Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)
- Автор: Захар Оскотский
- Жанр: Современная проза
Читать книгу "Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)"
Процедура, отработанная до автоматизма, повторялась каждый день и занимала считанные секунды. Было учтено всё, даже высокий рост Акимова: охранники и шофер, одетые в бронежилеты, были не ниже его, а он, делая эти несколько шагов, пригибался. Выстрелов сверху не боялись, поскольку потенциально опасные дома вокруг принадлежали "Глобал-Калию". Не учли только одного: сам Акимов бронежилета не носил, при таких мерах предосторожности он казался ему излишним.
Прохожих в этой части Моховой бывает немного. Разумеется, прежде чем выпускать Акимова из машины, охранники, как всегда, мгновенно осмотрелись по сторонам. Вероятно, они заметили в сотне метров позади на тротуаре женщину, заботливо склонившуюся над закрытой детской коляской, но не обратили на нее особого внимания. И Акимов вышел из "Мерседеса".
То, что произошло в следующие секунды, бесстрастно зафиксировали камеры наблюдения на соседних домах. Женщина присела за коляской, из коляски полыхнуло пламя, и в каменном ущелье Моховой гулко прогрохотала долгая пулеметная очередь. Тотчас рядом с женщиной поднялась крышка уличного люка, она спрыгнула туда, и крышка захлопнулась. Вот и всё. Отстрелянные дымящиеся гильзы еще катились по асфальту…
Мила, как зачарованная, смотрела на экран телевизора, где повторялись эти кадры:
— Что же теперь будет, Валун?
Я притянул ее за плечи к себе, поцеловал теплое родное ухо:
— Ничего, не дрожи, за меня не бойся!
Корреспонденты взахлеб сообщали всё, что успевали узнать. Убийцей, скорее всего, был мужчина, переодетый женщиной. Он использовал стандартный армейский пулемет "Печенег" с отпиленным прикладом и патроны с бронебойными пулями. Детская коляска с куклой оказалась настоящим лафетом. Одной очередью за две с половиной секунды было произведено двадцать восемь выстрелов. Из двух случайных прохожих, очутившихся на линии огня, один был убит, другой легко ранен. Двоим охранникам и шоферу, выстроившимся стенкой, пули угодили в спину и прошили их тела вместе с бронежилетами. Все трое были убиты наповал. Акимову достались всего две пули, поскольку он находился к стрелявшему боком. Впрочем, этого хватило: несчастный олигарх скончался в машине "скорой помощи" по дороге в больницу. Охранник, стоявший между дверцей "Мерседеса" и дверью особняка, получил в грудь целых четыре пули. Но они уже потеряли часть энергии и изменили траекторию, пройдя сквозь тела и бронежилеты его товарищей, поэтому его собственный бронежилет выдержал. Парень был травмирован, однако сознания не потерял и уже давал показания.
Некие эксперты в телевизоре обсуждали актуальный вопрос: смог бы Акимов уцелеть, если бы тоже носил бронежилет? Со вкусом сравнивали свойства разных марок бронежилетов, сходились на том, что любые их виды спасают от пистолетных пуль, в крайнем случае — от автоматных, но никак не от винтовочных, которыми стреляет "Печенег", тем более — бронебойных. Однако, поскольку бронежилет Акимова стал бы на пути пули вторым после бронежилета погибшего охранника, шансы на спасение имелись, что подтверждает судьба охранника выжившего.
— О чем они говорят?! — удивилась Мила.
— Мозги нам пачкают, — пояснил я. И попытался с телефона агента позвонить Биллу.
После соединения послышались беспорядочный шум и звуки голосов. Билл, видимо, находился на улице. Он огрызнулся:
— Знаю, меня тоже вытащили! Некогда, потом! — и разорвал связь.
Наконец, какой-то полицейский полковник, морщась и кряхтя, поведал с экрана о первых результатах расследования. В канализационном люке обнаружили женское платье и парик. Нашлись свидетели, которые показали, что через несколько минут после пальбы на Моховой из люка на соседней улице вылезли два человека в мокрых робах сантехников с торчащими из карманов гаечными ключами, сели в машину с надписью "Аварийная Водоканала" — и укатили. Они отворачивались от висевших на домах видеокамер, а прохожие их лиц под надвинутыми на лбы грязными шапчонками не рассмотрели. Да кто вообще приглядывается к сантехникам! Брошенную "аварийку" отыскали за несколько кварталов во дворе, где единственная видеокамера оказалась выведена из строя. На какую машину там пересели пассажиры "аварийки", никто, естественно, внимания не обратил.
Рой корреспондентов впивался в полковника жалами вопросов. Он отбивался, как мог. Самым неприятным явно был вопрос о показаниях контроля за телефонами. Думаю, будь преступление не столь оглушительным, не вызови оно такого хаоса, корреспондентам заранее укоротили бы языки. Но сейчас они добили-таки несчастного полковника, и он возопил (его речь даже не успели "запикать"):
— Да хули вам этот контроль покажет! Что киллер — идиот сумасшедший, с телефоном на руке на дело идти? Снял его еще за десять километров и оставил своим! Вернулся — надел! И потом — обсерешься, не докажешь, где он погулял!
Вот как просто. И не нужны никакие хитроумные программы-имитаторы, вроде тех, которыми развлекаются Билл и его лейтенант.
— Значит, не зря он боялся, — сказала Мила.
Я согласился:
— Акимов? Похоже, не зря. Только не боялся, он был не робкого десятка. Предчувствовал.
— Бросай это всё! — потребовала Мила. — Бросай прямо сейчас, и миллионов проклятых не надо! Видишь, каких людей убивают? А уж тебя, как муравьишку на дороге, задавят и не заметят!
Я встал, она тоже поднялась. Я обнял ее, притянул к себе, поцеловал крепким, долгим поцелуем, поглаживая по спине.
Она задохнулась, оторвалась от моих губ. Выдохнула:
— Ты что?
Ее невозможно было выпустить. Но я разжал объятия и так же тихо сказал:
— Не брошу.
— Тебе что, не страшно?
— Страшно, — признался я. — И всё равно, не брошу. Именно потому, что убивают. Акимов хотел что-то изменить, и я хочу.
На экране телевизора в очередном выпуске новостей опять появились залитые кровью тела охранников на тротуаре. А у меня перед глазами была торжествующая мерзкая рожа Сапкина.
— Чего ты геройствуешь, дурень? — возмутилась Мила. — Думаешь, кто-то оценит? Кому ты нужен, кроме меня? А я тебя живого хочу иметь, на фиг мне мертвый герой!
— Да не геройствую я, и плевать мне, кто как оценит. Я — сам по себе… ну, то есть, с тобой, конечно. А просто больше не хочу быть муравьишкой. Надоело!
Полученный от Элизабет шифратор подключился к моему нетбуку нормально. Только пользоваться им с непривычки оказалось непросто: слова, которые я набирал, появлялись на экранчике всего на секунду и тут же сменялись дикими иероглифами шифра. В таких условиях нечего было и думать о том, чтобы выправить текст. Приходилось писать с ходу и только главное:
ОТ КОГО: Орлова Валентина Юрьевича.
КОМУ: Акимовой Елизавете Валерьевне.
СОДЕРЖАНИЕ: Я потрясен. Думаю, все другие слова сейчас излишни. Сообщите, остается ли наш договор в силе? Должен ли я, исполняя волю Вашего отца, продолжить работу для Вас? Если да, хотел бы получить дополнительную информацию, чтобы действовать осмысленнее. В любом случае, располагайте мной, как сочтете нужным.
Прежде, чем отправить письмо, прикинул: не выдам ли я убежище у Милы? Ведь я собирался послать сообщение… Правда, оно было зашифровано. Прочитать эту абракадабру никто не сможет, значит, не поймет, что она исходит от меня. И сейчас на адрес Элизабет, наверняка, сыплется множество подобных шифрограмм. Даже если у врагов Акимовой имеются возможности пеленгования абонентов в сети, эти возможности ограничены: все-таки нам противостоит не государство с его спецслужбами, а мафия. Выявить всех отправителей шифровок, тем более — установить их физическое местонахождение, мафия вряд ли сумеет. Да, риск был невелик, можно отправлять.
Я был взвинчен настолько, что ожидал ответа Элизабет немедленно. Так и сидел перед телевизором с включенным нетбуком на коленях.
— С ума не сходи! — крикнула Мила. — Не до тебя ей сейчас!
Я раздраженно отмахнулся.
А в выпусках новостей с каждым разом становилось меньше хаоса, толкотни корреспондентов и возбужденных вопросов. Почувствовалась оркестровка. Жуткие кадры уличной бойни показывали всё короче. Зато появлялись новые и новые сановники в форме и в штатском на фоне своих кабинетов. Они говорили, что злодейское преступление непременно будет раскрыто, убийцы понесут суровое наказание. Я время от времени проглатывал рюмку водки — только чтобы чуток ослабить нервное напряжение, не больше. Закусывал чем-то с тарелки, которую придвигала Мила. И смотрел в телевизор, смотрел. Иногда машинально косился вниз, на экранчик нетбука, включенного на прием почты. Но тот лишь светился у меня на коленях пустым зеленоватым сиянием.
— Ой, — спохватился я, — надо же шефу доложиться!
— Какому? — не поняла Мила.
— В "Неву-Гранит".
Я взял свой агентский телефон, ввел промежуточный код, чтобы звонок исходил как бы с моего обязательного номера, и позвонил Колосову.
— Валентин Юрьевич? — сразу откликнулся он. — Вы уже знаете про Акимова? Какой кошмар, я просто не могу прийти в себя!
Он причитал бы еще пару минут — по правилам хорошего тона и просто потому, что был неплохим человеком, — но я перебил его:
— Михаил Олегович, у нас на руках договор с "Глобал-Калием" на двадцать миллионов. — Свои пятьдесят я, естественно, держал в уме.
— Да, да.
— Хочу выяснить у дочери погибшего, надо ли нам продолжать работу.
Колосов сделал паузу. Даже в такой момент он не мог выйти из образа вдумчивого начальника:
— Я полагаю, это правильное решение, Валентин Юрьевич. Только прошу вас — помягче, без навязчивости. Работу пока продолжайте, а с обращением к Акимовой лучше подождите несколько дней. У девушки такая трагедия!
— Учту, постараюсь.
Мы с ним тепло распрощались, я отложил телефон и налил очередную рюмку.
К вечеру сообщения о расстреле на Моховой стали в новостях всё больше разбавляться обычной текущей информацией. Спокойные сюжеты российских будней чередовались с мрачными картинами бурлящего внешнего мира. На экране появлялись итальянские, испанские, французские лагеря для выселяемых незаконных мигрантов (тысячные толпы смуглых и чернокожих людей на фоне бараков, колючей проволоки, вооруженной охраны). Показывали уличные столкновения мигрантов с полицией в Брюсселе и Буэнос-Айресе (камни, бутылки с "коктейлем Молотова", пелена слезоточивого газа, водометы), съемки с воздуха очередных бомбардировок каких-то джунглей, скал и пустынь.
К полуночи про убийство Акимова вспоминали коротко и почти без подробностей, а я, к своему удивлению, все-таки набрался и отяжелел. Лица телевизионных ведущих и кадры новостей убегали от меня вбок пестрой лентой, словно отъезжали на карусели. Я с усилием возвращал их на место.
— Спать иди! — потребовала Мила. — Что, уже подняться не можешь? Давай, помогу.
И в этот миг нетбук издал музыкальный аккорд пришедшего письма. Неистовым усилием я сумел сфокусировать взгляд на экранчике и прочитать появившиеся там строки, прежде чем их буквы сменились иероглифами, а затем стали растворяться и исчезать: