Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

"…Вечный вопрос, почему разум не в состоянии победить безумие, доставшееся людям с их звериным естеством, легко разрешается, если вспомнить, что движущей силой общественных процессов является экономика. Значит, разум плох именно для экономики. Что же для нее плохо? Упрощенно говоря, — то, что дорого.

Соединить людей с помощью разума необычайно трудно. Уже основоположники христианства сетовали: каждый готов любить только бога, а надо еще и соседа. Ограниченность ресурсов всегда заставляла видеть в ближнем в первую очередь конкурента. Чтобы привить обывателю если не любовь, то уважение и терпимость к другим, надо взрастить у этого обывателя высокую мудрость. Затраты здесь велики, а процесс слишком длителен.

В результате, в хаотическом бурлении людских масс установилось своеобразное равновесие безумия. С одной стороны, безумная жажда личного успеха вызывает силы отталкивания человеческих атомов друг от друга. С другой, преуспевание больших групп людей требует их связывания — в племя, корпорацию, политическую партию. И здесь безумие опять-таки выигрывает состязание с разумом благодаря тому, что оно чрезвычайно дешево. Полная аналогия с болезнью: что дешевле — заболеть или вылечиться? Безумие не надо выращивать, оно само разносится, как чума, и, как чума, зараженных объединяет: у всех одинаковый жар, те же нарывы, сходный бред, каждый в другом узнает себя. Вот потому всё, построенное на безумии, до сих пор было долговечным, а попытки построить что-либо на разуме неминуемо рассыпались песком…"

Я оторвался от экрана и перевел дух. Спасибо, утешили! После таких откровений человеку мыслящему оставалось лишь застрелиться, в крайнем случае — уйти в монастырь. Но самое интересное в манифесте только начиналось:

"…Сказанное выше было справедливо для доиндустриальной и для индустриальной эпохи. Между тем, преодолевая сопротивление безумия, разум путем научно-технического прогресса вывел человечество на постиндустриальный уровень. Мы продолжаем существовать по старым законам, не замечая, что прежняя философия общества устарела. Ограниченность ресурсов, порождавшая между людьми борьбу за существование, преодолена. Могущество новых производительных сил способно обеспечить достойную жизнь всем без исключения. Значит, неравенство, бедность, человеческие страдания сохраняются исключительно по вине безумия. Общественная мысль не поднялась до осознания столь очевидного факта. Все политические теории так называемой демократии по-прежнему исходят из тысячелетней традиции, в которой разум победить не может и единственная цель его нескончаемой борьбы — хоть как-то безумие просветить и смягчить.

Понятно, что современные научно-технические средства — не безусловное благо: они умножили мощь господствующего безумия. Однако те же средства необычайно удешевили и упростили действия разума, дали ему шансы на победу. Великие прозрения христианских и коммунистических мыслителей теперь могут воплотиться в жизнь.

Выбор очевиден: либо разум победит и человечество окончательно вырвется из животного мира, либо на планете грянет катастрофа и биологическая эволюция скорректирует свой промах…"

Ну, ясно. Авторы, как все революционеры, считали истинно разумными только самих себя. Впрочем, несмотря на некоторую сумбурность, их философия была понятна. Тем более, что за ней в манифесте следовал вполне конкретный ультиматум властям. Уже без всяких умствований, в духе вековечной русской борьбы за справедливость: все нажитые преступным путем богатства должны быть отданы народу, многочисленное поколение стариков-пенсионеров должно получить бесплатный доступ к самой современной медицине, виновные в убийствах, насилиях, катастрофах должны подвергнуться справедливому суду, и всё такое прочее.

Манифест активно обсуждался на интернет-форумах, где собрал массу одобрительных откликов. Очумелая наглость нуворишей, чиновников и силовиков, безнаказанно грабивших людей, давивших их на дорогах, насмерть забивавших в казармах и полицейских участках, давно превысила всякую меру терпения даже такого выносливого народа, как российский. Откликами, однако, дело и ограничилось: никакого серьезного движения в поддержку манифеста не возникло. У самой же "элиты" он мог вызвать лишь недоумение. Абсурдной казалась апелляция разумников к христианским и коммунистическим идеям: все разрешенные конфессии в полном единстве поддерживали установившуюся в стране стабильность, а депутаты от партии, именовавшей себя коммунистической, чинно заседали в Думе. Еще более абсурдным выглядело заступничество за стариков, давно осознавших свою избыточность и ненужность в новой России, смирившихся со своей судьбой.

Правда, и недоумение властей по поводу манифеста не стоит преувеличивать: на него обратили кое-какое внимание только некоторые политологи на госслужбе. Опасаться же новоявленных борцов за справедливость и вовсе никто не собирался. Это оказалось ошибкой. Надежды разумников на Интернет, как могучее средство внушения идей, действительно, провалились, зато их намеки на новые средства борьбы вовсе не были пустой угрозой.

Для начала, после некоторой паузы, убедившиеся в том, что их игнорируют, разумники выпустили второй, еще более удивительный манифест, составленный из библейских цитат. Главным источником послужила книга пророка Софонии:

"Горе городу нечистому и оскверненному, притеснителю! Князья его посреди него — рыкающие львы, судьи его — вечерние волки, не оставляющие до утра ни одной кости, пророки его — люди легкомысленные, вероломные… День гнева — день сей. Посещу всех, которые дом Господа своего наполняют насилием и обманом, и истреблены будут обремененные серебром!"

А потом — началось… Первый удар пал на крупный уральский город, которым с ельцинских времен открыто правила мафия. Деятели мощного криминального клана владели там всеми доходными предприятиями, заседали в законодательном собрании, расставляли своих людей прокурорами, судьями, чиновниками всех рангов, вплоть до губернаторского поста. Конкурентов они благополучно перестреляли еще в девяностые, прочих недовольных в последующие десятилетия рассовали по тюрьмам или выжили за пределы области, а то и страны. Как в остальной России, в городе наступила долгожданная стабильность. К руководству приходили уже дети бывших бандитов, сами почти не запятнанные кровью, искренне считавшие себя цивилизованными предпринимателями и политиками.

Поэтому, когда на городских улицах однажды ночью были расклеены подписанные "Союзом Разума" листовки, требовавшие от всех этих уважаемых людей покаяться за прошлое и вернуть народу награбленное, к случившемуся отнеслись, как к выходке сумасшедших.

А вскоре после этого областная мафия, давно официально зарегистрированная в качестве общественной организации, проводила свой ежегодный съезд. Тысячу мест в зале бывшего дворца культуры, ныне увеселительного центра хозяев города, заполняли делегаты и гости. Там еще только произносили со сцены первые приветствия, когда с окрестных улиц внезапно вылетели на площадь пять грузовиков без водителей и на бешеной скорости, по сходящимся направлениям устремились к дворцу. Охранники, стоявшие у главных дверей, успели дать по одному из них несколько бессмысленных пистолетных выстрелов, а в следующую секунду радиоуправляемые машины с двухсоткилограммовыми кумулятивными зарядами, подобными тем, какие применяются на флоте для стрельбы по бронированным кораблям, врезались прицельно каждая в свою точку. Мощные сфокусированные взрывы перебили главные опоры, и гигантское здание в клубах дыма и пыли провалилось внутрь себя, погребая под обломками участников съезда. Всё было настолько точно рассчитано, что из посторонних людей, даже в самых близких к дворцу домах, почти никто не пострадал, не считая нескольких легко раненных осколками выбитых стекол.

Страна содрогнулась. Не забылись еще бандитские разборки девяностых-двухтысячных с выстрелами киллеров и взрывами лимузинов. Не отболели трагедии чеченских войн с гибелью тысяч солдат, мирных жителей и заложников. Не все слезы были выплаканы по жертвам терактов. Но даже на фоне такой трагической памяти, на фоне исламского террора, непрерывно полыхавшего на Западе, то, что сотворили разумники, ошеломляло. Потрясало сочетание беспощадности с ювелирным исполнением. Даже если о погибших никто, кроме их близких, не скорбел, жестокость и холодный расчет новоявленных борцов за народное благо вызвали у общества отторжение.

Как видно, разумники сами поняли, что хватили через край. Во всяком случае, от массового человекоубийства они перешли к дозированному. Всё происходило по одной и той же схеме: ультиматум наиболее ненавистному сановнику, как правило — ставленнику мафиозного клана, или крупному бизнесмену, сколотившему капитал уголовщиной, затем несколько дней выжидания, затем — молниеносное уничтожение. Я не забыл хронику тех событий, но сейчас заново пересмотрел то, что сохранилось от нее в Интернете: управляемый реактивный снаряд, запущенный с трехкилометровой дистанции, попадает со снайперской точностью в окно кабинета на двадцатом этаже офисного небоскреба; такая же ракета гонится над шоссе за губернаторским кортежем и, как сокол утку, бьет сверху начальственный "мерседес".

Предположение, будто используются боеприпасы, похищенные с армейских складов, опроверг министр обороны. Он заявил, что разумники применяют исключительно самоделки, правда, изготовленные с отменным качеством. Бедный министр прикрывал собственную задницу, и его выступление в итоге оказалось глупейшим промахом власти. Помню, уже тогда я подумал, что, если министр не врет, вывод может быть один: ракеты и прочее снаряжение для разумников мастерят оставшиеся за бортом специалисты советского военно-промышленного комплекса. Как бывший коллега, я мог только восхититься их уровнем. Конечно, взрывчатку они могли и купить, системы наведения при нынешнем изобилии всякой электроники тоже есть из чего сварганить, но вот наладить в подпольных условиях производство качественного ракетного пороха — головоломное и чрезвычайно опасное дело. Впрочем, наладили же когда-то фанатики из японской "Аум Синрикё" получение в обыкновенном гараже нервно-паралитического зарина, вещества куда более смертоносного и сложного.

Действия разумников напоминали эсеровский террор эпохи Первой русской революции, доведенный до дьявольского совершенства. Хотя, в отличие от эсеров, начали разумники не с сытых столиц, а с Урала и Сибири, где их расправу над самыми одиозными чиновниками и дельцами местное население встречало с почти не скрываемым одобрением. Но постепенно география терактов смещалась к западу, в направлении крупных волжских городов, за которыми открывался путь на Москву.

Однако этот праздник мщения долго не продлился. Очухавшиеся от шока спецслужбы в бешенстве заметались по стране. Объявили о первых арестах. В выпусках новостей представали какие-то изможденные, растерянные личности и, запинаясь, подтверждали с телеэкранов, что они-то и есть разумники, члены кошмарной банды, пытающейся свергнуть российскую демократию.