Сквозь века

ГЛАВА 5

Наутро я проснулся в великолепном расположении духа. И весь окружающий мир как будто подчёркивал это: птицы пели как будто бы веселее, солнце светило ярче, да и утро было добрее, чем обычно. Я никак не мог понять, чем вызван такой наплыв позитива. Впрочем, думать об этом никоим образом не хотелось. Хотелось только наслаждаться этим состоянием, ибо как все хорошее, оно быстро заканчивается.

Была зарядка, потом завтрак, за ним — тренировка. К моему огромному удовольствию — игровая. То есть не было никаких упражнений. Вся тренировка состояла в игре в футбол. На ней-то мой позитив и кончился. В одном из единоборств я здорово рассадил коленку. Было не больно, а больше неприятно. Естественно, после игры я смекнул, что рану неплохо бы обеззаразить.

— Пацаны, йод есть?

Оба ответили отрицательно, однако Глеб заметил:

— У меня точно нету, а у Влады может быть. Спроси у неё.

Я отправился к ней.

Столкнулся с ней случайно. Шел к её домику, когда она сама вышла из-за поворота. Все как в дешевом сериале.

— Влада, привет.

— О, Гриша, привет!

— Слушай… Тут хотел попросить… В общем… У тебя йод есть?

— Конечно.

— Можешь мне… Дать его… На время… Пожалуйста.

— Да, подожди минутку.

Я остался ждать её, а сам раздумывал: что со мной только что приключилось? Отчего это ни с того ни с сего я начал запинаться на ровном месте, говорить несвязно? Будто бы волнуюсь. А с чего мне волноваться? Ответ пришел моментально: из-за моего любимого характера. Стоит мне начать говорить с малознакомым человеком, тем более с девушкой, так сразу язык становится деревянным. Но такое бывает не так часто. Так в чем же причина?

В это время вернулась Влада.

— Вот, держи, — протянула она мне баночку.

— Спасибо.

— Да не за что.

Я отправился обратно, но по дороге меня по-прежнему не покидала мысль: откуда такая рассеянность и неуверенность?

В домике я задал этот вопрос Рокоссовскому.

— Мда, брат. Однажды у меня тоже такое было.

— Правда?

— Конечно. Начал с ней разговаривать, и вдруг сам себя не узнаю: запинаюсь, двух слов связать не могу.

— И чем всё закончилось?

— Тем, что через несколько месяцев отправились мы с ней в ЗАГС.

Маршал расхохотался, а я никак не мог поверить, что что-то чувствую к Владе, этого никак не могло случиться. Мы знакомы всего второй день! Любовь с первого взгляда? Это сказки. На этом я и порешил.

Вечером Глеб предложил немного погулять по лагерю до отбоя. Мы с Яриком эту идею поддержали.

Мы гуляли вчетвером, ибо Влада присоединилась к нам.

Вечер был чудесный: не было уже дневной жары, однако ночная прохлада тоже ещё не появилась. Нам не досаждали комары и прочие кровососущие. Царила тишина, а небо было раскрашено в ярко-оранжевый цвет. Но прекраснее всех была она. При свете заката раскрывалась по-своему каждая черта её лица, ничего лишнего в ней не было, всё имело смысл.

Я не мог оторвать от неё взгляд. Константин Константинович даже подтолкнул меня локтем:

— Хватит на неё пялиться. Смотришь, как новобранец, впервые увидевший Сталина.

Но я не мог насмотреться на неё. Она была чем-то неземным, чем-то настолько прекрасным, что трудно подобрать слова, чтобы описать её. Всю прогулку я наслаждался ею. Знаю, звучит чересчур гламурно, тем не менее, это так.

Перед сном Ярик сказал:

— Гришу больше на прогулки не берём.

— Почему это? — искренне удивился я.

— Потому что чтобы смотреть на Владу, можно и не ходить далеко.

Я покраснел.

— Да ладно тебе. Всё понимаем, — поддержал Глеб.

— Ну это сразу видно: она тебе небезразлична. Вот есть другой вопрос: нравишься ли ты ей? — спросил Ярик.

— Не знаю.

— Так давай устроим вам встречу. Что-то вроде свидания, — предложил Глеб, — например завтра вечером на речке.

Вечно он со своими высокоинтеллектуальными идеями! Ну это даже звучит смешно, будто фраза из женского романа. Я посмотрел на Ярика, но, к моему величайшему сожалению, он эту идею поддержал. Я не особо вдохновился этой идеей, но пришлось смириться, так как против мнения большинства не пойдешь. Оставалось дождаться завтра.

План, который разработали мы втроём состоял в следующем: парни заманивают Владу на берег реки, где её уже (как бы случайно) жду я. Мне следует завязать разговор с ней и в его ходе задать ей интересующий вопрос или признаться самому.

Наступил вечер следующего дня. Я жутко волновался. Рокоссовский подбадривал меня:

— Не дрейфь! Баба не фашист — стрелять не станет. Прорвёмся.

Я вспомнил невесть откуда взявшееся словосочетание Тонька-пулеметчица и еле смог удержать смешок, хотя история там более чем грустная. Маршал на меня посмотрел, прищурясь, но ничего не сказал.

Наконец Ярик из кустов подал прошептал:

— Идёт!

Я собрался с духом. Услышал её шаги за спиной, обернулся.

— Влада, привет! Как неожиданно!

Еще бы. Но стоит сказать, что актер из меня так себе.

— О, Гриша, привет! Ты тоже тут?

— Как видишь.

— Ну и зачем ты звал меня?

Вот здесь я запаниковал. Глеб сказал, что они заманят её сюда, а не что это будет выглядеть, будто я позвал её. Делать нечего, надо выкручиваться. Но как?

— Скажи, как есть: ты мне нравишься, — подсказывал маршал.

— Влада, ты мне…

Маршал выжидающе смотрел на меня.

— Ты мне йод давала. Вот, спасибо, — сказал я, протягивая баночку.

Рокоссовский хлопнул себя по лицу.

— Это всё? — спросила она.

— Нет, давай ещё просто поболтаем.

Мы здорово провели время. План удался. Так считал я, но когда рассказал подробности товарищам, они сделали мне выговор.

— Гриш, ну как так?

— А что?

— Ты так и не сказал ей главного!

Если быть честным, то я сам себе удивлялся. Это мямля, то есть я, не умеющий утром связать двух слов и отрицающий всякое проявление высоких чувств, сейчас чуть не признался!

— Зато мне было хорошо.

— Зато ему было хорошо, — передразнил Константин Константинович, — вся операция коту под хвост, зато ему хорошо! Эх, молодость.

А я не думал про операцию и про план. Мне просто было легко и спокойно на душе.