Выходное пособие

6

Каждый раз, приезжая в Шэньчжэнь, я останавливалась в гранд-отеле «Шэньчжэньский лунный дворец». Он вполне соответствует своему пышному названию — теннисные корты, площадка для гольфа, розарий в английском стиле и средневековые железные ворота придают ему вид величественного дворца. Пожалуй, только слово «шэньчжэньский» в названии лишнее: находясь внутри, совершенно невозможно поверить, что находишься в Шэньчжэне, да и вообще в Китае.

Но в той, первой, командировке я таскалась за Блайз по складам и типографиям. Мы прилетели в аэропорт Гонконга. Одна типография прислала за нами белый фургон с тонированными стеклами; на нем мы пересекли границу и добрались до Шэньчжэня. Между этими двумя городами меньше часа езды, но на китайской границе нужно было еще раз пройти досмотр. По ту сторону границы погода, казалось, была более сырой.

После двадцатичасовой поездки было так приятно зайти в чистый прохладный мраморный вестибюль. Блайз отдала какие-то документы дежурному за стойкой. Нам показали наши номера, принесли багаж. Из вестибюля можно было попасть в огромный, высотой в несколько этажей, атриум. Номера располагались в каком-то беспорядке, как в лабиринте. Наши с Блайз комнаты оказались в разных концах коридора.

— Что мы теперь будем делать? — спросила я.

— Отдыхать. Даже если ты не чувствуешь усталости, с джетлагом нужно считаться. Закажи все, что тебе нужно, в номер. — Она пыталась открыть карточкой дверь.

— А завтра? — снова спросила я. Блайз рассказывала мне нашу программу, но сейчас я как-то растерялась.

— Завтра с утра у нас первая встреча. В девять нас будут ждать в вестибюле, мы поедем в типографию. — Наконец-то дверь со щелчком открылась, и она зашла внутрь. Почувствовав мое разочарование, она заверила: — Не волнуйся, мы будем развлекаться, когда вернемся в Гонконг.

Мой номер в отеле был симпатичным, но ничем не примечательным, за исключением синего покрывала, на котором были вышиты фениксы с причудливыми перьями, поднимающиеся к луне. В комнате как будто пахло дешевой персиковой карамелью. Раздвинув электрические шторы, из окна можно было любоваться территорией гостиницы. В отдалении группа приезжих бизнесменов в рубашках поло и в брюках цвета хаки играла в гольф и курила сигары.

В беспокойстве я стала ходить по отелю. Ковер был таким плюшевым и пружинистым, что можно было ощутить себя на другой планете, где гравитация меньше. На лифте я съездила на все этажи. В гостинице было три ресторана в различных стилях: фешенебельное европейское бистро, азиатский буфет и итальянская траттория. Были два сувенирных магазина: в одном продавали шелковые галстуки и нефритовые пресс-папье, в другом, подешевле, гонконгские сувениры, хотя вообще-то мы были не в Гонконге. Был спортзал, а рядом с ним бассейн. Там занимались водной аэробикой; какой-то скандинав делал выпады на мелководье.

Я вернулась в вестибюль и вышла на улицу. По длинному извилистому проезду дошла до ограды. Я как будто что-то искала. Я не ощущала себя в Китае; я вообще не ощущала себя где бы то ни было.

После того как мои родители эмигрировали, я только один раз была в Китае. Я приезжала в Фучжоу, когда училась в старших классах. Отец болел, и эта поездка задумывалась как акт примирения с родственниками, которые не могли ему простить, что он бросил их и уехал в Штаты. Я встретилась со всеми своими родственниками; кого-то я помнила, кого-то нет. Бабушка, увидев меня, заплакала. С тех пор я почти не поддерживала с ними отношения.

Подойдя к ограде, я увидела грязную дорогу с чередой пыльных лавок; некоторые были закрыты роллетами. Разница между отелем и окружающим его пространством была разительной. У одного магазинчика на пластмассовом ящике сидел пожилой китаец в майке и пластиковых шлепанцах. Перед ним была витрина с пыльными конфетами. Он посмотрел на меня и что-то сказал. Но диалекта, на котором он говорил, я не понимала.

Я робко поздоровалась по-китайски.

Но тут он встал и начал со злостью что-то говорить. Я не понимала слов, но ясно было, что он считает, будто мне здесь не место.

Я развернулась.

Утром к гранд-отелю подъехал другой белый фургон. Пока мы с Блайз ждали в вестибюле, она коротко рассказала мне о наших задачах. Типография называлась ООО «Феникс, Солнце и Луна». Это был один из самых крупных подрядчиков «Спектры», которому мы поручали самые большие тиражи Библий. Блайз нужно было решить проблему с обложкой Дорожной Библии. У этого издания небольшого формата должна была быть обложка из непромокаемого картона. Но тут возникла одна сложность: картон плохо впитывал краску, цвет получался грязным. В качестве альтернативы «Феникс» предложил использовать тиснение. Блайз должна была посмотреть на тестовые образцы и принять решение от имени заказчика.

Я кивнула, стараясь не запутаться.

— Вот что мы станем делать, — сказала Блайз. — Я буду изучать образцы тиснения, а ты пойдешь на экскурсию по типографии.

— Здорово, — сказала я.

В животе у меня урчало. Я не завтракала. В гостинице подавали английский завтрак: фасоль с помидорами и грибами, кровяную колбасу. Еще была китайская рисовая каша с добавками вроде утиной кожи и лука. Для такого раннего утра это было как-то чересчур.

В вестибюле было полно постояльцев, в основном бизнесменов из Америки или Европы. Одного из них, грузного и лысого, я узнала — вчера из окна я видела, как он играет в гольф. Тут только до меня дошло, что все они тоже приехали сюда по производственным делам, чем бы они там ни занимались — одеждой, мобильниками, аксессуарами для мобильников, кроссовками, ершиками для туалета и так далее. Они делали то же самое, что и мы.

В вестибюль вошел невысокий китаец в поло и темных очках. Блайз встала, чтобы привлечь его внимание.

— «Феникс»? — спросил он по-английски с сильным акцентом. Блайз дружески с ним поздоровалась. Он возил ее и в прошлые ее приезды.

День опять был жарким и влажным, но кондиционер в машине дул так сильно, что можно было почувствовать себя в Арктике. Водитель выехал на магистраль, которая проходила через весь город. Вдоль нее тянулись заводы и жилые дома. На оконных сушилках развевалось белье. Колыхались пальмы, с них облетали листья и падали на проезжую часть. Шофер перескакивал с полосы на полосу, делал немыслимые повороты. По радио играла азиатская поп-музыка. Когда кто-то подрезал нас, водитель не кричал и не матерился, просто стал ехать по-другому. Блайз было, кажется, все равно.

Когда мы прибыли в ООО «Феникс, Солнце и Луна», нас встретила секретарша и, балансируя на высоких каблуках, провела в зал для переговоров. Это было солидное помещение с огромным столом из красного дерева. Блайз полезла в свой телефон. Я осматривала стены, на которых висели сертификаты, дипломы и награды с иероглифическими надписями. Вероятно, в этом зале принимали всех клиентов из Америки и Европы.

Вошли два китайца средних лет. Блайз дружески приветствовала их, пожала им руки и представила меня. Одним из них был Эдгар, замдиректора по работе с клиентами. Несмотря на погоду, он был одет в серый костюм в тонкую полоску, как лондонский банкир. Вторым оказался Балтазар, один из исполнительных директоров типографии. Он был одет попроще, в рубашку поло и широкие брюки, как водитель.

— Рад вас видеть, — сказал Эдгар на безупречном английском. — Садитесь, садитесь.

Секретарша принесла нам дымящийся жасминовый чай в изящных фарфоровых чашках.

За чаем Блайз повела светскую беседу. У нее это прекрасно получалось: по-дружески, но в то же время по делу. Она рассказала обо мне какие-то пустяки так, что я выглядела умной и компетентной. Затем поинтересовалась успехами дочерей Эдгара и Балтазара, которые учились в престижной школе, где говорили только по-английски.

— Как продвигается их английский? — поинтересовалась она.

— Ай-йя. Так себе. Но они должны у вас учиться, — пошутил Эдгар. — Мой английский, как это у вас говорят, хромает.

Мы вежливо засмеялись. Блайз улыбнулась.

— У вас превосходный английский. Они должны учиться у вас, — сказала она Эдгару, восстановив таким образом баланс.

Беседа постепенно перешла в деловое русло. Эдгар рассказал нам об итогах года, которые оказались значительно лучше, чем ожидалось. В следующем году они собираются увеличивать производство на двадцать процентов, в первую очередь за счет канцтоваров и подарочных наборов, которые требуют ручной работы.

— Мы надеемся очень скоро выйти на полную мощность по канцтоварам и подаркам, — сказал Эдгар.

— Рынок изменился, — согласилась Блайз. — Если зайти в какой-нибудь сетевой магазин вроде Barnes & Noble, видно, что отдел канцтоваров и подарков становится все больше и больше. Журналы, настольные игры, наборы для творчества — такое ощущение, что люди больше не читают книг.

— Сейчас все перешли на электронные книги, — сказал Эдгар.

— Библии — это хороший бизнес. На них всегда есть спрос. — Балтазар говорил по-английски не так бегло, как Эдгар, с сильным акцентом и иногда запинаясь.

Мы закончили пить чай. Наконец Эдгар обратился ко мне.

— А теперь Балтазар проведет вас по фабрике, — объявил он.

Балтазар встал и любезно улыбнулся. Я пошла за ним. Мы прошли через вестибюль в цех. Типография была огромной; она помещалась в многоэтажном кирпичном здании с большими окнами. Оборудование впечатляло, но разобраться в нем было невозможно — какая-то мешанина рычагов, тросов и кнопок. В цеху было жарко и влажно; машины громко гудели и стучали. Рабочие в синих комбинезонах и наушниках с любопытством посматривали на нас.

Балтазар объяснил, что у них есть не только офсетные листовые машины, но и семь рулонных ротационных, на которых обычно печатались газеты и журналы.

— И, конечно, ваши бесценные Библии, — сказал он с едва заметным ехидством, но подтекст был вполне понятен: мы тут печатаем знаковый текст вашей христианской европейско-американской культуры, пропагандируя этим вашу идеологию, а вы и ваши клиенты все время торгуетесь, требуете, чтобы мы печатали как можно быстрее, а сами урезаете нам бюджет.

Балтазар улыбнулся. Он указал на гигантскую ротационную машину, объяснил принцип ее работы, рассказал, сколько оборотов в секунду она делает. Я пыталась все это записывать. Он сказал, что только у нескольких типографий в Китае есть разрешение, чтобы печатать Библии, и все равно нужно соблюдать определенные правила.

— Какие? — спросила я.

— Ну, например, если на задней странице обложки есть какие-то — как это называется? — справочные карты, то Тибет и Китай должны быть закрашены одним цветом. Иначе власти запретят отправлять ее заказчику. То же и с Тайванем, и с Гонконгом. Все они должны быть того же цвета, что и Китай. Вы знаете, мы ведь все одно целое, — сказал он с легкой ухмылкой.

— Так что же, властей интересует только политическая сторона дела, а не религиозная?

Балтазар загадочно улыбнулся.

Мы пошли дальше. Он показал мне темное помещение с контролируемой влажностью, где хранились картонные книжки для малышей, чтобы высыхающий клей не покоробил страницы. Он открыл дверь, щелкнул выключателем и продемонстрировал ряды детских книжек с картинками, стоящие на деревянных палетах.