Разыскивается невиновный
- Автор: Эдуард Кондратов
- Жанр: Советский детектив
- Дата выхода: 1984
Читать книгу "Разыскивается невиновный"
8
Показания Владимира Шамары, записанные на магнитную пленку следователем республиканской прокуратуры младшим советником юстиции Р. Н. Лариной (в сокращении).
«Ларина: Заявление, которое вы сделали прямо с дороги, сводится, как я поняла, к следующему: вы утверждаете, что собственноручно столкнули Михальникова с обрыва, так?
Шамара: Нет, сбросил. Проволок его до самого края и — вниз.
Ларина: «Столкнул», «сбросил»... Разве не одно и то же?
Шамара: Разница большая. Если бы он стоял на ногах — тогда бы сказал, что столкнул. А Старый... то есть Михальников, лежал... Вернее, полулежал, к стене притулился. И подбородок на грудь.
Ларина: Но он был жив?
Шамара: Нет. Убитый он был. Вся голова в крови. Я и замарал об него рукав.
Ларина: Вы с уверенностью утверждаете, что Михальников был мертв? (Пауза.) Хорошо, поставлю вопрос иначе. Почему вы решили, Шамара, что начальник станции был мертв?
Шамара: Я как увидел его в луче фонарика, то подумал, что он спит по пьянке. Кровь я сразу не заметил. Подбежал к нему — и кулаком его по скуле. А он — брык на бок. Как мешок. И ни звука тебе. Я с запалу ногой его двинул — и почувствовал тогда, что он не дрогнул, хоть ударил я сильно. Я на колени стал, поднимаю его за плечи, а голова назад свешивается. Сердце стал слушать, пульс попробовал — вроде бьется, да только оказалось, что мой пульс, а не его. Сначала я и думать забыл, что в крови его мажусь, не до того было. Перепугался, не пойму — холодный он или теплый, щупаю и не соображу. Фонариком в глаза свечу — на свет не реагирует. Вот я и понял, что мертвый.
Ларина: Но зачем же сбрасывать труп со скалы? Вам-то нечего было бояться.
Шамара: Я перепугался... На кого еще подумают, как не на меня? Никто бы не поверил, что я нашел его мертвым. Весь в крови. Подумали бы: примчался ночью счеты сводить за жену... Никто бы мне не поверил, ей-богу. А так, если сбросить, то вроде бы он сам разбился. По пьянке свалился и голову расшиб. Я и сбросил...
Ларина: После чего вы стали заметать следы?
Шамара: Да, рубахой... Я видел, что там следов Айны много, да и я натоптал... Думал, чисто замел. Так разве ж ночью углядишь? Милиция все нашла, что ей надо было...
Ларина: А как вы сами себе объяснили факт гибели Михальникова? Что вы подумали, вернее — кого заподозрили?
Шамара: Я подумал одно: Старый лез к Айне, а та шмякнула его башкой об стенку. Или камнем... Он концы и отдал. Ни на кого другого я тогда не подумал.
Ларина: А сейчас что думаете? (Пауза.)
Шамара: Не знаю, что думать. Когда жена на себя показала, уверился, что она. А сейчас... не знаю. Знаю, не я, это точно.
Ларина: Вы ее, значит, не видели на кыре?
Шамара: Нет.
Ларина: А после вы успели переговорить?
Шамара: Перестучались через стенку. Она-то видела, как я Старого сбросил. Про себя ничего не сказала. Я и уверился, что это она...
Ларина: Разве Юрий Огурчинский не мог толкнуть Михальникова на стенку? Или как-нибудь еще разбить ему голову?
Шамара: Мог, наверное. Только ведь Юрик хиляк. И пьяный был.
Ларина: А Сапар Сапаркулиев?
Шамара: Он бы себя сразу выдал. Весь на виду. Да и не стал бы он убивать. Он — мужик добрый. И справедливый.
Ларина: Как вы объясняете поломку мотоцикла?
Шамара: Ума не приложу. Зацепил — так не похоже, проводка-то внутри. Может, когда я на вокзале отходил за билетом, какая-нибудь шпана постаралась.
Ларина: А Князев?
Шамара: Может, и Борис. Хотя мы рядом почти все время были. Только если он, зачем ему это было, непонятно.
Ларина: Вы с ним мирно расстались на вокзале?
Шамара: Не очень. Я ему даже двинул по зубам, когда он смеяться стал... Насчет свидания Айны на кыре с начальником... Он-то мне и сказал, что они там...
Ларина: Откуда он узнал?
Шамара: Узнал вот... Я и влип. Да черт с ними... Если б заранее предвидеть, чем обернется...
Ларина: Что вы еще можете добавить о ночном происшествии на кыре?
Шамара: Ничего больше... вроде бы.
Ларина: Вот бумага и ручка. Напишите обо всем. Поподробнее: начиная от поездки на железнодорожную станцию и кончая вашим бегством из Бабали.
Шамара: Не думайте, я все равно не напишу, что убил Михальникова. За чужое платить не собираюсь.
Ларина: Пишите только то, что считаете нужным».
Щелчок. Римма Николаевна выключила диктофон. Некоторое время все трое молчали.
— Видимо, Шамара решил ухватиться за меньшее из зол, — первая заговорила Ларина. — Теперь будет стоять на том, что с обрыва он сбросил труп. Впрочем, что ему остается? Парень не простак.
— Всякое бывает, — неожиданно для себя брякнул Жудягин и смутился.
Текебай укоризненно взглянул на него и покачал головой.
— Разумеется, — усмехнулась Римма Николаевна и легким движением пальцев поправила локон. — Есть еще и Сапар, и Юра, и Айна... Но главная версия есть главная версия. Со всеми ее уликами и мотивами.
— Римма Николаевна, вы не против, если я вечером поговорю с Шамарой? — сказал Антон. — И тоже, как и вы, тет-а-тет.
— Ради бога... — Она улыбнулась, но по тому, как сузились серые глаза, заметно было, что следователя прокуратуры слова коллеги задели. — Но вы его уже допрашивали, и не раз. И, по-моему, он не склонен откровенничать с вами.
— Я не буду допрашивать, я кое-что уточню. Без протокола. Только на пленку. Не возражаете?
В ответ было пожатие плеч.
Мигнула и ярко вспыхнула лампочка под потолком: Сапар завел нынче движок на час раньше обычного. И тотчас на крыльце раздались тяжелые шаги. Вошел Бельченко. В руке у него был клочок бумаги.
— Разрешите?
— Вы уже вошли, — заметила Ларина. — Что, радиограмма?
— Данные экспертизы. — Бельченко положил листок на стол. — Эксперт говорит, что уже передавали их сюда. Утром. Кто-то их принял, у них есть подтверждение.
— Кто работал утром? — хмуря брови, повернулась Римма Николаевна к Жудягину.
— Утром?.. Кажется... да, точно: в шесть утра дежурила девушка.
— Почему же она... — начала было Ларина, но недоговорила. Взяла радиограмму, быстро пробежала глазами текст.
— Вот так штука, — пробормотала она озадаченно. — Взгляните-ка!
Жудягин и Чарыев, голова к голове, вцепились взглядами в текст. Павлина Геннадьевна, судмедэксперт из Шартауза, сообщала, что исследование пятен крови на одежде Шамары подтвердило подозрения: группа та же, что у Михальникова. Но совсем не это было неожиданностью. Экспертиза показала, что начальник метеостанции умер вовсе не от того, что его сбросили с обрыва на камни. Смерть наступила несколько раньше, и ее причиной была тяжелая травма черепа с последующим кровоизлиянием в мозг. Экспертиза на металлизацию дала положительный результат: удар был нанесен металлическим предметом.
— Выходит, Шамара знал, что говорить! — воскликнул Текебай.
— Понятно и то, почему Айна утром не показала вам, Антон Петрович, эту радиограмму, — подхватила Ларина. — Сразу бы обнаружилось, что ее признание — выдумка. До конца выгораживала мужа. Святая простота!
Жудягин помалкивал. По его лицу нельзя было понять, удивила его радиограмма эксперта или он уже готов был услышать нечто подобное.
— Так что ж, Антон Петрович, — голос Риммы Николаевны звучал устало, — опять на круги свои возвращается наше с вами следствие. Все теперь неясно...
— Кроме того, что Айна вряд ли... — начал было и не закончил фразу Текебай.
— Отчего же?.. И она могла... И Сапар. И Юрий. И Шамара. Эх! — Римма Николаевна досадливо взмахнула тонкими пальцами. — Завтра утром, Текебай Чарыевич, начнем с повторного исследования площадки на кыре. Проведем следственный эксперимент и...
— Я могу идти? — подал голос Бельченко.
— Идите... — Ларина провела ладонью по лбу, посмотрела на пальцы, брезгливо поморщилась. — Тут, на станции этой, есть что-нибудь... — Она замялась. — Баня, что ли?.. Или душ?..
— Что-то похожее... — подал наконец голос Антон. — Я скажу сейчас, Сапар быстренько сообразит...
И он, сутулясь, пошел к двери. Открыв ее, уже с порога сделал глазами знак Текебаю: смотри, мол!
— Если можно, задержитесь на минуту, — сухо сказала Ларина инспектору, увидев, что и тот намеревается уйти. — Давайте вместе поизучаем ваши бумаги. Протоколы осмотров, трассологические выводы. Отпечатков-то много вы зафиксировали, может, вместе подумаем?
— С великим удовольствием, — нехотя ответил Чарыев.
Только сейчас он вдруг почувствовал, как сильно устал за этот длинный-предлинный день...