Сквозь века

ГЛАВА 3

На следующий день меня растолкал Рокоссовский. Я глянул на часы, было ровно шесть.

— Зачем так рано? — спросил я маршала, — по расписанию вставать только через два часа!

— Ну и что? А зарядку кто отменял?

— Но не так же рано!

— Успеешь выспаться. Собирайся, только тихо: товарищей не буди.

Я оделся почти бесшумно и вышел на улицу вслед за Константином Константиновичем.

Раннее утро здесь было совсем иным, чем в городе. Туман стелился ковром повсюду, укутывая каждый ствол сосны, каждый камень и куст в свои призрачные объятия. Небо было чистым и розовым от восходящего солнца. Всё вокруг дышало свежестью, везде, подобно кристаллам, сверкали капельки росы, отражая первые лучи солнца.

Я слегка озяб, но в ходе зарядки, которую проводил маршал, быстро согрелся и проснулся. Мы занимались около часа. Наконец Рокоссовский объявил об окончании тренировки. Стоит признать, что они у него были даже интенсивнее, нежели у Суворова. Возможно, сказывается возраст: Александру Васильевичу было около двухсот девяноста, а маршалу только-только стукнуло чуть более ста двадцати.

Я заходил обратно в дом, когда меня окликнул чей-то голос:

— Эй, парень!

Я оглянулся. Меня звал Александр Алексеевич, главный в лагере тренер. Имя его я узнал от Глеба.

— Да, — откликнулся я.

— Ты чего в такую рань вскочил? Ещё час до подъёма.

Я вопросительно покосился на Константина Константиновича.

— Отвечай как есть. За правду не расстреливают, — советовал он.

Конечно не расстреляют. Сталину скажите об этом.

— Зарядку делал, — отвечал я.

— Зарядку? Сам?

— Да.

— Надо же… Хм, молодец! Только лучше спи дольше, а на зарядку сходишь со всеми в полдевятого.

— Хорошо.

Рокоссовский был крайне недоволен этой встречей.

— Зачем режим сбивать? Всё отлажено, отточено. Зачем спать дольше? Зачем другая зарядка? Я что ли плохую провожу? Ладно. Речь — пустое. Если партия сказала, то мы должны подчиниться.

Я же был в глубине души рад, что хотя бы здесь посплю дольше, чем обычно.

Сон после зарядки как рукой сняло, поэтому я взялся за книгу. В чтении я провёл весь час до подъёма. Ровно в восемь я разбудил пацанов, они собрались, и в 8:15 мы были уже на стадионе, где проходила зарядка. По сравнению с той, которую проводили мои наставники, эта показалась мне детским лепетом.

Потом был завтрак. Про него рассказывать подробно смысла нет. После завтрака — тренировка. Она тоже прошла в штатном режиме. В конце мы даже поиграли, что в городе случалось крайне редко.

После был обед, а потом нас отправили в кросс. Он был пешим, поэтому всю дорогу я с пацанами болтал о всяком.

Вдруг наш разговор свернул совсем в неожиданном направлении.

— Слушайте, — говорил Глеб, — а как вы к девочкам относитесь?

— А как к ним можно относиться, если я пацан, — отвечал в шутку Ярик.

— Я не про это. Ну как вы… Эм… Любили ли вы когда-нибудь?

— Нет.

— А ты, Гриша?

Я не знал, что ответить. С одной стороны, можно было смело сказать правду. Но с другой… История моей единственной пока что любви закончилась не самым лучшим образом и вспоминать о ней не хотелось. Ярик знал это, поэтому тему всегда обходил и не затрагивал в разговоре. Однако Глеба винить тоже нельзя. Он не знал. Хотя зачем ему эта информация?

Видя мою задумчивость, Ярик быстро переменил тему. Но осадок у меня, конечно, остался.

Мы шли уже достаточно долгое время, я начал выбиваться из сил. То же самое было и с моими друзьями.

— Ровно половина пути! — аккурат в этот момент объявил Александр Алексеевич.

Я чуть не упал.

— Как половина? — вырвалось у меня.

— Это ерунда, — сказал мне Константин Константинович, — вот когда весь день чешешь, да ещё и под бомбёжкой, то это, брат, совсем иное. И то не уставали.

Мне сразу же стало стыдно за свою жалобу перед человеком, прошедшим войну, и повидавшим много всего на своём веку.

К счастью, через два часа мы пришли (хотя вернее будет сказать приползли) обратно в лагерь. Поужинали, вернулись домой, приняли душ. В карты играть не было не сил, ни желания.

Мы готовились ко сну, когда к нам зашёл Андрей Никитич.

— Так, ребята, завтра обещали погоду хорошую, поэтому пойдём купаться. Плавать все умеют? — обратился он к нам.

Все кивнули.

— Ну и хорошо. Спокойной ночи!

Он вышел. Легли спать, я опять, как и накануне, задумался. Вообще я пришел к выводу, что ночь и поздний вечер самое продуктивное для человека время. Купаться это, конечно, хорошо, тем более, когда жарко. Но плавать… Нет, плавать я умею, но далеко не прекрасно. Надо будет пацанов предупредить, чтоб не дурили.

— Пацаны, спите? — окликнул я их.

— Я нет, — услышал я голос Ярика.

— Я тоже, — вторил ему Глеб.

— Хотел вам сказать: завтра если купаться будем, то можете, пожалуйста, не топить в шутку, на глубину меня не тащить, а то я плаваю плохо.

Вот, даже «пожалуйста» сказал. Какой я все-таки вежливый… когда мне что-то нужно.

— Конечно, — ответил Ярик.

— Безусловно, — сказал Глеб.

Это хорошо, когда друзья понимающие.

— Молодец, что сказал, — похвалил меня маршал, — товарищи они всегда поймут.

— Это да. Я только думал, что они смеяться будут.

— А с чего им смеяться? Запомни: над шрамом шутит тот, кто не был ранен!

Красиво сказал… Надо запомнить. И спать тоже надо, ведь невыспавшийся солдат — плохой солдат!