Сказка о яблоках, птицах, кольце, смелости и смерти

... Такие анклавы, получившие в разных странах различные названия (например: «Странные места», «Запретные места», «Запределье», «Волшебные земли» и т.д.), имеют ряд отличительных черт. В первую очередь, это наличие магии, во вторую — невозможность использования на территории анклавов любой техники, выпущенной после 1861 года. Установлено, что большинство так называемых «волшебных» артефактов, вынесенных из данных анклавов, теряют свои свойства, но тем не менее перемещение таких артефактов незаконно и влечет за собой серьезные последствия для нарушителей…

… Причины, по которым во второй половине XIX века в некоторых местах планеты прогресс фактически остановился и при этом у некоторых людей развились магические способности, достоверно установить пока не удалось.

Из учебника «Мировая история», 9 класс под редакцией М.Т. Иванова

Жили-были, не тужили, пока...

— Маме не скажем, — сказал отец спокойно, но Лина видела, как подрагивают его руки, пока он зажигает спичку и прикуривает папиросу.

— Не скажем, — кивнула она. — Но только как скроем? — это говорить она не стала.

От солнца плавились мостовые, июль стоял в зените. Почти невидимый, сиреневым облаком парил в воздухе замок. Другая сторона, другая реальность. Интересно, там люди тоже умирают от рака? Или там есть всякие волшебные штуки, которые могу спасти от этого? Или они совсем не подвержены болезням? Лина почти ничего не знала про жизнь там, только то, что было в учебниках — сначала везде жили примерно одинаково: верили в волшебство и боялись ведьм, мечтали о лучшем. Потом же где-то жизнь стала стремительно меняться: появились диковинные штучки, сделанные руками человека, а волшебство выветрилось, рассеялось, пропало. В других местах, как люди ни пытались, все шло по-старому: новое оружие не стреляло, самодвижущиеся экипажи выходил из строя, а самолеты падали, будто подстреленные птицы, но зато все так же ведьмы варили свои зелья, и колдуны занимали высокие должности при дворах королей. В остальном жизнь и там, и там шла своим чередом, все привыкли, что по одну сторону невидимой границы остались чудеса, пропахшие нафталином, а по другую появились чудеса новые, только с конвейера. И никто, кроме ученых да любителей экзотики, не рвался поменять одну сторону на другую.

Лина тоже была вполне довольна своей жизнью до сегодняшнего дня, пока молодой суетливый врач не объявил отцу приговор: та самая четвертая степень, неоперабельная опухоль. «Мы ничего не можем сделать, только облегчить.»

Они не заплакали, не стали даже вопросов задавать, взяли друг друга за руки и вышли из кабинета...

И вот теперь Лине хотелось закрыть лицо руками и заплакать горько, громко, навзрыд, но вместо этого она оглянулась и улыбнулась папе.

— Что, давно ждете? — рядом грузно опустилась пожилая женщина с объемной сумкой. — Ух ты, жара-то какая.

— Недавно, — говорить Лине не хотелось, тем более, таких вот старух, готовых влезть в твою жизнь без спросу, она терпеть не могла.

— Что, из ракового? — женщина придвинулась чуть ближе. Лина невольно обернулась на отца, он через силу улыбнулся ей, но не подошел, хотел побыть один.

— Вижу, что из ракового, — продолжала тетка. — Отец, да? Ох, понимаю, милая. Страшно это. Я ж сама год назад вот так сидела и думала, что все. — Она покачала головой, вздохнула. — Да. Уже и не наделась, шутка ли, четвертая степень, врачи сказали — иди, бабка, домой помирать. Не прямо, но я поняла. — Она опять замолчала.

— И… И что? — спросила Лина.

— А то. Сын помог. И ты: захочешь — отцу поможешь.

— Как?

— Смотри, — женщина приблизилась к Лине, заговорила быстро, обдавая запахом пастилок из мелиссы, — там, в Королевстве, сад есть, в саду — яблоки золотые, надо поехать, найти, сорвать три штуки, привезти и отца накормить. Только поехать ты должна, только ребенок для матери-отца такое сделать может, иначе — тьфу, просто яблоки, как с рынка будут. Добрый человек сыну моему рассказал, вот я тебе передаю, авось мне доброе дело зачтется, — женщина рассмеялась, и уже не казалась Лине ни старой, ни противной.

— Но где? Как искать? — удерживая незнакомку за рукав, спросила Лина.

— Ой, не знаю, милая, не знаю, но захочешь — найдешь. Сын-то мой быстро обратился, за два дня. Ну, пора мне, не хворай, — и женщина поспешила к подошедшему автобусу.

Пойди туда, не знаю куда...

Когда замок из сиреневого облака на западе превратился в серое, величавое сооружение, и стали отчетливо видны зубцы на его стенах, Лина подумала: «Что же я делаю?»

Еще час назад, садясь в рейсовый автобус, везущий на границу туристов, зевак и всех тех, кому вдруг понадобилось в Королевство, она была уверена, что все делает правильно. Она все взвесила — ей уже девятнадцать, а значит, разрешение на выезд не требуется, старуха сказала, что путешествие сына было простым и легким, значит, за пару-тройку дней она должна обернуться... Родители отпустили ее к мифической подруге легко, даже с облегчением. Им всем хотелось побыть в одиночестве, отцу, старающемуся жить так, словно никакой болезни нет, матери, догадывающейся о происходящем, но делающей вид, что все в порядке, и Лине, у которой тело чесалось от необходимости помочь, сделать хоть что-то.

«Даже если затея провалится — что с того? Я просто вернусь домой», — думала она, изучая расписание.

Автобусы к границе ходили раз в три часа, желающих было немного: несколько туристов, несколько горожан, несколько королевских подданных, выделяющихся одеждой и немного скованными движениями. Лина выбрала место в конце салона, села у окна. Страха не было, но тревога — была. Все-таки, что бы ни говорили рекламные проспекты о безопасности именно этого Королевства, ей было неспокойно. И вот, вдруг, ей стало страшно, но возвращаться домой без яблок — пусть никто не знает зачем и куда она поехала — Лина не хотела.

Контроль на границе прошел быстро и буднично, за шлагбаумом, делящим реальность, была поляна, чуть покосившийся деревянный навес, за ним — домик с вывеской «Столовая. Гостиница». У навеса стояли экипажи. К одному из них, запряженной восьмеркой гнедых коней, подошли две дамы, одетые в тугие брючные костюмы, в темных очках, закрывающих половину лица. Лина невольно залюбовалась ими — такими рисовали главных героинь в японских мультиках. К путешественницам подошел мужчина в изрядно поношенном плаще и с наглой улыбкой, что-то сказал, выслушал ответ и отошел, улыбаясь еще шире. Дамы сели в экипаж, который сорвался с места так стремительно, будто не кони его несли, а в карете прятался мощный автомобильный двигатель.

— Вы едете? — мальчик, который продавал билеты, тронул Лину за рукав. — Скоро отправление.

— Да-да, — Лина направилась к карете.

Ехать даже в старом чадящем автобусе, оказывается, куда как приятнее, чем в новеньком экипаже. Лину мутило, и ей хотелось попросить остановить, чтобы выбраться из духоты на воздух. Тот самый мужчина, говоривший с незнакомками, сидел напротив нее и так понимающе улыбался, что мутило еще больше.

— Хорошо, что хоть у окна, — Лина отдернула занавеску и подставила лицо ветру.

Экипаж катил по грунтовой дороге, поднимая за собой пыль, через лес: сначала через бор, выстеленный белым мхом, потом через дубраву, где деревья стояли так плотно, что казалось, экипаж мчится через тоннель.

— Не может быть... — по представлениям Лины они продвигались на запад, а не на север, даже скорее на юго-запад: она не поленилась дома отыскать карту и исследовать ее. Но за окном, против всех законов природы, начиналась осень. Вместо июньской нежной листвы на деревьях горели красные, багряные, оранжевые, охристые листья, почти не слышен был свист и щебет, ветер не ласкал кожу, а больно царапал ее ледяной крупой.

«Отлично. Просто отлично, тут скоро зима, — Лина откинулась на скамью и закрыла глаза. — А я, дура, взяла ветровку и запасные джинсы. Ах, да, свитер. Тонкий свитер. И еще кепку, прятаться от солнца».

Денег тоже было мало, хотя к подкладке хитро была приколота единственная драгоценная Линина вещь — бабушкина брошь, которую никто никогда не носил и которая давным-давно лежала на черный день. Но не будешь же продавать брошь из-за холода.

«Продержусь», — решила Лина и снова высунулась из окна.

Несмотря на то, что погода ее совсем не радовала, она не могла не признать, что лес был красив и величественен. Ни линий электропередач, ни дорожных знаков, ни уродующих любую дорогу рекламных щитов. Ничего, никакого присутствия человека. Лес словно говорил: «Ты только гость тут, помни это и будь осторожен».

Вдруг по оврагу, петляющему рядом с дорогой, промелькнула тень. Лина вздрогнула: ей показалось, что внизу сидит огромный зверь. Лина внимательно пригляделась, стараясь убедить себя, что это всего-навсего огромный булыжник. Зверь поднял морду кверху. Это был дракон! Самый настоящий дракон, как бы не хотелось в это верить. Секунда, и он заскользил, легко и красиво, как конькобежец. Чешуя, толстое брюхо, короткие когтистые лапы, мощная шея, клыкастая морда с изумрудными глазами, шипы вдоль пасти, раздвоенный язык, мелькнувший на секунду. Лина не могла оторвать взгляд, не могла закричать, она вся, до краев наполнилась таким ужасом, о котором раньше и не слышала. Дракон остановился... Она с такой легкостью представила, как дракон выскальзывает (и как это он, такой неуклюжий, умудрялся так плавно двигаться?) на дорогу и... Ей показалось, что дракон усмехнулся. Он опустил морду и со скоростью, вдвое большей скорости их экипажа, вновь заскользил куда-то в сторону, в лес. Только золотистая чешуя блеснула пару раз между деревьями.

— Не бойтесь, — попутчик, тот самый, наклонился к Лине. — Они не опасны. Такие боятся людей больше, чем мы их. Они как медведи. Первые не нападают.

— Спасибо, вы меня успокоили, — Лина постаралась улыбнуться, но вышло не очень убедительно.

На постоялом дворе, пока распрягали лошадей и меняли их на других, точь-в-точь похожих на прежних, Лина, грызя взятое из дома яблоко, думала о том, что делать теперь. Куда она едет? План, такой простой и ясный — доехать до крупного по здешним меркам города, а там расспросить кого-нибудь, теперь казался глупостью. С чего она взяла, что в этом городе, носившим вычурное название Луриус, кто-то знал о волшебных яблоках? И если даже знал, с чего она решила, что кто-то поможет ей их найти? А что, если надо было ехать в другую сторону, ведь можно было бы поехать в Айшен на востоке, может, яблоки там? Она не хотела даже думать, что бабка ее обманула, выдумала все, просто так, для смеха. А может — выдумал ее сын, привез яблоки с рынка, соврал, что волшебные, а бабка поверила. И может, ей самой надо было так сделать? Говорят, вера чудеса творит.

Ладно, — успокоила себя Лина, — притащить яблоки с рынка я успею, надо хоть попытаться отыскать тот сад...

На улицу вышел попутчик, сладко потянулся, отвесил ей поклон, и Лина вдруг решилась.

Он похож на тех, кто все знает, и физиономия у него потомственного авантюриста

— Извините, я бы хотела узнать, — она всегда стеснялась заговаривать первой и немного робела. — Понимаете, я тут впервые.