Утренний, розовый век. Россия-2024 (первая часть)

— А сильный же, сука! — сказал один из доставивших меня полицаев. — Не глядя, одной рукой этого лоха перебросил — и дальше почапал, как ни в чем не бывало.

— А то! — поддержал его второй. — Силища! Еле заломали бугая!

— Послушайте… — голос мой опять зазвучал беспомощно, не от страха, от растерянности: — Я услышал сегодня, что за моей спиной кого-то сбило, оглянулся, да. Но я понятия не имел, что это Сапкин, я его не трогал…

Майор, сочувственно улыбаясь, кивал головой.

В этот миг дверь распахнулась от удара и в кабинет с грохотом влетел Билл Шестак при полном параде — в шинели с генеральскими погонами и золоченой фуражке. Следом за ним ввалился здоровенный мордатый лейтенант, в бронежилете и с кобурой на боку.

— Представляться надо?! — рявкнул Билл.

Майор вскочил и вытянулся:

— Никак нет! Господин генерал, разрешите доложить, ведем допрос задержанного!

Билл прогремел по кабинету тяжкими шагами, небрежным жестом, как котенка, отогнал майора в сторону и плюхнулся на его место за столом:

— Наручники снять!!

Один из полицаев метнулся ко мне, расстегнул и стащил наручники. Я выпрямился, опустил руки.

— Какой задержанный, вашу мать?! — заорал Билл. — Это мой внештатный агент! Вы телефон его видели?!

— Никак нет, — забормотал майор, — не успели еще, не проверили…

— Мудаки! Учишь вас, учишь!

Полицай, стоявший с наручниками, наклонился, осторожно приподнял мой левый рукав и выпрямился с недоуменным видом. Похоже, не понял, что в моем телефоне особенного. Но майор уже кое-что сообразил и успел оправиться от неожиданности:

— Господин генерал, даже если это ваш агент… Обвинение в умышленном убийстве, неопровержимые улики…

— Бред собачий! Какое убийство, какие улики?!

— Погиб Игорь Сапкин, сотрудник той же фирмы, что задержанный Орлов. Три дня назад задержанный избил Сапкина и угрожал ему убийством, причем таким, после которого, как он выразился, концов не найдут.

— Знаю, — поморщился Билл, — херня!

— Тогда вот это посмотрите, господин генерал, — майор развернул к нему монитор: — Сегодня, с камеры салона "Гэймер" на Литейном, прямо с места происшествия. — И включил запись.

Билл, насупившись, просмотрел ее. Приказал: — А ну, повтори! — Просмотрел еще раз. Потом медленно поднял голову и взглянул на меня с яростной укоризной.

И только тут, под неистовым взглядом Билла, до меня вдруг, что называется, дошло… Какой же я все-таки тугодум: несколько лет знал проклятого Сапкина, еле сдерживал тошноту от его мерзости, и ни разу не задумался о причинах! Да ведь всё поведение Сапкина — его патологическая злобность, подозрительность, завистливость, его идиотское самодовольство, его бессмысленное сидение на работе до ночи — это же вопиющие, описанные в любом учебнике психиатрии симптомы всем известной болезни! Как же я, столько проработавший в больнице среди сумасшедших и в еще большем изобилии навидавшийся их вне больничных стен, раньше не сумел сложить два и два? И как хорошо, что хоть в критическую минуту мой мозг, набравший мощность отчаяния, вытолкнул спасительную разгадку!

— Игорь Сапкин был эпилептиком, — сказал я, стараясь говорить спокойно. — Он действительно следил за мной, не знаю почему, да это сейчас и не важно. А важно то, что сегодня на Литейном он меня подстерегал. Я его даже не заметил, но у него при виде меня от волнения начался эпилептический припадок, и…

Майор и его полицаи слушали меня в растерянности, зато Билл сообразил всё мгновенно:

— Здесь прямо в лоб снято, — крикнул он, указывая на монитор, — а надо, чтобы сбоку хоть чуток захватило! Какие там магазины по соседству с "Гэймером"?

— С одной стороны — "Лотос", парфюмерный, — подсказал его лейтенант, — с другой — секс-шоп "Райское яблоко".

— А ну, мигом записи с их камер! — гаркнул Билл. — Если отсюда не сможете скачать, пулей к ним и обратно!

Майор уже несся к дверям, приговаривая:

— Да мы скачаем, отсюда скачаем.

Билл демонстративно закурил, развалившись за столом. Его лейтенант, подумав, уселся на стул у стены. Оба полицая, захвативших меня, стояли навытяжку.

Минут через десять примчался возбужденный майор с флешкой в руке:

— Есть, господин генерал, с обеих камер!

— Давай! — распорядился Билл.

Монитор был повернут к нему, и все мы сгрудились за его спиной. Майор подключил флешку.

Камера "Лотоса", находившегося ближе к Невскому, почти не захватила место происшествия, только под конец времени на левом краю экрана появилась мощная морда джипа, у колес которого очутился Сапкин со свернутой шеей.

А запись "Райского яблока" получилась неплохо. Вид под углом сразу всё объяснял. У правого края экрана стоял Сапкин, привалившийся задом к ограждению. Он то и дело поглядывал в сторону Невского: ожидал меня и знал, откуда я должен прийти. Вот появился и я собственной персоной, погруженный в свои мысли. Право, неловко от того, какая у меня унылая физиономия. Зато в этом ракурсе отчетливо можно было рассмотреть, как я прохожу мимо Сапкина, даже не взглянув в его сторону, и между нами остается хоть небольшое, но расстояние. Я действительно не коснулся его!

Билл, довольный, ткнул пальцем в экран:

— Видали?!

А там ясно было видно, как у Сапкина, когда я поравнялся с ним, вдруг исказилось лицо; как он, вытягиваемый жестокой нечеловеческой силой, стал подниматься на цыпочках, навалился спиной на ограждение, запрокинулся назад; как, выгибаясь дугой и подергиваясь, свесился на мостовую. Я отдалился от него уже на несколько шагов, когда черная масса джипа с выделявшейся белой рамкой бокового зеркала вплыла с левой стороны в кадр и неумолимо, как судьба, прошла по экрану.

— Всё ясно, — сказал Билл, вставая, — закрыли вопрос!

— Надо бы подтвердить, — пробормотал майор, — историю болезни посмотреть.

Историю болезни? Мой мозг перемалывал уже последние зернышки проблемы. На моих глазах припадков у Сапкина не случалось, значит, он лечился, как-то поддерживал себя. Но делал это, наверняка, втайне, потому что статус эпилептика влечет за собой множество ограничений. Эпилептикам нельзя водить машину, нельзя управлять любой техникой, нельзя преподавать и работать в средствах массовой информации, нельзя иметь допуск к государственным секретам, оружию, взрывчатым веществам. Им даже плавать, даже самостоятельно переходить улицы категорически не рекомендуется.

— Думаю, на учете в психдиспансере он не состоял, — сказал я, — лечился втихаря. Поищите следы в коммерческих медцентрах.

— Да этих лавочек теперь столько развелось… — заныл майор.

— Найдешь! — веско сказал Билл. — ТЕБЕ это надо, чтобы дело закрыть. И не вздумай на гаишников спихнуть, проверю.

Я стал собирать со стола свои вещи и рассовывать их по карманам.

Майор пытался еще что-то отспорить:

— А вот, задержанный… то есть, господин Орлов… избил погибшего, убийством угрожал. С этим что делать?

— Сделаем, — успокоил его Билл. — Это мой человек, я ему выговор объявлю, за грубые методы. А твои ребята что — ангелы? Они его по доброму согласию сюда привели?

Я погладил поднывавший бок и сказал:

— Всё нормально, у каждого своя работа.

— Значит, ни к кому никаких претензий, — подытожил Билл. Скомандовал: — Пошли! — и громыхающими шагами Каменного гостя направился к выходу.

Лейтенант и я последовали за ним.

Через четверть часа мы с Биллом сидели в ресторанчике "Светлана". Царь Поликрат на гравюре всё пытался закинуть свой перстень как можно дальше в море, чтобы отвести от себя злой рок.

— Ты хоть понимаешь, — спросил Билл, — из какой петли я тебя вытащил?

— Да понимаю.

Только сейчас, когда опасность миновала, мне стало по-настоящему страшно. До ватной слабости, до холодного пота и головокружения. Да и гибель Сапкина оптимизма не добавляла. Конечно, было нисколько не жаль отвратительного безумца, но жуткие обстоятельства его смерти действовали на меня угнетающе. У многоопытного Билла нервы были куда крепче.

— Ты бы от майора этого не вышел, — сказал Билл. — Укатали бы тебя лет на двадцать.

— Спасибо, старик. Теперь ты мне жизнь спас.

— Сегодня спас. Только не думай, что мне такие пируэты будут всегда с рук сходить. Сила моя с каждым днем слабеет.

Я вздохнул:

— Давай по сто пятьдесят?

— Мне же на службу возвращаться, — запротестовал Билл.

— Да хрен с ней! Как будто другие на службе не пьют.

— Но должность моя… Мне — примером надо быть.

— Кому? Майору этому?

— Ладно, давай! Такое событие. Ты, считай, второй раз родился.

— Третий, — сказал я. — Второй у нас с тобой на полигоне был.

— А, верно!

Выпили по сто пятьдесят.

Я спохватился:

— Надо позвонить.

Уже привычно ввел в свой агентский телефон промежуточный код, чтобы имитировать звонок с телефона обязательного, и набрал номер Колосова.

Он откликнулся сразу, голос у него дрожал:

— Валентин Юрьевич, это вы? Где вы сейчас?

— В одном ресторанчике, зашел пообедать.

— А как же?.. Вы были?..

— В полиции? Да, пригласили меня, кое о чем поспрашивали. Мелкое недоразумение, всё тут же разъяснилось.

— Слава богу! — закричал Колосов. — Слава богу! Вы не представляете, как я извелся!

— Да что случилось-то?

— Понимаете, — бедный Колосов задыхался от волнения, — вдруг они звонят мне и говорят, что вы совершили… — он замялся, явно подыскивая замену слову "преступление", — правонарушение! И что они не могут определить, где вы находитесь, с вашего телефона идет какой-то искаженный сигнал.

— Электроника часто барахлит, — сказал я, — обычное дело.

— Да, да! — воскликнул Колосов. — И они потребовали, чтобы я связался с вами и помог им вас… — теперь он, похоже, подыскивал замену слову "арестовать", — помог им с вами встретиться. Что я мог сделать?!

— Не расстраивайтесь, Михаил Олегович. Вы поступили совершенно правильно, как законопослушный гражданин.

— Значит, в полиции всё разъяснилось? — Колосов боялся поверить счастью.

— Конечно. Люди ошибаются даже чаще электроники. Выяснили всё и извинились.

— Слава богу! Значит, вы на меня не сердитесь?

— За что? Забудем об этом. Я звоню, чтобы сказать вам: дочка Акимова настаивает на продолжении моей работы по договору. Так что, на фирме я еще некоторое время не появлюсь.

— Разумеется, разумеется! Желаю вам удачи!

— Кстати, как там Сапкин? Не соскучился без меня?

— Сапкин? — Колосова, похоже, удивил мой вопрос. — А знаете, я давно его не видел. Как только вы ушли выполнять работу для Акимова, он оформил отпуск по семейным обстоятельствам. Я же не могу ему отказать.

— Всё ясно.

Мы тепло попрощались.

Билл, прислушивавшийся к нашему разговору, только головой покачал.

Но в это время заиграл телефон на руке у самого Билла. Он взглянул на него, сделал мне знак и увеличил громкость до максимальной. Я услыхал радостный голос полицейского майора: