Сказка о яблоках, птицах, кольце, смелости и смерти

— Девятнадцать.

— Самый возраст для безумных поступков. Отлично! — он задумался, глядя то в небо, то на клетку с птицами, то на Лину, словно прикидывал так и эдак, какое именно дело ей поручить, хотя Лине казалось, что он все давно решил, и просто ломал комедию, желая ее помучить. — Хорошо! — он вскочил, отчаявшись дождаться от нее вопросов. — Есть тут в двух днях пути мистер Фокс. Мерзкий тип, лямзит все, что плохо лежит. И вот на балу он украл у меня перстенек. Захудалый, но для меня... эх, памятный. От папы достался, — он улыбнулся и покачал головой. — Недосуг мне бегать за этой лисой, и если ты принесешь мне перстень, то я дам тебе птичек, так уж и быть. Идет? — и он протяну ей руку.

Лина оглянулась, будто надеялась увидеть рядом с собой Эвана, но, конечно же, никого не увидела.

— По рукам, — она пожала руку хозяина птичек и тут же вскрикнула от боли: на ладони остался ожог, след от кольца, повернутого печатью внутрь. Хозяина кольца рядом не было, только злой смех еще звенел в воздухе.

* * *

— У меня не получилось. Опять. — Они сидели на берегу реки, огибающий городок. — Я бестолочь, — в этот раз даже слез не было. — И почему я решила, что у меня все так просто получится? Поверила какой-то бабке! Думала, раз — и яблоки у меня, два — и папа здоров.

— Ничего, у тебя впереди уйма времени повзрослеть, поумнеть и поскучнеть.

— И что теперь? Мистер Фокс... Ты знаешь, кто это и где его дом?

— Знаю. И не могу сказать, что в восторге от этого задания. Считай, до этого времени у нас была приятная прогулка, а вот теперь...

— Он опасен?

— М-м-м... Считают, что он разбойник.

— Ну, вот. — Лина совсем пала духом. — Уж если у меня не получилось сорвать яблоки и забрать птиц, которые мне сами в руки шли, то как я справлюсь с разбойником?

— Не бойся, я помогу.

— Но ты же не обязан, — возразила Лина, стараясь не думать, что будет, если Эван с ней согласится.

— Не обязан, но не бросать же тебя. Ничего, когда-нибудь и ты мне пригодишься. Вставай, пошли искать ночлег, — и они вернулись в городок.

Долго ли, коротко...

— Мистер Фокс так хитер, что даже себя пару раз обхитрил. Обосновался в зачарованном лесу, с самого краешку, да только лес так разросся, что теперь его нора в самой чащобе.

Они шли по дороге, через луг. Неподалеку высилась покосившаяся башня, рядом с ней паслись козы, пастух играл заунывную мелодию на самодельной дудочке. Пчелы жужжали, звенела трава, а вдалеке чернел лес.

— Это тот самый лес? — спросила Лина.

— Да, тот самый. Вроде как в самом его центре есть замок, в замке спит принцесса, и принц должен ее поцеловать... Да ты наверняка знаешь эту сказку.

— Я думала, это уже случилось.

— Это случается: то тут, то там какая-нибудь принцесса умудряется попасть в переделку. Даже, знаешь, с принцами иногда случается, вот это точно — засада. Но не будем отвлекаться. Когда эта принцесса уснула, парк быстро превратился в лес. Но окрестным королям этого показалось мало, и они сослали сюда всех колдунов, ведьм и сочувствующих, даже магию запретили. Идиоты.

— Почему?

— Потому что всем известно, магия — это не то, чем можно управлять и командовать. Магами можно, магией — нет. Про запрет, конечно, скоро забыли, короли сделали вид, что колдунов просто не существует, а те уже в лесу прижились. Лесу это на пользу не пошло, и простому человеку без нужды туда соваться не стоит. Но мистеру Фоксу, похоже, тут прекрасно живется.

— Там драконы... тоже есть? Или всякие чудовища? — Лина спросила это таким тоном, будто ответ ее и не интересовал вовсе.

— Да кого там только нет! Говорят, что тропинок там нет: то ли они сами появляются, когда хотят и где хотят, и каждый раз в новом месте, то ли вообще только чудятся тому, кто по ним идет. Лезет человек по бурелому, а думает, что шагает по тропинке. Забавно.

— Обхохочешься, — Лина тяжело вздохнула.

Эван остановился, Лина сделала пару шагов и тоже остановилась.

— Никто не хочет быть героем, — он повернулся к ней и заговорил совсем другим тоном. — Сколько я их уже видел! Никто не хочет. Ни рыцари, ни молодые парни, ни вот такие хорошие дочки, которые решают, что обязаны спасти папу. Но если ты уж взялась за это дело, то делай и не смей унывать. Уныние — верное средство все испортить. Ты вернешься домой и потом будешь вспоминать, как бродила по заколдованным лесам, внукам расскажешь.

— Если бы шла одна! Но я все время думаю — зря я тебя в это втянула!

— Нашла, о чем думать. Я не слепой. Знал, с кем связываюсь.

— Почему? Почему ты согласился? Ты же видел, что я не справлюсь, что все завалю.

— Во-первых, этого я как раз не видел, ты так решительно меня стала нанимать. Во-вторых... — он задумался, — во-вторых, мне понравилась твоя красная кепка! — и он сдвинул эту самую кепку ей на глаза. — В-третьих, я как раз одно дельце завершил, и мне совершенно нечем было заняться. В-четвертых, я пока не придумал, но путь у нас еще долгий, успею, — и он снова зашагал по дорожке.

— Постой... Пока мы не вошли в лес. Я хочу сказать, что я тебе доверяю. Не знаю, достаточная ли это будет плата. Но лучше ты узнаешь об этом сейчас. Подожди! — Лина сняла с себя куртку, присела, возясь с подкладкой и, наконец, отцепила брошь. — Это принадлежало бабушке. Лежало на черный день... Вот, — и решительно протянула ее Эвану.

— Надо же... — он взвесил ее на руке, повертел, наблюдая за игрой света, отражавшегося от камней. — Значит, фамильная драгоценность?

— Что-то вроде.

— Какие у нас разные миры. Не устаю удивляться. Там — это просто украшение. Караты, огранка, оправа. Дорогая, кстати, вещь.

— А здесь?

— А здесь это может быть оберегом. Я не слишком разбираюсь в этом, я не маг, но что-то мне кажется... Знаешь, приколи ее на грудь, авось нам подспорье будет.

— Это достаточная плата? — прикалывая брошь, спросила Лина.

— Более чем, более чем, — кивнул Эван.

Не садись на пенек...

Перед лесом они остановились. Лина ждала чего-то впечатляющего, демонического, темного, но перед ней был обыкновенный лес, точно по такому же они шли вчера, точно такой же — с виду — рос за деревней родной бабушки.

Лина вздохнула, застегнула наглухо куртку.

Эван быстро, резко остановившись, достал из сапога нож, которым еще утром отрезал хлеб, полоснул по ладони, стряхнул капли крови на дорогу, за собой. Потом подошел к Лине:

— Так надо, чтобы мы могли вернуться.

Она не раздумывая протянула ему ладонь и зажмурилась. Нож был острым и боли она почти не почувствовала.

— Завяжи и пошли.

— А в кино такие штуки выглядят эффектнее, заявила она, перетягивая руку обрывком носового платка Эвана.

— Они там выглядят более пафосно и поэтому глупо, — ответил он непривычно резко. — А теперь иди за мной, не оборачивайся, если что-то услышишь — только тогда скажи, по пустякам не отвлекай. И никакой...

— Никакой самодеятельности. Я уже поняла, — почему-то шепотом произнесла Лина.

Тропа петляла, и казалось, что вокруг приветливый лес, но стоило поднять глаза вверх и становилось жутко: стволы уходили вверх невероятно высоко, переплетались как пальцы, ни листьев, ни ветвей не было видно, только голые, гладкие, черные стволы. Лина догнала Эвана и пошла рядом, потому что идти за ним не могла, уж очень страшно было, нестерпимо, все время казалось, что кто-то смотрит на нее сзади и приходилось повторять: «Нельзя оборачиваться, нельзя». Она то и дело посматривала на Эвана. Он шел, уверено, но осторожно ступая, словно ожидая в любой момент нападения, его ноздри раздувались, глаза словно остекленели и, кажется, он даже не моргал, лишь слегка прищуривался. Но нож он убрал, а мешок отдал Лине, и она без слов забрала и закинула его на плечо. Неожиданно Эван потянул ее с тропы, в лес, остановился, поднял подбородок, покрутил головой...

Да он же принюхивается! — поразилась Лина. — Он ведет нас по запаху, но как... — расспрашивать не стала, решила, что этот вопрос подождет. Теперь приходилось идти, а точнее лезть за Эваном через бурелом: они то перелезали через стволы, то подныривали под них, то продирались через заросли папоротника, то шлепали по щиколотку в воде. Лина запыхалась: Эван почти бежал.

«Ох, знать бы, что уроки физкультуры пригодятся!» — ругала себя Лина, еле поспевая за Эваном и чувствуя себя коровой. Вдруг Эван остановился, так резко, что Лина чуть не сшибла его с ног.

— Что... — только и успела сказать она, когда сзади раздался смех. Тихий женский смех, от которого Лине сперва сделалось нестерпимо жарко, а потом враз холодно, и она, забыв все наставления Эвана, обернулась.

Краем глаза она видела, что Эван сделал движение в ее сторону, скидывая с себя плащ, а через секунду, загораживая ее от незнакомки, скаля пасть, стоял волк.

— Здравствуй, старый друг, — сказала женщина, протягивая руку к рычащему волку. — Что привело тебя сюда? И отчего ты так рычишь на меня?

— Не твое дело! Иди своей дорогой, ведьма! — в рыке было трудно различить слова волка, но то, что он это говорил, сомневаться не приходилось.

— Как же не мое? Ты здесь гость...

— Да и ты не хозяйка!

— Зря ты так, старый друг, старый враг. Смотри, заплутаешь, как однажды, помнишь? Кто тебя выведет? Она? — в ее словах сквозило плохо скрываемое презрение.

— Не заплутаю, — рыкнул волк и оскалился, шерсть на загривке встала дыбом. — Убирайся, пока я добрый.

— Я уйду, — рассмеялась ведьма, и где-то эхо отозвалось мелодичным смехом, — я уйду... — она сделала несколько шагов назад, не отрывая взгляда от глаз волка, и пропала, слившись с сумраком леса.

Лина села на траву, волк повернулся к ней и рыкнул:

— Закрой глаза.

Через минуту Эван протянул ей руку:

— Открывай глаза и пошли.

— Пошли, — поднимаясь, согласилась Лина и зашагала вслед за Эваном, томясь вопросами, но не рискуя их задать.

* * *

Они шли быстро, насколько было возможно, Эван не оглядывался, Лина тоже. Она по-прежнему чувствовал тяжелый взгляд, но теперь знала, кто следит за ними. Честно говоря, ведьма ее пугала меньше дракона, хотя, думала Лина, Эван считает, что драконы значительно безобиднее.

— Быстрее, — торопил ее Эван, — ты можешь быстрее?

— Не могу! У меня сумка твоя и мой рюкзак! Если бы могла бы, то бежала бы, — ответила Лина. Она очень старалась, изо всех сил, но, не зная дороги, то и дело спотыкалась. — Она вернется?

— Она и не уходила, она рядом, но одна не рискнет напасть. Она ждет, и мне это не нравится.

— Чем ты ей насолил?

— Потом расскажу, потом. Дай руку, — он почти тащил ее, переходя на бег. — Не успеем, — он остановился, сбросил плащ. — Накинь на себя, застегни верхнюю пуговицу. Плащ любимый, не потеряй.

— Но... — пока она возилась с плащом, натягивая его прямо поверх рюкзака и болтающейся на боку сумки, Эван снова стал волком.

— Садись, — он подошел и лег у ее ног. Он был больше самого большого волка, которого Лина видела когда-то в зоопарке. — Ну же!!!

Она стояла, не в силах пошевелиться, не могла побороть страх перед зверем, боялась встретиться с ним глазами. Откуда-то в памяти всплывали воспоминания: «Не смотри в глаза зверю! Не смотри!»

— Это я! Не трону! — не то проговорил, не то прорычал Волк. Лина кивнула, сделала шаг, сжав в руках сумку. Неуклюже забралась ему на спину, прижалась, обхватила его шею руками, вцепилась в шерсть...