Три часа ночи

12

Однажды после школы (дело происходило спустя пару лет после развода родителей) мне, как обычно, не хотелось садиться за уроки. Поэтому я решил приготовить бутерброд с тем, что найду в холодильнике, и устроить себе перерыв.

Строго говоря, в данной ситуации слово «перерыв» звучит неуместно. Перерыв устраивают, когда какая-то работа уже частично выполнена, а я еще даже не брался за учебники. Впрочем, должен сказать, языковые тонкости никогда не оказывали на меня большого влияния. Я и сейчас периодически устраиваю себе перерывы в работе задолго до того, как начинаю ее выполнять.

Свет в кухне не горел. Я включил его и обнаружил, что за столом, подперев голову руками и поставив локти на столешницу, сидит мама. На ней было пальто, сумка лежала рядом на полу. Похоже, мама уже собралась уходить, но вдруг ее что-то остановило, и она застыла в полумраке кухни, таком привычном и внезапно ставшем таким пугающим, в позе, в которой я никогда ее не видел, и с выражением глаз, которого я тоже никогда у нее не видел.

Глядя на маму, я забеспокоился. Мои ноги подкосились.

Мама медленно подняла голову и несколько секунд смотрела на меня, будто не узнавая. Затем вздрогнула и произнесла:

— Иди ко мне, сынок.

Я подошел, и она взяла меня за руку.

— Прости меня, прости меня, сыночек мой.

— Ты о чем, мама?

— Иногда мне кажется, что я никудышная мать, что я плохая мать. Прости меня.

Мне хотелось ответить: «Что за глупости! Вовсе ты не плохая мать! Ты не виновата в том, что папа ушел. Я в этом тоже не виноват. Ни ты, ни я в этом не виноваты. И вообще, нам и без него прекрасно живется».

Но я не сумел произнести эти слова вслух, как и во многих других случаях, когда должен был что-то сказать и не мог этого сделать. Мама заплакала, я тоже заплакал, стыдясь своей внезапно нахлынувшей немоты, молча обнял маму, ощутил кожей мягкую ворсистую поверхность ее красного пальто и вдохнул запах ее кожи, гладкой и сухой, точно старинный кристалл талька.

Мама встряхнулась, подняла руку и кончиками пальцев вытерла слезы с моего лица, а потом попросила, чтобы я не волновался, потому что у любого человека бывают минуты отчаяния.

Бывают и проходят, добавила она.

После чего встала, погладила меня, поцеловала в лоб, сказала, что опаздывает, и ушла.