Приключения Чикарели

— Кто тебе позволил? Ты что, с ума сошел?

Решив взять всю вину на себя, я стал оправдываться:

— Здравствуйте… Извините… Я…

— Немедленно слезай! — крикнул директор.

— Не могу, высоко.

— Спустить его! — приказал директор усатому сторожу и скрестил руки на груди.

— Спокойно, Арсен Бабкенович, спокойно, не кричите, не суетитесь, — невозмутимо ответил сторож, — слон не выносит шума. Я сейчас напою слона, чтобы он успокоился, и спущу мальчишку, — он осторожно приблизился к слону, погладил ему хобот и сказал: — Понимаю, дружище, ты соскучился по свободе, по своим саваннам. Что поделаешь, надо терпеть. Я, может, тоже соскучился по тому дню, когда плюну на все и уйду на пенсию, чтобы ни один директор не кричал на меня. Скоро я принесу тебе сена и воды. Ну, теперь присядь, родной. Я знаю, знаю, ты устал от одиночества, хочешь общаться с кем-нибудь, хочешь, чтобы тебя понимали, но ты и сам должен понимать, что мальчику пора домой, что его родители волнуются, переживают за свое чадо, — сторож зевнул и погладил слону грудь.

Слон покорно опустился на колени, и я по хоботу соскользнул вниз. Отряхнув с себя пыль, я обернулся к слону и увидел в его глазах слезы.

— До встречи, дорогой друг, — погладил я его, чувствуя себя предателем, — не скучай, не тоскуй, я скоро снова приду к тебе. Знай, что во всем зоопарке ты — самый любимый. Ну, пока.

И не успел я попрощаться со слоном, как директор просунул руку в дверь, схватил меня за шкирку и потащил к выходу.

— Ага, попался, герой. Пойдем-ка, — крикнул он, радуясь чему-то, и подозвал сторожа: — Иван, запри все двери, потом зайди ко мне. И ты, Киракосян, тоже, — обратился он к главному ветеринару.

— Простите, Арсен Бабкенович, меня-то за что?

— Молчать! Ты мне ответишь по закону. Галоян, — окликнул он кого-то, — вызови милицию.

— Может, не стоит, сами разберемся.

— Делай, что тебе велят.

Толпа окружила нас тесным кольцом и стала аплодировать мне. Такую кучу комплиментов я не слышал за всю свою жизнь. Мама не могла протиснуться ко мне и, расчищая себе путь локтями, пробивалась к центру кольца, таща за собой папу, Анаит, Саака.

— Это мой сын, он оказался там случайно, простите, пожалуйста, — решительно сказала мама, придя в себя, схватила меня за руку и стала пробиваться обратно.

— Ваш, говорите? — задержал ее директор. — Вот и прекрасно, пройдемте в мой кабинет.

Я совершенно не понимал, для чего директор задавал мне свои дурацкие вопросы: с какой целью я проник в вольер, обдумал план заранее или эта затея пришла мне в голову случайно, не подговорил ли меня на это кто-нибудь, не ставил ли я себе целью похитить слона, за которого государство заплатило валютой, и всякое такое. Выяснив все интересующие его вопросы, директор ударил кулаком по столу так, что настольный календарь подпрыгнул, и изрек:

— Не зверей надо сажать в клетки, а таких, как ты. Не понимаю, что это за дурацкая привычка лазить к слону! Уф, не знаю, что делать. А вы, куда вы, родители, смотрели?

Он хотел сказать что-то еще, но дверь кабинета приоткрылась, и в ней появилась усатая голова сторожа.

— Простите, Арсен Бабкенович, — произнесла голова, — в клетку к шимпанзе…

— Что?! — напрягся директор всем телом.

— … влезла девочка.

Директор, как ужаленный, подскочил, завертелся на месте и пулей вылетел из кабинета.

Мы остались одни.

— Замечательное воскресенье, ничего не скажешь, — мрачно произнес папа и вышел.

Мы последовали за ним.

Дома, конечно, первым делом мне учинили разнос. Слово взял папа:

— Я тебе тысячу раз говорил: нельзя, нельзя, чи карели, а ты снова за свое. Когда это прекратится? В конце концов ты накличешь на себя беду.

Мама винила в случившемся Анаит и Саака, бросивших меня на произвол судьбы. Анаит опустила глаза, даже не пытаясь оправдаться.

— Ма, честное слово, я не нарочно, все получилось само собой, — сказал я.

Ночью мне приснился изнывающий от тоски слон, разорвавший свою цепь, вырвавший с корнем стальную решетку и убежавший на зеленый луг. Я устроился у него на спине, а он радостно бегал по траве, то и дело оглядываясь и спрашивая меня:

— Ну как, нравится тебе моя родина?

— Ужасно красивая, — отвечал я, и слон несся еще быстрее через саванны, джунгли и широкие реки…