Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

— Господин генерал, докладываю! Нашли историю болезни Сапкина, скачали. Действительно, врожденная эпилепсия. Лечился тайком в медцентре "Просветление", а это такие шарлатаны, они у нас проходили…

— Стоп! — скомандовал Билл. — Не грузи лишними подробностями, у меня от своих забот голова пухнет. А в общем — молодец, майор! Видишь, как быстро дело раскрутил? Можете, если вас заставить!

— Так точно, господин генерал!

— И вот что еще: информацию об этом случае сейчас же слей всем городским телеканалам. Вместе с историей болезни и — самое главное — с записью "Райского яблока". Будут у тебя интервью просить, соглашайся. Начальству своему скажешь, я приказал. Ты всё раскрыл, твоя заслуга, пусть она тебе в пиар пойдет.

— Спасибо, господин генерал!

Билл отключился от него и пояснил мне:

— Телевизионщики с руками оторвут. Им, шакалам, только давай. Вот увидишь, сегодня во всех вечерних выпусках покажут.

— Думаешь так прикрыть меня?

— Естественно. Пусть хозяева Сапкина узнают, что не ты его израсходовал. Спокойнее будет.

— Мне кажется, Сапкина посылали следить за мной те, кто убил Акимова. Это господа серьезные, от них так легко не отмажешься.

— Тоже верно, — согласился Билл. — Эх, ввязались мы с тобой в поиск приключений на свою задницу!

14.

Из "Светланы" Билл отправился к себе в управление, а я поехал к Миле. От окраинной станции метро до ее дома нужно было пройти пешком несколько кварталов. Я шагал, погруженный в свои невеселые мысли. Только что мне удалось избавиться от страшной опасности, слежки за собой я тоже больше не чувствовал, но настроение совсем упало. И дело не только в классической формуле "те, кто выжил в катаклизме, пребывают в пессимизме". Нетрудно было сообразить, что главные проблемы у меня впереди. Я по собственной воле заплывал в тесный, кипящий пролив между Сциллой и Харибдой: с одной стороны — разумники, с другой — убийцы Акимова из нынешней "элиты".

Он-то, бедняга, как раз нашу сволочную "элиту" пытался спасти. Если бы его деньги соединились с тем, что еще уцелело от интеллекта и идеализма разумников, то, возможно, правящие группировки, а с ними и все мы, получили бы шанс на выживание. Но эти недоумки расстреляли Акимова из пулемета. Права Элизабет: они не способны просчитать ситуацию хоть на день вперед, и потому погибнут. Да сколько при этом погубят народа вокруг себя!

А уж по мою душу их посланцы теперь могли нагрянуть в любую минуту. Даже если боссам, принимающим решения, неизвестно, что именно затевал Акимов, они точно знают, что нанял он для своих целей не кого-нибудь, а Валентина Орлова. И благодаря Сапкину они установили, что мое задание как-то связано с ресторанчиком "Евгений и Параша". Хорошо хоть, адрес Милы им до сих пор неизвестен. Во всяком случае, только на это и оставалось надеяться.

Неожиданное зрелище отвлекло меня от мрачных мыслей: у тротуара стоял грузовик-фургон, задние двери его кузова были распахнуты, и по наклонно положенным доскам двое парней с громкой матерной перебранкой пихали снизу вверх небольшой, но, как видно, очень тяжелый шкаф. Что-то сразу показалось мне странным в их поведении. За свою непутевую жизнь я чем только ни занимался и прекрасно знал: настоящие грузчики при перевозке мебели используют брезентовые ремни. Это был первый сигнал тревоги, но я лишь подумал мельком, что ребята — явные непрофессионалы, скорей всего нанявшиеся подхалтурить за бутылку.

В этот миг один из парней так неловко навалился на шкаф, что приподнял его и тут же опустил ножкой прямо себе на ногу. Он жалобно вскрикнул, слетел с доски и запрыгал на одной ноге, подвывая от боли.

— Твою мать! Урод! Идиот! — яростно заорал второй. Потом завертел головой и, заметив меня, окликнул: — Земляк, помоги!

Меня купило его обращение — "земляк". Я вскочил на доску и взялся за шкаф. К моему удивлению, он оказался довольно легким. Это был еще один сигнал тревоги, но я не успел его осознать, потому что мой напарник радостно завопил:

— Давай, братишка!

В несколько толчков мы, поднимаясь, впихнули шкаф в фургон, сами перешагнули туда с досок, и тут я заметил, что на боковой лавочке внутри темного кузова сидит еще один человек и спокойно за нами наблюдает. Это был уже решающий сигнал, от испуга у меня ледяной иглой проткнуло сердце, но напарник, не давая мне опомниться, подстегнул криком:

— Еще чуток!

Одним порывом мы с ним продвинули шкаф по кузову до упора в кабину.

— Есть! — радостно воскликнул парень. И в ту же секунду он и вскочивший с лавочки мужчина с двух сторон крепко схватили меня за руки, а позади нас доски грохнулись на асфальт и двери кузова захлопнулись. Мы оказались в кромешной тьме.

— Не шуми, — негромко сказал тот, кто дожидался нас в фургоне, очевидно, старший.

И я понял, что на этот раз попался по-настоящему.

Под крышей кузова загорелась тусклая лампочка. В ее слабом свете я мог рассмотреть своих похитителей. Старший выглядел моим ровесником, лет пятидесяти. У него было сонное, брюзгливое лицо. Казалось, удерживая меня железной хваткой, он просто по обязанности выполняет неинтересную ему работу. Тот, с кем я толкал шкаф, был помоложе, но все-таки далеко не юноша, лет под сорок. Этого как будто развлекало происходящее: губы его кривились в усмешке и на меня он поглядывал с веселым любопытством.

— Дурить не будешь? — спросил старший.

— Не буду, — пообещал я.

Дурить и в самом деле было бесполезно.

— Тогда посиди, отдохни.

Они разом отпустили меня, я плюхнулся на боковую лавочку.

Младший нагнулся, прохлопал меня по бокам от подмышек до колен, видимо проверяя, нет ли оружия. Сквозь куртку прощупал нетбук, но доставать его не стал. Потом завернул мне левый рукав, легко расстегнул и сдернул браслет с телефоном. Повертел его и тут же заключил:

— Полицейский, особый.

— Я ж говорил — шпик! — откликнулся старший. — А вы еще сомневались!

Он забрал мой телефон, прошел к дверям фургона, приоткрыл их. В щели показалась голова того парня, что минуту назад приплясывал от боли в якобы раздавленной ноге.

— Держи, — старший протянул ему телефон. — Оставишь в машине у дома его бабы. Припаркуйся поближе, но аккуратненько, чтобы несколько дней машину никто не тронул.

— Ясно, — отозвался парень и захлопнул двери. Снаружи лязгнул засов.

Да, это были настоящие мастера. Они следили за мной так, что я не чувствовал слежки. Они узнали, где я скрываюсь, и точно всё рассчитали. Теперь, получая сигнал с моего телефона, Билл будет думать, что я опять отсиживаюсь у Милы (расстояние в десяток-другой метров от ее квартиры до стоящей под окнами машины сойдет за погрешность электроники). В течение нескольких дней Биллу не придет в голову, что меня нужно искать. Только Мила, бедная, всполошится. Но что она сможет сделать?

Грузовик рванул с места. В стенках крытого кузова не было ни одного окошка, ни единой щелочки. Я попытался вначале определить по движению, куда мы направляемся, но после нескольких поворотов бросил бессмысленное занятие. Снаружи доносился уличный шум, слышались сигналы других автомобилей. Там продолжалась обычная жизнь, вернуться в которую мне, вполне вероятно, было не суждено.

— Кто вы? — спросил я. — Куда меня везете?

Старший и не взглянул в мою сторону. А младший добродушно усмехнулся:

— Узнаешь, не боись!

Но то, что я испытывал теперь, нельзя было назвать страхом. Так много стрессов пришлось на мою долю за один сегодняшний день, что на меня навалилась отупляющая усталость. Мозг, словно отделившийся от бескостного, обмякшего тела, отстраненно прокручивал ситуацию. С безнадежным опозданием я подумал, что в мой личный договор с Акимовым надо было включить пункт о страховке на случай моей гибели. Хоть на сто тысяч, чтобы их выплатили Миле.

Потом стал раздумывать, в чьи лапы я угодил. Государственные спецслужбы исключались, они бы не стали разыгрывать целый спектакль, чтобы похитить меня незаметно. И слишком явная брезгливость прозвучала сперва в голосе младшего, когда он рассмотрел мой телефон и заключил — "полицейский", а затем старшего, когда он добавил — "шпик". Оставались два варианта. Либо меня сцапали те, кто посылал по моему следу Сапкина, то есть агенты конкурентов и убийц Акимова, либо — разумники.

Младший вытащил пачку дешевых сигарет, достал из-под лавочки пустую консервную банку, внутри запорошенную пеплом, и предложил мне:

— Закуривай! Веселей доедем!

Пустяк, а у меня перехватило дыхание: это в голодные студенческие годы и потом, в обнищавшем ракетном НИИ мы использовали пустые консервные банки вместо пепельниц. Они стояли на лестничных площадках, куда мы выходили курить из наших лабораторий, стояли на покрытых газетами столах во время наших пирушек. Они остались в моей памяти символом не столько бедности, сколько молодости, общности, свободы. Значит… значит, меня действительно захватили разумники?

Нелепо вспомнился сюжет, повторявшийся в старых советских фильмах: героя, попавшего к своим, красным, принимают за белого шпиона и собираются расстрелять. В тех фильмах всё кончалось хорошо, в последний момент герою удавалось доказать, кто он такой, либо за него вступался кто-то, знавший его раньше. Вступиться за меня было некому. Но вот доказать… Тут я еще мог побарахтаться! И, несмотря на усталость, чувство обреченности стало таять, подстегнутый мозг включился в работу. Даже в раскисшем было теле снова появилось напряжение готовности к борьбе.

Я вытащил пачку своих сигарет и в ответ протянул младшему.

— Ого, — воскликнул он, — хорошо вам, ищейкам, платят! Давай, давай, попробуем дорогую!

— Я не ищейка.

— Разберутся, — успокоил младший.

Мы с ним закурили. Старший, сидевший с безучастным видом, даже головы не повернул.

У младшего левый рукав куртки сдвинулся, выглянул его телефон. Я покосился на него. Кажется, обычный, стандартный. Так и должно быть: разумники, с их уровнем техники и конспирации, без труда сумеют обойти неуклюжий телефонный контроль.

Итак, "разберутся". Уже хорошо. Значит, убивать меня сразу они не собираются. Везут не к месту казни, а к какому-то своему начальству. Мое отупение развеивалось, как туман под ветром. Сознание прояснялось. В нервы и мышцы опять вливался тот отчаянный настрой, с которым сегодня утром (казалось, это было давным-давно) я шел к ресторанчику "Евгений и Параша". Черт возьми, в конце концов я же и добивался именно встречи с кем-то из главарей разумников. С того дня, как согласился выполнить задание Акимова, готовился к моменту, когда решится разом всё — победа или провал, многомиллионный куш или смерть. Вот не думал только, что на встречу с судьбой поеду арестантом, в грязноватом кузове с тусклой лампочкой.

Младший, покуривая, наблюдал за мной сквозь дым. Кажется, ему нравилось мое поведение.

— Молодец, — сказал он, — не дергаешься. Это правильно.

Без телефона я не мог засечь время, которое мы провели в пути, но по ощущениям ехали мы минут сорок. Двигался наш фургон с умеренной скоростью, зато не стоял почти нигде, лишь изредка ненадолго тормозил, очевидно, у светофоров. Я сделал вывод, что мы колесим по окраинам: если бы двинулись в сторону центра, то начали бы застревать в пробках, а если бы выехали из Питера, то на загородном шоссе покатили гораздо быстрей.