Приключения Чикарели

ДЛИННОПАЛЫЕ

Из-за мшистой скалы высунулся человек с худым желтым лицом, державший руки в карманах.

— Привет, друзья, — поздоровался он певучим голосом.

— Здравствуйте.

— Куда путь держите?

— К истоку родника.

— Далековато. Исток не убежит, пошли лучше к нам, — предложил он, еще глубже сунув руки в карманы.

— Мы спешим.

— Бросьте. К истоку вы так или иначе должны пройти через наш город, так что милости просим в гости, — сказал он и кивнул на узкий проход в скале. — Ну, чего уставились, входите.

— Как?

— Очень просто, ползком. Смотрите, — он ловко нырнул в проход и подал оттуда голос: — Входите.

Я первым просунул голову в отверстие и вполз, а Чикарели последовал за мной.

Город состоял из множества кривых, извилистых улочек и переулков с глинобитными домишками.

— Сейчас придут ребята, — сказал наш знакомый, свистнул и потом почему-то спрятал руки за спину. На его свист, как из-под земли, выскочили здоровые парни и, размахивая длиннющими руками, запели, пританцовывая:

Наши пальцы, наши пальцы,Просто чудо — наши пальцы,Удлиниться им несложно,Так что, будьте осторожны.То, чего не видит глаз,Видят пальчики у нас,Влезут в кошелек любой,Деньги унесут с собой,Раз-два-три и три-два-раз —Нету кошелька у вас.

— Это наши карманники, — сказал наш провожатый, — ужасно ловкие ребята, один ловчее другого. Вон тот — Чамо, рядом с ним — долговязый Каланча, слева стоит Чижик, первоклассный специалист, мы на него возлагаем большие надежды. Сейчас познакомлю, может, захотите поучиться у них ремеслу. Эй, Чиж, лети сюда.

— Ну? — сунув руки в карманы, подошел к нам тот, кого звали Чижом.

— Знакомься, — кивнул на нас желтолицый.

Чиж недоверчиво посмотрел на нас и бросил желтолицему:

— Ты кого это привел сюда, козел? А что, если это фараоны?

— Какие фараоны, дурак! Ты только посмотри, какие у них честные физиономии, разве такие могут быть фараонами?

— Смотри у меня, — пригрозил Чиж желтолицему, — в момент пришью.

— Брось выпендриваться, Чижик, я сам могу пришить кого хошь. Лучше возьмись за этих типов и поучи их своему ремеслу, а то гляди, какие у них короткие руки.

Да, сомнений не оставалось: мы очутились в городе воров. То-то у них такие длинные руки и пальцы. Только этого нам не хватало.

— Мы не будем красть, — возразил я.

— Заткнись, — оборвал меня Чиж, — тебя не спрашивают. Перейдем к делу. Сперва — теория. Дело у нас в общем клевое, лишь бы фараоны не замели. А заметут, отсидишь свой срок и снова за свое. А на свободе не жизнь, а малина: кради в свое удовольствие.

— Нет уж, спасибо, для того, чтобы жить на свободе, не обязательно красть.

Чиж недоуменно пожал плечами, мол, как хотите, и отошел, насвистывая.

— У вас в городе все такие? — поинтересовался я у желтолицего.

— Абсолютно все. Разница только в узкой специализации: есть карманники, домушники, медвежатники, в общем, воры любой масти. Кстати, почему у вас в карманах ничего нет? — возмутился он. — Я шарил, шарил…

Мы с Чикарели невольно схватились на карманы.

— Я же сказал, что там ничего нет, — повторил желтолицый, — я-то знаю, что говорю.

— Город воров! — недоуменно сказал я. — Это же психическая болезнь, это клептомания.

— Не знаю, какая это мания, меня это мало волнует. Хуже то, что в городе нет общественного транспорта, это лишает карманников основной части их заработка. Приходится промышлять на улицах и рынках. Только надо быть начеку, как бы тебя самого не обокрали. Смотрите, вот идет наш босс Кандал Було. Экстрамирового класса специалист, профессор. Ему стоит посмотреть человеку в глаза, и он уже знает, что у того в карманах.

— Привет, кореши, — мрачно поздоровался Кандал Було, сверля нас глазами.

Я обратил внимание на его красивые длинные пальцы, которым мог бы позавидовать любой виолончелист. Они казались изваянными лучшим в мире скульптором.

— Вы чего так изучаете мои пальцы, — насмешливо спросил он, — вам так же, как моим родителям, кажется, что они должны принадлежать музыканту? Мой папаша говорил, что такие пальцы были только у Паганини. Я думал, что Паганини — великий карманник, оказалось, это — простой музыкантишка, на скрипке пиликал. Родители отдали меня в музыкальную школу, а я сачковал, смывался с уроков. И однажды, сплавив ненавистную скрипку, я перешел к настоящей работе. Первое же дело у меня вышло на славу: всего двумя пальчиками, вот этими, — он пошевелил указательным и средним пальцами, — я завладел крупной суммой. Дела мои пошли успешно, я стал асом. Спросите обо мне любого карманника, он вам такое расскажет, ахнете!

— Лучше расскажите, как вы очутились в этом краю.

— Ну, это длинный рассказ. Ладно, так и быть, расскажу, давно не вспоминал. Когда я был мал, примерно твоего возраста, со мной приключилась история, с которой все и началось. Мы жили на улице, обсаженной фруктовыми садами, и почти у всех жителей были яблони, в том числе у нас, но такие, как у одного старика, нам и не снились. На его деревьях росли такие большие, красивые и сочные яблоки, что мы умирали от зависти. Но самое главное то, что те яблоки обладали целебными свойствами. Однажды, когда садовника не оказалось дома, я влез в его сад и стал набивать карманы незрелыми зелеными яблоками. Сделав свое дело, я уже собирался смыться, как вдруг самая юная яблонька вырвалась из земли и погналась за мной. Я собирался перепрыгнуть через забор, но она вцепилась в меня ветками и не отпускала. Вырвавшись кое-как я вбежал в дом садовника и заперся в нем. Яблонька вросла корнями прямо напротив двери. Зная, что садовник должен скоро вернуться, я приоткрыл дверь, но яблонька стала царапать мне глаза. Тут скрипнула калитка: это был садовник. Я заперся снова, не зная как мне быть. Заметив хозяина, яблонька заволновалась и зашелестела ветками.

— Что случилось, милая, ты почему здесь? — обняв ее, спросил садовник.

Яблонька зашуршала листвой.

— Вот оно что, — покачал головой садовник. — Безмозглый мальчишка, что ты натворил? Ступай на место, милая, я сейчас полью тебя, а потом проучу его.

Садовник запер дверь снаружи и ушел, а я просидел в его доме до темноты, не зная, как быть. Ставни были закрыты, и убежать через окно я не мог тоже. Поздно вечером, поняв, что обо мне совсем забыли и что родители уже волнуются и ищут меня, я стал кричать, звать на помощь. Наконец, когда я окончательно охрип, за дверью раздался голос садовника:

— Кто там кричит?

— Это я, откройте, пожалуйста.

— Кто ты?

— Откройте, меня мама ждет!

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Откройте!! — отчаянно завопил я.

Садовник открыл дверь, вошел и посмотрел мне прямо в глаза.

— Где яблоки?

— Какие такие яблоки? — невинным тоном спросил я.

— Те, которыми ты набил карманы, не дав им дозреть.

— Ничего не знаю, я ничего не рвал, — пролепетал я, искоса взглянув на яблоки, предательски выглядывавшие из-под шкафа, куда я их бросил еще днем.

— Ах, ты ничего не знаешь? — спокойно произнес садовник. — Ну, посиди до тех пор, пока не вспомнишь.

Он направился к двери.

— Постойте! — крикнул я. — Вспомнил, я сорвал несколько яблок, прошу меня извинить. Вот они, под шкафом.

— Бессовестный мальчишка, ты заслуживаешь двойного наказания за кражу и за ложь.

— Я совсем случайно… Я не знал… Я не хотел… Выпустите, меня родители ждут…

— Ничего, подождут. Они должны узнать, что их сын совершил кражу.

— Сорвать пару зеленых яблок вовсе не значит совершить кражу, — стал оправдываться я.

— Сядь-ка рядом, — по-прежнему спокойно сказал садовник и сел на тахту.

— Разрешите мне пойти домой, — взмолился я.

— Садись.

Я молча повиновался.

— Послушай одну поучительную историю, а потом делай, что хочешь. Однажды морозным зимним днем ко мне на сеновал влетела воробьиха. Бедняжка рылась в сене в поисках хотя бы одного зернышка. Наконец найдя его, она положила зернышко в карман и улетела. По пути ей повстречался знакомый воробей и, узнав откуда она летит, весело защебетал:

— Ну и дура. Неподалеку отсюда я знаю место, где полным-полно ячменя. Летим, покажу.

— Я не стану красть.

— Честное слово, дура, — ответил воробей и улетел.

Воробьиха была страшно рада тому, что не поддалась искушению и не стала воришкой. Ничего, заболевший от голода и холода птенец как-нибудь продержится на этом зернышке, пока она добудет еще, зато мама не стала воровкой. Летя к своему гнезду, воробьиха заметила, как на чьей-то крыше поднялся птичий переполох, и поспешила туда. «Может, кому-то нужна помощь».

— Что случилось, кому-то плохо? — поинтересовалась она, приземлившись.

— Не суйся не в свои дела, — грубо ответили ей воробьи.

Обиженная, воробьиха полетела домой. Птенец уже плакал от голода.

— Не плачь, малыш, — ласково произнесла она, — я принесла тебе зернышко.

— Воробьиха полезла в карман, чтобы достать зерно, но его там не оказалось. «Куда же оно запропастилось, может, выпало по пути?»

Нет, зерно не выпало из кармана. Вороватый воробьишка, один из тех, что затеяли ссору на крыше, умыкнул его.

Знаешь, есть такая закономерность: можно радоваться краденому, но счастья от него не жди. Так случилось и с воришкой-воробьишкой: через три дня он внезапно ослеп. Не зная, что ему делать, он вылетел из гнезда, ничего не видя перед собой, со всего размаха ударился о стену дома и погиб. Такой печальный конец ожидает каждого, кто украдет, — природа неминуемо накажет его.

Босс умолк. Мы тоже не знали, что сказать. Первым заговорил Чикарели.

— А для чего вы рассказали эту историю с воробьихой? — спросил он.

— Сам не знаю, — вздохнул босс. — Тогда я не понял смысла этого рассказа. Правда, садовник меня простил и отпустил безнаказанно, но я не образумился. Я продолжал опустошать сады, крал понемногу, и мои пальцы стали потихоньку удлиняться, а сам я уменьшался день ото дня. Пришлось смыться из дома, чтобы родители ничего не заметили. Так я стал вором-профессионалом и попал сюда. Кстати, не хотите ли посетить мой музей? — поменял он тему разговора.

— Интересный? — спросил Чикарели.

— Уникальный. Чего там только нет. Пошли.

Он привел нас в какую-то землянку, где под стеклянными витринами хранилось огромное множество ручных и карманных часов, золотых цепочек, авторучек и блокнотов.

— Выставленные экспонаты, — начал босс тоном профессионального гида, — мой личный вклад в экспозицию музея. Все, что вы видите здесь, итог многолетней, кропотливой работы, — он любовно посмотрел на свои пальцы. — Это не просто пальцы, а орудие труда. В мгновение ока мои пальчики могут опустошить содержимое любого кармана. Надо сказать, что наиболее омерзительные карманы принадлежат студентам: в них не найти ничего, кроме обгрызенных авторучек, проездных талонов и блокнотов с телефонами девчонок. Честно говоря, я питаю слабость к карманам стариков. Правда, там не найти золота и бриллиантов, зато попадаются конфеты. Влезешь в карман какой-нибудь старушенции, а там — самый вкусный в мире леденец, который она приберегла для любимого внука. Или влезешь в карман старика, пошаришь, а там ничего, кроме носового платка. Но ведь умный человек знает, что в этом паршивом платке — пенсия старичка. Ну, а это — он указал на витрину с драгоценностями, — моя гордость. Взгляните на эти карманные часы: я их достал только с третьей попытки и чуть было не попался из-за того, что карман был очень уж глубоким.