Изверг Род
- Автор: Гилберт Соррентино
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 2003
- Цикл: Мастера современной прозы
Читать книгу "Изверг Род"
Двадцать пять
Как-то днем в субботу, выходя из кинотеатра, Род сталкивается с отцом — тот его поджидает. На секунду Род пугается. Бабуля ему сказала, чтобы не ходил больше в кино, нет, даже если до ста лет доживет, кино ему не на пользу, превращает его в слабоумного дегенерата и идиота, хотя, видит бог, с такой дубовой головой ему и так до идиота недалеко, ни для кого не секрет, что Род туповат. Но Род понимает, что отец ничего бабуле не скажет, — ему вообще с ней не о чем говорить, ей никак не узнать — не от отца, во всяком случае. Но Род знает, что бабуля может разведать другими способами, она же ведьма. Род знает.
Отец советует не переживать: он пару дней назад столкнулся с матерью, спросил, можно ли после кино угостить Рода мороженым с газировкой. Бабуля не пронюхает, если Род об этом. Род краснеет. И вот они сидят в кафе-мороженом Арнольда, позади фонтана, в комнате прохладно, на полу плитка, отец пьет кофе, Род — кофе с молоком.
Отец рассказывает про собак, как у них от ядовитых газов животы раздувает, про червяков в поилках собак-призеров, что слепые лошади отлично перевозят тяжелые грузы, а молочные фургоны нет, черт его знает, почему, такая вот загадка, и как красным фейерверком выбить окно наружу, а не внутрь, какой красивой была мать, когда отец с ней познакомился на вечеринке в гостинице «Сент-Джордж», он как-нибудь отведет Рода туда поплавать, только вот на ноги опять встанет, как они все прекрасно жили в Ро-кэуэе, пока с матерью держались друг за друга, а у дедушки, чтоб его, оказалась кишка тонка. Вот было времечко, ага. Отец говорит, Род, наверное, и не представляет, какой мать была красавицей в шестнадцать — настоящая ирландская девчонка, столько сердец разбила, да и отец, вообще говоря, по части внешности не последним парнем был. Вот было времечко.
Отец говорит, что однажды видел Рудольфа Валентино, прямо на Корт-стрит, возле пивной Джо, да, в компании трех или четырех парней, все одеты шикарно, отцу до сих пор завидуют, когда он рассказывает, что эта шишка был слегка подшофе, будто латинос какой, похож на официанта из пиццерии, и кстати, надо бы Рода сводить к Джо, у них там в меню одних десертов — сотня, если не больше, вот только дела пойдут на лад. А больных полицейских лошадей разрубают на куски, делают из них клей и все такое прочее, жевательную резинку из них делают, точно тебе говорю, а матери трудно пришлось, когда появился Род, когда-нибудь он разберется, но мать с отцом хотели еще детей, целую ватагу, ну да ладно. А Род хотел бы иметь кучу братьев и сестер, как у отца? Отец рассказывает, что у него в детстве кто первым вставал, того и одевали, и кормили лучше, трудно, зато справедливо, еще бы, дьявол. А если кто смел жаловаться, того дедушка Рода хлестал по голому заду ремнем для бритвы, не разбирая, пацан или девчонка. Отец говорит, бабуля сглазила их брак, и уж поверь мне, тут все не так просто! Этот оловянный солдатик, дедушка, пожалей господь таких, как он, о да, дедушка знает, и Род со временем узнает, потому что отец расскажет, потому что отец знает, как и дедушка, а мать не знает, да оно и к лучшему, не буди лихо. Отец говорит, что крутые из лагеря Гражданского корпуса по охране лесов Большого Микки на завтрак бы сожрали, и Род смеется, потом еще сильнее смеется, Большого Микки на завтрак, а отец смеется вместе с ним и прибавляет, что на обед тоже. Отец откашливается, достает из кармана пинту «Кинси», серебряная марка, и подливает виски в кофе. Прижимает палец к губам, подмигивает, затем отхлебывает.
Отец рассказывает Роду, что вокруг трудовых лагерей ошивалась куча девиц, в основном шлюхи, Род уже достаточно взрослый, чтобы знать это слово и о жизни кое-что, чтобы, ну, защититься, а большинство девиц гнили от болезней, но отец, отец, в общем, Род скоро совсем повзрослеет, отец ему расскажет о жизни, но все равно, отец стал монахом, когда встретил мать Рода, и отец смеется, видя, как у сына округлились глаза, говорит, что не настоящим монахом, но почти, он был
Отец говорит Роду, что нельзя знать наперед, чему быть — того не миновать, не все ненастье, проглянет и солнышко, время покажет. Цент — доллар, под лежачий камень, дело вовремя, лошади шарахаются, нет худа. Истинная правда, бог не врет, бабуля, старая ведьма, ведьма старая, завидовала дочери, и все наперекосяк. Человек предполагает, а бог что-то не то, исусик, тени своей боялся, она ему часто улыбалась странно вроде как-то, сомнительно, что ли, все дороги ведут в Рим. Без труда не выловишь и гроша ломаного, умный теленок — вода не течет, кто над чайником стоит, где нас нет, всегда с отцом рядом хотела за столом сидеть, дом отважных. Посади свинью за стол и будешь в полиции, синица в руках за журавля в небе добра не будет, всегда в канун Нового года целовала сначала его, а не дедушку, отведи лошадь на водопой. Своим уставом пить не заставишь, не задавай вопросов в монастырь, как-то странно она с ним танцевала в казино «Прибрежная дорога», еще до рождения Рода, когда мать его носила, отвергнутая женщина у того не закипит.
Отец наливает остатки виски в чашку и снова закуривает. Он глядит Роду в лицо, и тот видит, что глаза у отца налиты кровью и заплаканы. Отец говорит, что сам во всем виноват, следовало быть сильным, не быть полным идиотом, и он никогда, никогда, никогда ни в чем не обвинит мать Рода. Он еле улыбается, спрашивает, не хочет ли Род еще кофе с молоком, и Род кивает. Ему неохота сидеть с отцом, неохота слушать все эти байки, но и домой неохота, неохота видеть мать, дедушку или бабулю. Охота погибнуть в рядах иностранного легиона.
Отец сморкается и трет глаза. Он говорит, что жизнь — отличная штука, если не даешь слабину. Роду хочется, чтобы этот алкаш, ублюдочная ирландская развалина просто пришел и забрал их с матерью. Хочет, чтобы ебаный придурок хуев взял и пришел. Чтобы случилось все, что он не хочет сломать и растерзать. Чтобы оно