сразу увидишь, откроешь, возьмешь перстень с лисьей мордой и бегом сюда. Время зря не теряй, дом полон слуг.

— Откуда ты все знаешь? — спросила она, уже сделав шаг к дому.

— Это моя работа знать такие вещи, — усмехнулся Эван. — Такой ответ сгодится?

Она кивнула.

У нее появилось странное, новое ощущение, как будто она знала, когда Эван врет, когда что-то утаивает, а когда говорит правду. Ощущение было совершенно необоснованным, но почему-то таким ясным, что Лина не задумываясь поставила бы на кон волшебные яблоки в споре: она была уверена, что у Эвана с Мистером Фоксом есть старые счеты, и совсем не из-за «работы» Эван так хорошо осведомлен о том, как устроено все в лисьем доме.

Дверь тихо открылась, Лина юркнула внутрь и затаились, пережидая, пока сердце успокоится. Коридор был серый, освещаемый только тусклой чадящей лампой. Держась за стену, Лина пошла вперед, считая двери. Раз-три-семь, развилка, повернуть вправо, восемь-девять, еще развилка и снова вправо, десять... или девять? Лина остановилась, сжала голову пальцами. Так сколько одна дверей насчитала? Сумрак давил, было душно и кисло-сладко пахло чем-то тревожным, так хотелось лечь и наконец-то поспать... И за вот этой, следующей дверью же наверняка стоит постель и ждет, когда кто-нибудь — и почему же не она? — ляжет на белую простыню, — только представьте: белая простыня! — и накроется одеялом... Лина затрясла головой, оглянулась и не поняла, куда она должна идти? Откуда пришла? Коридор и двери, похожие друг на друга, надо было бы вернуться и начать все сначала. Лина развернулась и двинулась туда, откуда, как ей казалось, она пришла.

Если бы она была в лесу, то поверила бы, что таинственная сила водит ее по кругу и путает следы, дурманит голову, но в доме? Как такое могло быть? Всего и надо — найти нужную дверь, открыть ее ключом и взять кольцо. Почему же это так сложно?

Она уже не понимала, где она и как ей найти входную дверь, чтобы начать свой путь сначала, когда раздался грохот, задрожали стены, а факелы, не замеченные раньше, вдруг вспыхнули и залили дом светом.

— У нас гости? Отлично! — раздался громовой голос. Лина заметалась, задергала ручки дверей, но хозяин дома был уже рядом, и она не успела ничего сделать, только вжаться в стенку.

— Сударыня? Вы ослепительны! Вы не поверите, но я ждал вас! Вы снились мне! — он совсем не походил на лиса: широк в плечах и очень высок, русые волосы перехвачены лентой, одна прядь нарочито небрежно падает на широкий лоб. Ясные голубые глаза смотрели весело. Он был очень красив, Лина таких видела только в кино. И он протянул к ней руку, обнял за талию и заглянул в глаза.

— Я рад, что ты пришла, — прошептал он.

Лина не могла пошевелиться и слова сказать, она смотрела в его глаза и словно уходила под лед, в студеную воду. Хозяин яблок, чудище-котище, хозяин голубей, выжегший на ее руки печать, теперь казались ей вполне милыми и безобидными, потому что, если и стоило кого бояться, так это мистера Фокса.

— Э-гей, ребята! Я вернулся! Да не один, а с новой, молодой и красивой, хозяйкой! Накрывайте на столы, быстро! Будем кутить всю ночь и весь день, и снова день, и снова ночь! И еще, и еще, — он вел ее по коридорам своего дома, рядом с ними шныряли существа, мало похоже на людей, а все больше на крыс и жаб — слуги. Все как один одетые в аккуратные сюртучки и штанишки или накрахмаленные платьица с передничками.

— Новая хозяйка, ах, как прекрасно! — пищали наперебой они.

— Как я счастлив, что встретил тебя! — воскликнул Мистер Фокс.

— Я не... послушайте...

Но он не стал слушать, холодными губами приникнув к ее губам, запечатывая ей рот ледяным дыханием.

— Готовься к свадьбе, любовь моя, — сказал он. — Слуги помогут, — и ушел.

Комната без окон наполнилась мышами и жабами, которые тащили за собой кто фату, серую и всю в мелких дырочках, кто гребень без зубьев, а несколько крыс приволокли линялое платье и расстелили его на полу. «Новая хозяйка, новая хозяйка», — не останавливаясь, повторяли они.

— Уйдите, уйдите! — закричала Лина. — Уйдите! — начиная всхлипывать.

— Хозяин подарит хозяйке все, что она попросит. Сегодня такой день! — пищали зверушки.

— Подарит? — она вытерла рукавом выступившие слезы, вздохнула глубоко и сказала громко и спокойно: — Я хочу побыть одна, мне не нужна помощь, я скоро буду готова.

Она натянула платье, которое — вот неожиданность! — пришлось ей впору, прикрепила гребнем фату. Свою одежду она скатала и завязала узлом в куртку. Долго думала, что делать с брошью и все же решила прикрепить ее на платье. В комнате не было зеркала, и Лина уселась на стул. Ждать.

Ждать было скучно, рассматривать комнату — тоже. Пыльные серые стены, пыльный темно-серый пол.

— Ты заждалась меня, любовь моя? — от удара дверь влетела в стену.

— Я ждала тебя, — твердо сказала Лина. — Но, сударь мой, я хочу в знак твоей любви... подарок.

«Что я несу?» — от страха ладони становились липкими, Лина сжала их в кулаки.

— Какой же? — он подошел к ней, и в комнате словно стало светлей и свежей.

— Кольцо. Только лишь кольцо. Таков обычай, — сказала она, отводя взгляд. В дверях толпились то ли люди, то ли звери, в полутьме было не различить.

— Ты получишь его, любовь моя. Руку, мой дом, связку ключей и кольцо! А что я получу взамен?

— Мое сердце, — ее голос дрогнул, а Мистер Фокс облизнулся.

— А что будет залогом? — он положил руку на брошь. — Не эта ли милая вещица?

— Нет, эту брошь я не могу отдать тебе, мой... эм-м... милый, она обещана. А обещанная вещь счастья не принесет, — вспомнила она то, что говорил ей Эван.

— Кому же ты обещала ее? — Он держал ее за запястья, и ей казалось, что они вот-вот сломаются.

— Тому, кто привел меня к тебе.