Жареный плантан

2

Дверь открыл отец Андрея — невероятно высокий человек, которому приходилось сутулиться. Волосы у него начали седеть, на худом и бледном изможденном лице отчетливо проступали скулы. Он запахивал на талии красный махровый халат, а на ногах у него были спортивные носки с резиновой подошвой, поверх которых он зачем-то напялил еще и коричневые тапки. Я сделала шаг назад, намереваясь сбежать, но Джастин улыбнулся.

— Приветик, мистер Кей, — поздоровался он.

— Джастин!

Мистер Кей хлопнул Джастина по плечу и принялся расспрашивать про девочек и про школу, словно заботливый дядюшка, который гордится племянником. Затем он повернулся к Ханне и хохотнул, прежде чем заключить ее приземистое тело в крепкие объятия. Наконец он с любопытством посмотрел на меня.

— Это Кара, — объяснил Джастин, — наша подруга.

Хозяин дома кивнул и отступил в сторону, пропуская нас:

— Андрей в дальней комнате.

Дом очень напоминал старинный особняк — в холле легко уместился бы весь коттедж моей бабушки, — но я постаралась сохранять бесстрастное выражение лица: не хотелось выдавать свое изумление. Я оглянулась на мистера Кея, думая, что он идет за нами, но тот уже поднимался по спиральной лестнице.

«Дальняя комната» оказалась просторной гостиной, по-модному скудно обставленной: серые замшевые диванчики, бежевый ковер и телевизор почти во всю стену. Андрей топтался у заставленного бутылками бара, собирая темно-русые волосы в хвост. На одном из диванов сидел Райан Коллингвуд в спортивных шортах с логотипом школы. На журнальном столике перед ним стояли на подставках два бокала и лежал мешочек с травкой. Ханна и Джастин направились к диванам, а я приросла к месту. Я ожидала, что мы соберемся в подвале или в комнате Андрея, но при виде огромной гостиной мне стало не по себе.

— Что это с ней? — спросил Райан, кивая в мою сторону.

Ханна уселась на диван, поджав под себя ноги, и стала смотреть, как он скручивает косяк.

— Стесняется человек. Вы ведь знакомы, да? Это Кара… — Она неуверенно глянула на меня: — Дэвис?

Я кивнула.

— Кара Дэвис, — повторила Ханна.

— Ага, точно, — кивнул Андрей и повел рукой в сторону бара: — Что будешь пить, Кара Дэвис?

Джастин засмеялся:

— Она не пьет.

— Откуда тебе знать? — выпалила я, не подумав, но брать свои слова обратно не собиралась. Мне не нравилось выглядеть предсказуемой: слишком смахивает на слабость.

Ханна заулыбалась мне с дивана и пришла на помощь:

— Ей то же, что и мне. «Отвертку».

Андрей щелкнул пальцами.

— Ясно. — Он взглянул на меня: — Слушай, сядь, а? А то меня нервирует, что ты стоишь столбом.

Ближе всего ко мне было кресло. Меня немного утешило, что удалось сесть у самой двери.

— А остальные где? — поинтересовался Джастин. — Я думал, Нора придет.

— Чувак, в мою спальню вход запрещен, — предупредил Андрей.

Джастин откинулся на спинку дивана:

— Ну и ладно. У тебя тут сто комнат, где-нибудь пристроимся.

Андрей подошел с коктейлем, и я забрала у него стакан. Нужно было куда-то деть руки, чтобы скрыть неловкость. Я отхлебнула. Сладко. Терпко. Водка обожгла горло.

Я пила не в первый раз. Когда нам было по пятнадцать лет, старшая сестра Аниты однажды купила всей нашей компании по слабоалкогольному коктейлю — взятка за то, чтобы мы молчали о ее тридцатипятилетнем любовнике. Даже мама разрешила мне отпраздновать поступление в университет парой бокалов Просекко. Но сейчас я ощущала на себе испытующие взгляды. Джастин наблюдал за выражением моего лица, и я сделала глоток побольше, изо всех сил стараясь не закашляться.

Райан Коллингвуд повернулся ко мне с дивана, держа в руках свежую самокрутку:

— Будешь?

Я помотала головой:

— Нет, не хочу.

— Правда? — Он не отводил руки. — Разве ты не с Ямайки?

— Райан! — Ханна пихнула его в бок, конфузливо смеясь. — Не будь расистом.

— О чем ты говоришь? При чем тут расизм?

Ханна покачала головой.

И кстати, Кара канадка.

Я выпила еще, чтобы не ввязываться в разговор. Когда появились Нора и Себастиан, я допивала уже третий стакан. Остаток дня кружился передо мной, как теплое облако. Джастин и Нора гонялись друг за другом по лестнице. Ханна и Райан передавали туда-обратно косяк. Андрей с любопытством разглядывал меня, словно я обладала всеми тайнами Вселенной и достаточно задать правильный вопрос, как мне поневоле придется поделиться ими.

— Сколько у тебя ушло времени на такие косички? — спросил он. — Погоди, или они наращенные?

Когда я наконец решила идти домой, то не сразу смогла твердо встать на ноги. Шла я без труда, но все тело было легким, невесомым; я словно со стороны наблюдала за каждым своим шагом. Хорошо, что мы теперь жили в центре и не нужно было ехать ни на автобусе, ни на метро до Эглингтон-Уэст, Уилсон-стрит или Батерст — наш дом находился в двадцати минутах ходьбы отсюда.

Когда я ввалилась в дверь, мама была на кухне. Вся квартира провоняла макаронами с сыром, и в животе у меня все перевернулось.

— Кара? — Пронзительный мамин голос загрохотал у меня в голове. — Почему ты дома?

У меня был ответ. Я приготовила его на случай, если нечаянно столкнусь с ней или с кем-то из ее знакомых. Другое объяснение я придумала для неожиданной встречи с бабушкой или ее подругами по церкви, хотя они никогда не появлялись в центре города. А еще одно сочинила, чтобы ввести в заблуждение учителя, школьную секретаршу или вышедшего на обед завхоза, если они увидят меня по дороге домой.

Мама не отступала:

— Кара, отвечай мне, когда я с тобой разговариваю! Что ты делаешь дома?

Я помню бульканье кипящей воды, нечеткий образ матери, поворачивающейся от плиты. Телевизор работал, единственное окно было распахнуто. Помню, как я открыла рот, чтобы соврать, а потом стремительно сложилась пополам, уперев руки в колени, и меня вырвало.