Дочь полка. Часть 3

Глава 3

«В путь»

Катя аккуратно сложила гимнастёрку и положила её на стул. Вся форма была уложена, листы газеты из валенок вытащены. Вместо них пришлось напихать рванных тряпок. Катя задумчиво посмотрела на свою форму и провела руками по длинной, уже поредевшей косе. Девочка повернулась к пыльному небольшому зеркалу, висевшему на гвозде. Она сделала шаг назад, чтобы увидеть себя в отражении полностью. Широкая юбка, под которой скрывались шаровары для большего тепла, зашитая криво на рукаве телогрейка, на голове вместо ушанки – шерстяной платок – вот такую гражданскую одежду ей выдали. Валенки остались прежние. Они везде практически одинаковые. К тому же, на её ногу мало что можно было найти. Но одежда была почти впору, за исключением мужской телогрейки, которой бог знает сколько лет. К Кате сзади подошла незнакомая ей, молоденькая медсестра, которая помогала со сборами:

– Ничего не бойся, – она опустила руки на плечи ребёнку. – Всё будет хорошо. Немцы на вас даже не глянут. Быстренько прошмыгнёте, всё запомните и вернётесь.

Девочка поправила телогрейку и взглянула на валенки. «На словах всё просто. А вот на деле…» – подумала она. Катя ещё раз посмотрела в своё отражение и нахмурилась. «Так, нюни не распускать!» – приказала себе она. – «Я солдат, в конце концов. Я не должна волноваться! Как там бойцы говорили – холодная, трезвая голова. Вот и у меня она должна быть такой же».

– Уже пора выходить, – прервал размышления девочки голос медсестры.

Катя кивнула и, взяв свои вещи со стула, направилась к выходу.

* * *

Водитель ГАЗ – 62 подошёл к машине и открыл капот. Борис Иванович Вареев, а именно так его звали, глубоко вздохнул и принялся за дело. Нужно было подготовиться к отъезду, проверить всё ли работает, может что-то подправить. Александр стоял неподалёку и наблюдал за действиями мужчины. Он стряхнул пепел с самокрутки и оглядел лагерь. Казалось, он был больше, чем у них. И бойцов больше. Хотя, возможно, ему просто казалось. Тут взгляд Резанцева остановился на Савельчуке и Грише, которые о чём-то тихо разговаривали, отойдя от всех подальше. Судя по уставшему и недовольному взгляду мальчика и строгому выражению лица капитана, можно было понять, что они там явно не о прекрасном речь ведут. Савельчук читал мораль своему подопечному, который уже успел переодеться в гражданское. Александр знал Гришу и встречал его не первый раз. О нём был в курсе весь полк. Да как тут не знать? Он приходился капитану родным племянником. Здесь катя угадала про родственную связь. Привёл Савельчук его ещё осенью 41-ого. С тех пор здесь и служит. Мальчишка хороший, добрый. Но единственное – очень рвётся в бой. Казалось, Савельчук поседел не от войны или старости, а именно от выходок своего племянничка. С таким скучать не придётся. То на поле битвы полезет, причём в самое пекло, под обстрел артиллерии. И ничего его не останавливает. Александр выдохнул дым и затушил самокрутку.

– Вы так скоро рекорд дяди Вани побьёте, товарищ командир, – послышался голос сбоку.

Резанцев обернулся и увидел перед собой Катю. В гражданской одежде было непривычно видеть её. И ещё очевиднее было видно, что она просто маленькая девочка. Только взгляд не детский.

– Ты уже собралась? – спросил Александр.

– Да, – ответила та и оглянулась на водителя, который до сих пор маялся с машиной. – А мы уже сейчас уезжаем?

– Времени пока достаточно, – сказал Резанцев. – Ты форму куда дела?

– Отдала дяде Семёну. Пистолет тоже. Оружие же нельзя брать? Да?

– Нельзя, – согласился тот.

– А сколько нам дают дней? – спросила тихо та, наблюдая за действиями Бориса Ивановича.

– Максимум трое суток, – ответил Александр.

– А нам хватит? – повернулась к нему девочка. – А если мы задержимся?

– Времени вполне достаточно, – тут командир положил тяжёлую руку на плечо ребёнка и серьёзно посмотрел ей прямо в глаза. – Слушай меня сейчас внимательно. Слушай так, чтобы ни одного слова не забыла.

Резкая смена в поведении Резанцева не на шутку разволновала Катю. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами и съёжилась. Девочка много раз слышала от него эту фразу, когда он объяснял бойцам план нападения на окопы немцев. Если товарищ командир так говорит, то нужно действительно напрячь свою память. Катя нахмурилась и кивнула:

– Хорошо, я слушаю.

– Первое и самое основное: не разделяйтесь. Ни при каких обстоятельствах! За друг – друга стойте горой. Порознь ничего не добьётесь – фрицы быстрее найдут. Второе: самодеятельность только в критических случаях. Никаких коротких путей, никакого «я знаю, как лучше». И третье: всеми силами избегайте немцев. Ну, а если всё-таки встретите, не вступайте в бой, не геройствуйте понапрасну, не суетитесь. Если начнут спрашивать куда идёте, кто такие – стройте из себя дураков. Не вздумайте отвечать на немецком и показывать, что вы хорошо понимаете их речь. Заподозрят в партизанстве. Всё ясно?

Катя ещё раз кивнула:

– Ясно. Я всё поняла.

– Ну вот и хорошо, – отпустил плечо девочки Резанцев.

«Только бы всё прошло как надо», – подумал командир. Он отправлял её на такое задание уже второй раз, и второй раз убеждался в том, что провожать на разведку детей – совсем другое дело. За взрослого так не волнуешься. Понимаешь, что это уже состоявшейся, опытный человек, который чётко последует указаниям, сориентируется в непредвиденной ситуации. А тут дети. Одна – ещё не опытная в разведке, и второй – непредсказуемый любитель сделать всё по-своему. Идеальная компания. Но кто их знает? Может быть они провернут всё гораздо лучше, чем взрослые солдаты. На войне растут не по годам – это он знает не понаслышке.

* * *

ГАЗ – 62 завёлся и зарычал. Катя смотрела на большую крепкую машину. Техника казалась ей такой сильной, что девочка была уверена, что грузовик прослужит ещё много-много лет. Он был не новым – жизнь войны встретила машину со всеми почестями. ГАЗ – 62 был потрёпан, на одной двери красовалась вмятина, левая фара отсутствовала, а на лобовое стекло в одном месте было пробито пулей. Девочка представить себе не могла, какие нападения пришлось пережить грузовику и его водителю. Машина, словно верный конь, не предавала хозяина и работала исправно. Борис Иванович понравился Кате. Он был очень похож на Сорокина. Усы, добрые глаза, тёплый взгляд – всё это напоминало девочке о дяде Ване. Только от Вареева пахло не только табаком, но и самой машиной. Видно, что он часто в ней копался. Катя стояла вместе с Гришкой и наблюдали за действиями водителя. Рядом были командиры, Шевченко, Сорвунов, а ещё чуть дальше – полковник. Девочка старалась в его сторону лишний раз не смотреть. Не хотела сталкиваться с ним взглядом. Она повернулась к Грише. Он был очень серьёзным. Мальчик подтянул на плечах мешок, который им выдали вместе с гражданской одеждой. Там не было никакого оружия, только мёрзлая картошка, а под ней, на обратной стороне подкладки была спрятана карта. Нести эту тяжесть доверили ему. Наконец, Борис Иванович подошёл к ним, поправляя шапку:

– Всё, можно выезжать. Машина готова.

Катя почувствовала, как в груди у неё сильно заколотилось сердце. «Пора», – подумала она.

– Гришка! – послышался сзади голос Савельчук.

Мальчик повернулся к командиру лицом:

– Чего тебе? – спросил он.

– «Чего тебе», – передразнил племянника тот и опустил руку ему на макушку. – Ничего. Ты всё понял?

Ушанка опустилась на лицо Гриши и закрыла полностью глаза. Он поморщился и убрал руку командира:

– Понял, – сказа мальчик и с некой обидой посмотрел на дядю.

Тут к ним подошёл полковник. Симонов окинул взглядом маленьких разведчиков и поднял бровь:

– Ну что? До встречи через трое суток. Ни пуха, как говорится.

«К чёрту», – проговорила про себя Катя и вместе с остальными отдала честь полковнику и капитанам. Пришло время прощаться. Гриша повернулся к Роману и пожал ему руку. Савельчук уже поднял ладонь, чтобы по привычке ещё раз потрепать племянника по голове, но в последний момент воздержался. Только нахмурился. Катя взглянула на Александра и Романа. Несмотря на то, что они тщательно скрывали свои эмоции и вели себя спокойно, нетрудно было заметить волнение. А кто волноваться не будет? У Шевченко и Сорвунова скрыть не получалось ничего. На их лицах было всё чёрным по белому написано. Гриша стянул с себя мешок и открыл дверь машины, в которой уже ждал Вареев. Катя повернулась к Резанцеву и кивнула. Александр слабо улыбнулся:

– Берегите себя.

Девочка повернулась к ГАЗ – 62 и поднялась на ступеньку. Тут она остановилась. Нет, Катя так просто уйти не может. Она спрыгнула назад на землю, сделала шаг к Резанцеву и обняла его. Бог знает, что может произойти на задании или пока она будет на нём. Катя старалась всеми силами не думать об этом. Но она прекрасно знала, что война – вещь непредсказуемая. Её действия невозможно предвидеть. Она ходит по родной, уставшей от взрывов и тяжести мёртвых земле, и каждый её шаг необдуманный, не похожий на другой. И пока она совершает его, нужно успеть сделать элементарные вещи: сказать спасибо, помириться с другом, попрощаться перед трудной дорогой. Это девочка осознала ещё в Лесково. Тогда она ничего не успела сделать. Ни попрощаться, ни сказать важные слова уже покойной семье и друзьям. Александр ободряюще похлопал её по спине. Катя отпустила его и натянуто улыбнулась:

– Мы будем осторожны, товарищ командир. Вы, главное, дождитесь нас, – сказала она и залезла в грузовик.

Помятая дверь ГАЗ – 62 захлопнулась. Борис Иванович дёрнул за рычаг:

– Ну, поехали.

Машина тронулась с места и, не спеша, поехала вдоль деревьев по неровной дороге.

Глава 4

«Везение в самом начале»

Заснеженные деревья быстро сменяли друг друга, неровная дорога давно превратилась в одну длинную линию. Всё вокруг проходило мимо окна машины, словно плёнка с кадрами. И ты сидишь себе и смотришь этот причудливый непонятный фильм. Тут картинка дёрнулась. ГАЗ – 62 наехал на очередную яму. Катя подпрыгнула и схватилась рукой за край сиденья. Она повернула голову вперёд и прищурилась. Растрёпанные волосы её зашевелил противный ледяной ветер, дувший через пробитое лобовое стекло. Внутри машины было холодно. Сбоку сидел Гриша. Он почти всю дорогу смотрел вниз под ноги. Но иногда мальчик переговаривался с водителем. Девочка поняла, что с Вареевым он тоже знаком. Ей казалось, что её напарник завёл связи почти во всём полку. Ну, кроме их батальона, наверное. У них Катя мальчика никогда не видала. Борис Иванович насупил свои лохматые поседевшие брови:

– Пум-пум-пум, – выдохнул он, – дорогу как замело. Не пройти, не проехать, – тут он мельком посмотрел на Катю, а затем, повернулся к Грише и усмехнулся. – Я смотрю, ты с подругой нынче на задание отправляешься. Сам не справишься?

Мальчик весь покраснел и взглянул на Вареева:

– Борис Иванович!

Водитель рассмеялся и потрепал рукой его по голове, не сводя глаз с дороги. Ушанка съехала с головы Гриши из-под неё показались непослушные волосы. Катя невольно улыбнулась. Ей это так знакомо. Все бойцы в батальоне считают долгом так же пройтись по её голове. Но с другой стороны, это было даже приятно. Эти моменты были такие тёплые. И с Гришей такая же история. Но, видимо, ему это не нравилось. Он поправил шапку: