Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

В Интернете замелькали гневные протесты подпольного ЦК: мы не знаем людей, которых выдают за наших товарищей, каратели хватают невиновных! Власть не обратила на эти вопли ни малейшего внимания, и вскоре счет арестованных пошел на десятки. Потом начались судебные процессы. Часть обвиняемых приговорили к пожизненному заключению, остальных — к высшей мере, и после отмены моратория на смертную казнь, спешно проведенной через Думу, в самом деле расстреляли.

Террор прекратился, как будто его отрезало ножом, и с тех пор о "Союзе Разума" почти ничего не было слышно. Разумеется, странная история его оглушительного появления и стремительного исчезновения породила уйму всяких пересудов. Казавшаяся наиболее убедительной версия утверждала, что случившееся было не чем иным, как инсценировкой самих властей с целью передела собственности. Действительно, все предприятия, чьи владельцы погибали при терактах, и все освободившиеся должности немедленно захватывались людьми из самого мощного в стране московского клана.

Вдобавок, торжественно показанные по телевидению подпольные мастерские разумников, якобы вскрытые спецслужбами, выглядели совершенно неубедительно: столы с какими-то железками, проводами, паяльниками. Тот, кто подобно мне разбирался немного в военном производстве, не мог не обратить внимание на отсутствие главного: малейших признаков оборудования для изготовления пороховых шашек к ракетным двигателям. И это, казалось, тоже подкрепляло версию о провокации, организованной правительством. Получалось, что фальшивые террористы использовали штатные армейские снаряды, а министр обороны, как всегда, соврал. Так считали многие. Так до сих пор считал и я сам…

Я выключил компьютер. Мучительно хотелось выпить, хоть сто граммов, однако сейчас надо было сохранять ясную голову. Опять взял полученную от Акимова распечатку и пробежал текст, который без того уже помнил наизусть. Значит, я ошибался вместе с большинством: разумники не были мифом, они действительно существовали. Они и вправду пытались спасти Россию и всю цивилизацию, да вот беда — при первом же столкновении с реальностью их замечательная теория разлетелась вдребезги.

Потому что теория эта не стоила ни гроша! Что из того, что современные технологии способны обеспечить процветание каждому из восьми миллиардов жителей Земли? На свете, даже при стократно большем изобилии, неминуемо сохранятся нищета и бесправие. Человек — такая тварь, которая всегда будет самоутверждаться, захватывая власть над себе подобными и отнимая у них последнее. Не понимать это, идеализировать людей могут только вечно наивные русские робин гуды — народовольцы, эсеры, большевики, теперь вот — разумники.

Кстати, способы их терактов сами по себе говорили о многом. Никаких смертников с поясами шахидов. Никаких киллеров со снайперскими винтовками, видящими жертву хотя бы в прицел. Всё — дистанционно и бесконтактно. Разумники не только не хотели рисковать своими бойцами, они еще явно берегли их нервы, и были совершенно правы. Лично я всего один раз видел, как выглядит умирающий человек, изрешеченный осколками, и мне этого хватит до конца жизни.

На своей чувствительности разумники и погорели. Они рассчитывали, что безумная власть опрокинется под напором их интеллекта и дерзости, да не смекнули, что безумие отнюдь не исключает хитрости, наоборот. Не зря у французов есть поговорка "хитер, как сумасшедший".

Теперь-то я понял, как несправедливо отнесся когда-то к министру обороны. В том выступлении он с перепугу брякнул чистую правду: снаряды разумников, действительно, были великолепными самоделками. А по телевидению под видом захваченных подпольных мастерских нам показывали наспех сляпанную бутафорию просто потому, что настоящие мастерские, как и самих разумников, никто вообще не искал. Позор мне, аналитику, не сообразившему этого раньше!

Ну, конечно: доблестные спецслужбы тогда и не пытались вступить в схватку со столь грозным противником, но свою бездарность и трусость с лихвой компенсировали звериной хитростью. Вычислив безошибочно слабое место врага — нелепое благородство, — они принялись хватать, пытать и расстреливать первых попавшихся под руку людей. И продолжали это занятие до тех пор, пока ужаснувшиеся разумники не отступили и не смолкли, только бы прекратилось избиение невиновных…

Выпить хотелось уже нестерпимо. Чтобы отвлечься, я закурил, продолжая обдумывать ситуацию. Итак, "Союз Разума" существовал и, вопреки победным реляциям, не был побежден. Все прошедшие годы власть не дремала. Усилился контроль в Интернете. Введение телефонов с обязательными номерами дало возможность следить за перемещениями каждого человека. Подпольщикам, казалось бы, теперь не шелохнуться. И всё же их структуры сохранились: письмо, полученное Акимовым, не было блефом.

А ведь сообщения той или иной корпорации о перечислении сотен миллионов рублей то в пенсионный фонд, то министерству здравоохранения появлялись в новостях и раньше. Помню, я еще дивился нежданной порядочности нашего правительства. Думал, это министры пинками под столом заставляют олигархов раскошелиться. Сейчас я мог только подивиться собственной глупости: пожертвования производились по требованию разумников.

Могла ли власть не знать об этом? Конечно, не могла. Но тогда… Меня холодный пот прошиб от следующей догадки. Открывалось такое, от чего я испытал настоящий, животный приступ страха. Да, между хорошенькими жерновами предлагали сунуться крохотной букашке — мне! На кой черт Акимову с его доченькой это понадобилось? И где я стану искать проклятых разумников, которых ни одна из могучих спецслужб — ни ГУБ, ни МВД — искать, похоже, не пытается? И что будет, если я, не дай бог, сумею их найти? Разумники по-своему честные, даже наивные ребята, но злости им не занимать. Едва я попытаюсь заглянуть к ним в нору, как они тут же оторвут мне голову.

Не погорячился ли я, согласившись играть в такие смертельные игры? Хотя, не поздно еще и выкрутиться. Я же могу схитрить: затаиться на время, а потом объявить Акимову, что, как ни пытался, увы, на след разумников напасть не смог. Акимов скорей всего не потребует назад свой аванс у нашей фирмы. А если и потребует, Колосов меня всё равно не выгонит.

Нет, без полновесной стопки здесь было не обойтись. Я направился к холодильнику, достал бутылку, а заодно включил телевизор — послушать городские новости. Попал на рекламу. Смазливенькая дикторша умильно щебетала:

"Дорогие старики! Ваша пенсия мала, ее не хватает на оплату квартиры и на питание? Бесплатные лекарства, которые вам выписывают, не помогают от ваших болезней, а настоящие лекарства слишком дороги? За вами некому ухаживать? Мы решим все ваши проблемы! Благотворительное агентство 'Золотой закат' предлагает вам заключить договор пожизненного содержания в обмен на завещание квартиры! Вы получите большую сумму денег, наши сотрудники окружат вас заботой!.."

Холодная бутылка водки дрогнула в моих руках. Я всегда старался пропускать подобные объявления мимо ушей: я же не старик, я здоров, у меня есть работа. Эти вкрадчивые голоса охотятся не за моей душой, у меня в запасе еще двадцать, ну — пусть пятнадцать, пусть десять лет. Но сейчас казалось, что дура с кукольным личиком нацелилась с экрана прямо на меня. Ее тонкий щебет ввинчивался в мой мозг:

"Дорогие старики, выбирайте лучшее! Напоминаем, что в других благотворительных агентствах средняя продолжительность жизни после заключения договора составляет по статистике пять с половиной месяцев, а в агентстве 'Золотой закат' этот срок — десять месяцев! Наши телефоны… "

Меня затрясло от ярости. Нет, черт побери, я должен попытаться взять акимовские пятьдесят миллионов! Страшно соваться в пасть к разумникам? Гораздо страшнее покорно ждать, когда осиные голоса таких благотворителей начнут роиться над твоей головой. Если нет от них иной защиты, кроме денег, значит, нужно вступить в бой за деньги, драться, рисковать. А не повезет, по крайней мере погибнуть в полной силе, хозяином собственной судьбы. Как прадед Акимова на своем фанерном истребителе.

Я отнес бутылку назад в холодильник. Решение было принято, передо мной стояла конкретная задача, и потребность в алкоголе отступила. Мозг начал тасовать варианты действий, обозначать условия. Первое и главное: в одиночку тут не справиться. Необходима "крыша", да не простая, а двускатная. Способная прикрыть меня и от злобы разумников, и от бдительного ока спецслужб.

И подходящую крышу я мог получить…

Я потянулся к телефонному браслету, лежавшему на полочке, потом передумал, взял трубку телефона городского, набрал номер. После первого же гудка послышался щелчок, и в ухо мне ударил гулкий голос:

— Слушаю, капитан Михайлов!

— Здравствуйте, капитан. Соедините меня, пожалуйста, с вашим шефом.

Если бы мозги дежурного капитана были хотя бы с горошину величиной, он сообразил бы, что тот, кто знает его номер, имеет право на такую просьбу. Но у моего собеседника объем интеллекта оказался ниже критического. Он поперхнулся от негодования и заорал:

— Ты что, мужик, с дуба рухнул?! Ты представляешь, куда звонишь?! Вот у меня твой номер светится, и я сейчас…

Пришлось изменить тон:

— Капитан, — перебил я, — тебе служить не надоело? А ну, одним духом соединяй! И не вздумай подслушивать!

Понадобилось еще несколько секунд, чтобы сигнал прошел сквозь организм капитана и претворился в движение его пальца, надавившего на кнопку. В трубке раздался щелчок, потом новый гудок, потом опять щелчок, и рассеянно-деловитый голос откликнулся:

— Слушаю, генерал Шестак!

— Салют, Билл! — приветствовал я. — Это Валун. Встретиться надо, срочно.

Об исключительной важности дела я мог не говорить. И так было ясно, что по пустякам я не стал бы звонить к нему прямо на службу.

— Лады, — ответил он. — Знаешь ресторанчик "Евгений и Параша", открылся на Литейном к юбилею?

— С улицы видел, внутри еще не бывал.

— Вот и побываешь. Сейчас сколько, четверть второго? Давай в три часа в этой самой "Параше". Я как раз туда обедать приду.

4.

Когда я сказал Акимову, что при катастрофе на испытаниях ракетного двигателя вытащил из огня четверых, то немного прихвастнул. Спас-то я действительно четверых, но ВЫТАЩИЛ всего троих.

В момент взрыва я только подходил к испытательной площадке. Накануне прошел холодный осенний дождь, я переступал через лужи, когда рвануло так, что я едва не опрокинулся. Меня, конечно, оглушило, но рассудок я не потерял. Я сообразил первым делом сдернуть свой тонкий шарф, намочить его в ближайшей лужице, обмотать им лицо и через него дышать. Однако от ядовитых паров нашего топлива мокрая тряпка помогала слабо. Вытаскивая третьего раненого, я сам уже еле держался на ногах. Носоглотку и легкие разрывало изнутри тысячами иголок, незащищенные глаза обжигало, я заливался слезами и с трудом что-то различал перед собой.

И все-таки, положив третьего спасенного на землю и кивнув подбегавшим медикам, я, пошатываясь, побрел назад. Мне было так плохо, что я почти не испытывал страха, все силы уходили на преодоление пространства. Иссеченный осколками бетонный пол, казалось, прыгал под ногами. И в голове прыгали вместе с пульсирующей болью обрывки мыслей. Я вспоминал, как накануне испытаний мы материли химиков, изготовивших и приславших нам слишком мало топлива, как подсчитывали, на сколько секунд работы двигателя его хватит, какие характеристики успеем снять. Да если б мы, дураки, получили этого бешеного зелья хоть вдвое больше, никто из нас уж точно не остался бы в живых! А так — я шел за четвертым.