Залив Терпения
- Автор: Мария Ныркова
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 2023
Читать книгу "Залив Терпения"
7
Все, что хочет быть девственным телом завтра и вдохновением, родилось там. Елена Гуро. Утренние страны
встреча с покупателями была назначена на десять утра у «Моих документов». родственники общались по телефону с неким мужчиной, но у входа на парапете я увидела беременную женщину. она помахала мне:
— вы, наверное, маша? да, здравствуйте. мы вот покупатели. я Вера, очень приятно.
— приятно познакомиться.
— мой муж тоже здесь, он внутри.
Вера и Леонид поженились недавно. они молоды, он электрик, а она продавщица. у девушки лицо вытянутое, смиренное и доброе, а у парня — непроницаемо приветливое. сегодня в их жизни происходит что-то ритуальное.
— маша, а вы в Москве живете? — спрашивает Леонид.
— да.
— и как оно там? вольно?
я пожимаю плечами.
— совсем не вольно, даже наоборот. тесно.
— вот и у нас в квартире теперь так будет, — смеется Вера. — ну и ладно, зато угол свой хоть будет. а то жили с его родителями, ну уже просто стыд.
— понимаю, свое место — это важно. мне, правда, жаль, что она в таком плохом состоянии, у нас некому было за ней следить. из нее все вынесли после смерти дедушки.
— ничего страшного, у нас есть матрас и стол, и даже на свадьбу холодильник подарили. плиту купим, и готово. заработаем.
Вера рассказывает, как Леонид сделал ей предложение в ресторане, как это было прекрасно. они долго готовились к свадьбе, копили деньги, пригласили всех родственников и друзей: самый счастливый день. я думаю, сколько раз мы с ним делали предложение друг другу и постоянно один из нас отказывался. перед сном на большой общей подушке, у раковины, пока он мыл посуду, а я обнимала его со спины, когда проехалась коньком по его руке. хочешь замуж выйти? не хочу. хочешь пожениться? не хочу. близость нежелания неподдельна.
роспись — черточка, чертик, чрево и червь мысли. вначале была роспись, и это была роспись Бога. ее короткие линии как трепка за съеденные без спроса конфеты. и хотя я никогда не ела их без спроса, я много об этом читала.
я расписываюсь на всех экземплярах под внимательным взглядом Веры и Леонида, у них один взгляд на двоих. они следят, кажется, даже за движением шарика в наконечнике ручки, опасаясь, что он может их подвести. это их шанс на движение, и дело второе, что это движение по кругу. Вера и Леонид жаждут собственного пространства, наполненного воздухом. этот воздух сдерживают стены и нагревают батареи — Вера и Леонид хотят дышать им втроем. я слышала, что, если курить в квартире, частицы дыма оседают на стенах и продолжают годами источать запах. у меня есть ощущение, что в квартире, которую я продаю, стены источают сон и окраинное забвение, но почему-то мне кажется, что эта пара сможет вывести вон эти частицы. я не знаю, но у меня есть надежда. хочется, чтобы для них — и для нас — это было не зря.
шурша листочками, я киваю. Леонид расписывается тоже, твердой рукой. поздравляю, говорю я. я верю, что вы сможете преобразить это место в свой домашний очаг. они улыбаются. теперь у них есть дом, а мне пора уходить.
я передаю им ненужные ключи, торжественно. наблюдая, как они уходят, обнимаясь, пишу ему сообщение:
хочешь пожениться?
не хочу, а ты?
тоже не хочу.
ощутив тянущую боль в мышцах ног, я переминаюсь и думаю о том, каково другим стоять на земле. мне это обычно больно.
я иду в краеведческий музей. он находится в здании в стиле императорской короны, а перед ним, жаркий и цветистый, жужжит японский сад. я сажусь на лавочку, чтобы отдохнуть в теньке, и подслушиваю экскурсовода. он рассказывает о воронах. они здесь повсюду, а на деревьях висят объявления с просьбой остерегаться. тетя Оля жаловалась, что однажды ворона напала на ее заколку и выдернула вместе с ней клок волос. экскурсовод говорит, что по японской легенде вороны — души самураев, и шутит, что каркают они тоже по-японски, а нападают только на русских.
этот сад, обнесенный забором, драконы, венчающие фасады, и острая крыша цвета мака так непохожи на весь остальной город, расчерченный некрашеными хрущевками. но внутри, в самом музее, все тяжело советское. надписи под экспонатами сделаны от руки, а в центрах залов расставлены ведра для дождевой воды, пробивающейся сквозь потолок.
Там, «где твердь земная соединяется с твердью небесной», айну — коренные жители. они необъяснимы: их язык не принадлежит ни к одной языковой группе, строение их тел и цвет кожи — ни к одной из рас.
«айну» значит «люди» на их языке. мне нравится, что они просто называли себя людьми. как будто знали о гармонии мира все, что нужно. в основном они занимались собирательством, а их кожа была покрыта густыми плотными волосами, поэтому большую часть года они ходили только в набедренных повязках. у женщин айну на лицах было что-то вроде улыбки Джокера — большая татуировка вокруг губ. по традиции первый контур девочкам набивали еще в раннем детстве, а последний выводил муж на свадьбе.
в музее им посвящен целый этаж. ростовые куклы за стеклом, их деревянные амулеты и даты японской оккупации смешиваются в моей голове. неправдоподобный театр. я знаю, что здесь все — недосказанность. в другом зале плантация чучел животных. под потолком болтается рыба-луна, на полу лежит кожистая черепаха. они одинаково огромные, даже больше меня, если я свернусь калачиком. равно беспомощные и бессловные — мы все в этом большом здании.