Сквозь века

ГЛАВА 6

Но в каком бы блаженном состоянии я не был, парни, а с ними и Константин Константинович, настаивали на том, чтобы я всё же не скрывал от Влады свои к ней чувства, хотя я сам до конца не знал, были ли таковые. Но что-то резонное в их словах было: глупо надеяться на взаимность, на сказав ей про симпатию. Все настаивали на повторной попытке признания. И вскоре такая возможность представилась.

Наутро следующего дня весь лагерь собрали на стадионе, и Александр Алексеевич сделал объявление:

— Значит так, гаврики. Сегодня у нас будет турнир по футболу. Победившая в нём команда отправится в поход на четыре дня. А теперь всем разбиться по командам.

Не стану описывать всех игроков, игравших у нас. Замечу только, что тройка нападения была занята мной, Яриком и Глебом.

Первая наша игра была вечером, поэтому у меня было ещё много времени. Признаться честно, я не имел огромного желания идти в поход. Там и тащиться чëрт знает куда, да и других проблем и заморок будет в достатке. Одним словом, был настрой чисто по приколу попинать мяч.

С такими мыслями я шёл с обеда в домик. И тут навстречу мне собственной персоной идёт Влада.

— Привет, — поздоровался я.

— Привет, вы в турнире участвуете?

— Конечно.

— Здорово! Можем вместе в поход сходить!

— А ты, что идёшь?

— Ага. Александр Алексеевич сказал. Ладно, давай!

— Пока.

Во мне что-то поменялось при этих словах, отчего-то мне захотелось во что бы то ни стало выиграть. Ладно, к черту все, надо быть честным хотя бы с собой. Да, она мне нравится. Это очень странно, ибо меньше месяца прошло с тех пор, как мой первый опыт отношений закончился печально, а я теперь опять за кем-то собираюсь ходить. Ничему жизнь дурака не учит.

Настрой мой теперь решительно поменялся.

— Пацаны, — провозгласил я, входя в комнату, — мы должны выиграть во что бы то ни стало!

— Зачем? — спросил Ярик, — лично у меня нет охоты тащиться за тридевять земель.

— Угу, — поддакнул Глеб.

— Вы не понимаете! Влада тоже идёт! Будет шанс поговорить с ней на природе.

Сам себе иногда удивляюсь. Это, наверно, такой период, когда во мне просыпается романтик. Пожалуй, стоит просто отдаться течению.

— А, ну это в корне меняет ситуацию, — ответил Ярик, — придётся тебе помочь, Ромео. Обыграем всех, будь спокоен.

— Ну у меня выбора особо нет, поэтому я с вами, — присоединился Глеб.

— Поход — это здорово, — мечтательно вздохнул Рокоссовский, — главное во время похода идти не на восток, а на запад. Вот тогда поход правильный.

Пришло время матча. Никогда ещё не было у меня настолько сильной мотивации. Я был взведён невероятно сильно. Мяч для меня был как для быка красная тряпка. Судья дал свисток к началу матча…

До конца первой игры оставалась минута. Я подобрал мяч у нашей штрафной площади, устремился к воротам соперника. На бегу я верчу головой по сторонам, но никто не забегает. Не знаю, что мне делать, но остановиться — значит потерять мяч. Вдруг я услышал голос маршала:

— Бей со всей дури!

Глупо, конечно, но почему бы и нет? Я ударил и забил, это была победа! Мы прошли дальше, но перед следующей игрой у нас был десятиминутный перерыв. Я спросил Константина Константиновича:

— А почему бей?

— Не знаю. Я ещё с "Багратиона" научился — лучше всегда бить, и желательно с двух сторон сразу.

— Это как?

Рокоссовский только махнул рукой.

Следующий матч — полуфинал — прошёл спокойно. Я следовал главной тактике маршала: бил с двух сторон. Поэтому забил два гола с левой и один с правой. Итого 5:1. Мы в финале. Вот такая простая математика.

Перед решающим матчем Константин Константинович сказал:

— Ты старайся, но не перестарайся.

— Это к чему?

— Но знаешь, сильно резвых никто не любит. Будь осторожнее.

Матч начался. Мне в защите противостоял худой парень моего возраста. Он был очень груб в игре. В одном из эпизодов, он наступил мне прямо на голеностоп. И что удивило больше всего: молчание судьи.

Я был невероятно зол на него. Не на судью, а на защитника. Был настолько рассержен, что забил два гола.

И вот, я бежал забивать третий, ибо бог троицу любит. Заработал угловой. Ярик подал, я выпрыгнул. Выпрыгнул и защитник. Я ожидал в момент удара головой увидеть мяч, но увидел локоть того парня и его злую усмешку…

В глазах потемнело, голова как будто раскололась на две части. Адская боль пронзала её. Остальное было как в тумане: свисток судьи, голоса одноклубников. Через минуты две я пришёл в себя. Надо мной стоял доктор.

— Сколько пальцев?

— Трудно сказать… В глазах двоиться…

— Ясно.

Меня заменили. Я не мог больше играть, как бы то ни было прискорбно.

Больше всех печился обо мне маршал:

— Эх, как так? Молодой командир с пробитой головой…

Но я не мог бросить ребят. Я встал на краю поля и кричал, подсказывал им, сорвал голос. Но победа осталась за нами. Мы идём в поход! С Владой! Она, кстати, подошла потом ко мне, поинтересовалась о здоровье.

— Пустяки, царапина. До свадьбы заживёт.

Она успокоилась и ушла. Но стоит сказать, что мне было очень приятно такое проявление заботы.

Но некогда было получать удовольствие. Нужно собираться.