Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)
- Автор: Захар Оскотский
- Жанр: Современная проза
Читать книгу "Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)"
Ехавшие вслед за джипом машины притормаживали и объезжали его. Из джипа выскочил хозяин, судя по виду, чиновник средней руки, заорал на лежавшего: "Падла, куда ж ты вывалился!" — потом, приглядевшись к своей жертве, обреченно махнул рукой. Меня пихали и оттесняли зеваки, проталкивавшиеся к ограждению посмотреть, что случилось. Вспыхивая мигалками и громко повизгивая "У-и! У-и!" пробиралась к месту происшествия сквозь поток машин полицейская патрульная. Я подумал, что вместе с Милой узнаю обо всем из вечернего выпуска городских новостей (если, конечно, разумники отпустят меня к Миле невредимого). И продолжил свой путь, внутренне собираясь, как тугая пружина, перед решающей встречей с подпольщиками.
Но весь мой отчаянный настрой, заготовки фраз, проигрыши ситуаций — всё пропало зря, когда я словно с разбега ударился взглядом о маленькую табличку на запертых дверях "Евгения и Параши": 'Просим извинить, ресторан закрыт на санитарный день. Ждем вас завтра'.
Более идиотской ситуации нельзя было и вообразить! Некоторое время я обалдело топтался рядом с пластмассовым Евгением, восседавшем на льве, выкурил сигарету. Потом поплелся без всякой цели, куда глаза глядят. Спешить к Миле было незачем, она сегодня опять дежурила в больнице до вечера. Следовало бы навестить свою собственную квартиру и кое-что оттуда прихватить, но появляться там я по-прежнему побаивался. Для визита в какой-нибудь кабачок тоже настроения не возникло.
Я перешел Литейный, свернул на Кирочную. Слежки за собой не ощущал, однако сейчас это не радовало. Сам не заметил, как добрел до Таврического сада. Вдруг запоздало сообразил, что можно было и не уходить от "Евгения и Параши", а попробовать найти служебный вход и постучаться туда. Остановился, ругая себя за тупость и нерешительность. Задумался — возвращаться или нет?
Но тут внезапно у меня на руке забился телефон агента, на экранчике высветился номер Билла. Шума на Кирочной поменьше, чем на Литейном, однако тоже хватает. Увеличивать внешнюю громкость на телефоне я не хотел из-за конспирации, поэтому воткнул в ухо наушничек:
— Привет, Билл!
— Слушай, — быстро сказал он, — я тебе сейчас звонок переброшу.
— Чей?
— На законный твой телефон какой-то хрен позвонил. Ну, синтезатор ему твоим голосом буркнул: занят, мол, — и разъединился. Он через минуту опять звонит и не отстает, гудки идут, идут. Мы проверили номер, это начальник твой, Колосов.
— Давай, перебрасывай.
Билл отключился, и в ту же секунду мой телефон задрожал, показывая номер Колосова. Я дал соединение:
— Слушаю, Михаил Олегович!
— Валентин Юрьевич? Почему вы в первый раз не стали со мной говорить, чем вы так заняты? — Голос у моего шефа был даже не взволнованный, а смятенный, задыхающийся.
В поисках ответа я огляделся по сторонам и увидел за решеткой сада синие будочки:
— Извините, Михаил Олегович, в туалете был. А что случилось?
— В туалете? Значит, вы дома?
— Нет, я сейчас на Кирочной, у Таврического. На фирме что-то произошло?
— Где именно у Таврического? — не отвечая на мой вопрос, добивался он.
— Напротив музея Суворова.
Колосов чуть помедлил, словно собираясь с духом, затем каким-то виноватым голосом произнес:
— Я вас очень прошу, оставайтесь на месте! Пожалуйста, минут десять… — он опять запнулся, неожиданно выдохнул в трубку: — Простите меня! — и отключился.
"Дурдом", — вспомнил я любимое словечко Милы. Что же все-таки стряслось? Ладно, узнаем, десять минут — не срок. Закурил и стал ждать.
Я едва успел выкурить сигарету. Полыхая огнями, с диким завыванием "У-и-и! У-и-и!" к тротуару подлетела полицейская патрульная машина, подобная той, что я видел на Литейном, если не та же самая. Из нее выскочили два полицая и понеслись прямо на меня. Я и рта не успел раскрыть, как они с двух сторон больно заломили мне руки за спину, защелкнули наручники и поволокли к своей мигающей, визжащей таратайке.
— В чем дело, что вам от меня нужно?! — собственный голос показался мне жалобным писком.
— Молчи, с-сука!!!
Я получил мощный удар по затылку, от которого всё перед глазами завертелось, меня согнули и впихнули на заднее сиденье. Оба полицая запрыгнули в машину по бокам от меня, и тот, что справа, довольный, крикнул водителю:
— Гони! Попался пидор!
Машина рванула с места.
— В чем дело?!
Тот, что справа, без размаха, невозможного в тесноте, но с неожиданной при этом силой ткнул меня в бок под ребра так, что я задохнулся от боли. Хорошо еще, теплая куртка немного смягчила удар.
— А чего ж контрольщики показывали, что он в Красном Селе гуляет? — спросил тот, что слева.
— Да ну, — фыркнул правый, — контролю этому телефонному хер цена!
— Ага, — включился в разговор водитель. — В прошлом году брали мы одного лопаря, черномазый, но с гражданством, и телефон постоянный. Контрольщики дали квартиру у Парка Победы, вышибаем дверь — а там старик со старухой, их чуть кондрашка не хватила! А он, волчара, в этом доме в другом подъезде жил, в парк ходил лохов чистить, а телефон своей бабе оставлял!
Дыхание у меня восстановилось, глаза худо-бедно стали воспринимать окружающий мир. С Кирочной мы свернули на Надеждинскую. Я сообразил, что меня везут в районное управление. С теми псами, что сидели в машине, говорить было явно бесполезно. В РУВД они сдадут меня кому-то старшему, тогда хоть что-то прояснится. Но главная моя надежда — на Билла. Он следит за моим телефоном, он засечет, где я нахожусь, он недалеко и должен выручить. Кстати, как объяснить полицаям, почему у меня необычный телефон, в то время как законный номер показывает, что я на окраине города? Но эти ребята, упоенные своим успехом, пока не обращали внимания на то, что у меня на руке.
Мы действительно затормозили у дверей РУВД:
— Вылезай, сучонок!
Меня опять схватили с двух сторон и поволокли с такой силой, что, когда поднимались на второй этаж, ноги мои почти не касались ступеней.
— Сюда! Стой здесь!
Они втащили меня в какой-то кабинет и приткнули к стене. Из-за скованных за спиной рук я вынужден был стоять чуть согнувшись, словно кланяясь молодому полицейскому майору, сидевшему передо мной за столом.
— Молодцы! — похвалил он моих спутников. — Скоренько подшустрили.
— Это вы догадались к нему на фирму позвонить, — с бодрым подхалимством ответил один из них, — а то бы сколько еще мудохались!
— Верно, — усмехнулся майор. — Обыскивали его?
— Не успели.
— Ну, пошарьте.
Мне расстегнули куртку, на стол к майору полетели нетбук, пачка сигарет, зажигалка, бумажник, носовой платок. Про телефон они опять не вспомнили.
— Я хочу знать, что происходит! — Голова у меня еще покруживалась и бок болел, но голос мой звучал уже не так пискляво и жалобно. Отнюдь не считаю себя храбрецом, но сейчас, когда первое ошеломление миновало, я почти не боялся. В критические минуты мой инстинкт самосохранения оказывается сильнее животного страха и проявляется в лихорадочной работе мысли.
— Хочешь знать? — весело перебил майор. — Ах ты, мой любознательный!
— Интеллигент, — фыркнул один из полицаев, — с платочком ходит!
— Я требую, чтобы…
— Сказали, в чем ты обвиняешься? — майор добродушно улыбался: — Да пустяки, не о чем говорить. В умышленном убийстве, только и всего.
— В убийстве?! Рехнулись вы, ребята! Кого ж это я убил?!
Майор, по-прежнему посмеиваясь, тоном доброго дедушки, который ласково журит внука за съеденное без спроса варенье, сказал:
— Ай-ай, уже не помнит… Сапкина Игоря Александровича ты, дружок, ухайдакал!
— Что-о?!!
— Говнюк он, видно, был порядочный, — посочувствовал майор, — заслужил, мы не спорим. Только очень уж неаккуратно ты, дорогуша, замочил его.
— Объясните мне…
Сияющий майор жестами фокусника засучил рукава кителя:
— Объ-яс-няю!
Не вставая с места, он потянулся, открыл дверцу небольшого сейфа, извлек оттуда стандартный телефон на металлическом браслете, выложил передо мной на стол и радостно возгласил:
— Айн-цвай — полицай!
Телефон, включенный на воспроизводство записи, стал издавать странные звуки. Вначале послышался топот ног, потом чей-то визг, потом глухой удар, через секунду еще один, уже звучный удар и вслед за ним — перепуганный, свистящий голос Сапкина: "Валун, ты что?"
Майор, ухмыляясь, наблюдал за мной.
"Гаденыш!" — услыхал я свой собственный голос, кажущийся измененным, как всегда бывает, когда слушаешь его в записи. Потом последовал еще один звенящий удар, и снова раздался мой голос: — "Ты кем себя вообразил, кретин?! Ты что за мной ходишь, что вынюхиваешь?!"
Я вспомнил стычку во дворе на Васильевском. Значит, Сапкин не просто следил за мной, он для гарантии ходил с телефоном, включенным на запись.
"Бей, бей, — послышались слова Сапкина, — сядешь! Лучше всего — убей, тогда вообще не выйдешь!" — Затем мой яростный крик: — "Захочу, убью! Так убью, что концов не найдут!" — И после нескольких секунд шипения и потрескивания — снова задыхающийся голос Сапкина: — "Если со мной что-нибудь случится, в этом будет виноват Орлов Валентин Юрьевич, семьдесят первого года рождения, аналитик 'Нева-Гранит-Консалтинг'"… Шипение.
— Запись с телефона погибшего, — приветливо пояснил майор. — Облегчил он нам работенку, дай бог ему здоровья на том свете!
— Как он погиб, когда, где? Я врезал ему несколько дней назад, не спорю, но с тех пор пальцем не тронул, вообще не видел!
Майор вскинул руки с растопыренными пальцами, словно иллюзионист, призывающий публику сосредоточиться и не волноваться. Потом развернул в мою сторону небольшой монитор, стоявший на столе, и объявил:
— Запись камеры наружного наблюдения салона "Гэймер" на Литейном, сделана час назад. Пускаю с замедлением, для непонятливых. Драй-фир — официр!
На экране появился тротуар, в обе стороны двигались прохожие. Прислонившись задом к ограждению, лицом прямо к объективу камеры стоял Сапкин. Потом я увидел себя самого, понуро бредущего мимо со склоненной в задумчивости головой. Вот я поравнялся с Сапкиным, и в этот момент он вдруг стал приподниматься, словно вырастая. Я миновал его, а он, выгнувшись, переваливаясь спиной через ограждение, свесился назад, на проезжую часть. Черной тенью надвинулся угловатый джип, удар мощного бокового зеркала пришелся Сапкину — с его запрокинутой головой — в шею и сбросил с ограждения вниз, на мостовую. Колеса притиснули тело к тротуару. Я уже выходил из кадра, но можно было догадаться, что как раз в это время стал оборачиваться, привлеченный шумом. Потом всё заслонили спины столпившихся у ограждения зевак.
— Перелом шейных позвонков, — прокомментировал майор. — Ну там еще кое-что по мелочи, разрыв артерии. В общем, мгновенная смерть. Лихой ты мужик, Орлов!
Я был в состоянии шока. Вдруг вспомнилось, как мы с Сапкиным пугали друг друга, кто из нас двоих свернет себе шею. Всё казалось нереальным, словно в кошмарном сне. Только проснуться не удавалось.