Я выбираю Элис

МАЛЬЧИК-ГУСЬ И ДЕНЬ ОТЛИЧНОЙ ПРИЧЕСКИ

5 октября

Я таки поступила по-своему. Все эти крошки-хиппи разместились на переднем, а мы с Макгрегором — на заднем сиденье нашего чудо-универсала. Когда мы подобрали Подмышку и Джеральдин, мой «уокмен»[51] был на полной громкости, поэтому я не знаю, как мама им объяснила, почему мы с братом сидим сзади и почему у нас заблокированы двери. Может, сказала им, что мой настрой заразен или что-то в этом роде. Думаю, они настолько опасаются моей отрицательной энергии, что и сами рады держаться от меня подальше.

Мои новые наушники — совсем как у Фрэнк — просто созданы для того, чтобы игнорировать в них окружающих. Они огромны и выглядят как массивные наушники-беруши на строительной каске. И хотя они подключаются к моему «уокмену» по проводу, у них сбоку еще имеется антенна; смотрится очень круто, реальный хип-хоп. Папа говорит, что в них я похожа на угрюмого марсианина. Ну и пусть. Поскольку они заглушают немузыкальное подвывание хиппи, я довольна. Жаль только, что в комплекте с наушниками не продаются затычки для носа.

Джеральдин и Подмышка в прекрасной форме. С воодушевлением говорят про «приятные неожиданности» и «синхроничность» на мастер-классе по игре на барабанах, проводимых в том же общественном центре, что и выставка рыб. На больших барабанах из невыделанной кожи, которые они держат у себя на коленях, чтобы «наладить связь», — нарисованные ими от руки звезды, луны, богини и прочая ерунда. М-да. Джеральдин несколько раз обронила, мол, как ей жаль, что к нам не пожелала присоединиться Джейн. Однако, судя по ее голосу, она в полном в восторге, что поехала одна. Когда я на минуту приглушила свой «уокмен», Подмышка рассказывала маме, как игра на барабане позволяет ей достичь контакта с земной энергией, а Джеральдин подтверждала, что игра на барабане действует высвобожда-юще на ее нижние чакры. Трудно сказать, высвобожденная ли это земная энергия или просто запах тела и пачули, которыми провоняла вся машина.

Вчера вечером, перед отъездом, я разговаривала с Джордж. Она рассказала мне про свою тетю, которая выросла в лесу за пределами Хьюстона и уехала в город, чтобы изучать религию. Там она связалась с защитниками прав животных, и ей почему-то пришла в голову мысль, что она должна покаяться за капканы, которые ставила, чтобы зарабатывать деньги. Когда она в конце концов вернулась в Хьюстон, то соорудила из картона и оловянной фольги огромный макет капкана и водрузила его на крышу своей потрепанной старенькой «тойоты». С обеих сторон она намалевала растекающейся красной краской слова «Капкан смерти». Иногда Джордж приходится ездить в школу со своей тетей! В «Капкане смерти»! Представляете? Это еще отстойнее, чем кататься на нашем автомобиле вместе с Подмышкой и Джеральдин. По мнению Джордж, именно травма, вызванная присутствием в их жизни тети-«Капкана смерти», является основной причиной такой ужасной неуверенности в себе Юджина и Боуна.

Рассказанная Джордж история как-то приподняла мне настроение. Кроме того, на меня произвело впечатление то, что у Джордж такие интересные, пусть и слабоумные родственники.

По-моему, Макгрегор немного волнуется за своих рыбок. Он поместил их в три пластиковых мешка с водой, и на выезде из нашего городка мы остановились возле магазина хозтоваров и товаров для животных и попросили продавца закачать в мешки немного свежего кислорода. Специалист по рыбам говорил Макгрегору, что именно так следует перевозить рыб на большие расстояния. Кислород позволяет рыбам подольше оставаться в живых в пластиковых мешках. Получается, это вроде как поместить их в барокамеру.

Проблема в том, что рыбки теперь ведут себя как наглотавшиеся допинга спортсмены. Мешки с рыбками находятся в ведре у ног Макгрегора, и он то и дело наклоняется к ним, проверяя, все ли живы. Видимо, было ошибкой поместить в один мешок парочку рыбок-ангелов. Они и в лучшие-то времена без тормозов. Теперь же, получив дозу чистого кислорода, совсем обезумели. Надеюсь, что искромсанные плавники и пустые глазницы не оставят равнодушными судей на рыбной выставке. Бойцовая рыбка демонстрирует себя во всей красе. Начать с того, что она довольно эффектно выглядит. В данный момент ее волнистые красные плавники полностью расправлены, и она, по-моему, пытается привлечь внимание одного из детенышей рыбок-ангелов, находящегося в соседнем мешке. Мелкие рыбки-ангелы гоняются взад и вперед и, насколько им это позволяют границы мешка, совершают короткие наскоки друг на друга.

Я бы и дала какой-нибудь совет Макгрегору насчет того, что делать в данной ситуации, однако мне приходится сидеть в наушниках, чтобы не слышать весь этот ужасный, доносящийся с переднего сиденья бред хиппи.

Позже

Мы все еще не доехали. Будет чудом, если мы живьем доберемся до Террасы. Моя мать не превышает скорость, ничего подобного, однако ее стиль вождения крайне хаотичен. Она боится больших грузовиков. Если один из них оказывается у нас за спиной, мама снижает скорость настолько, что автомобиль начинает ползти, и пытается найти место для остановки. Это проблема, так как по дороге в Террасу есть лишь пара участков, где одна машина может объехать другую. Поэтому мы тащимся по Шестнадцатому шоссе со скоростью около пятидесяти километров в час, а позади нас — здоровенные тягачи и прочие автомобили. Если бы это были Соединенные Штаты, какой-нибудь агрессивный водитель давно бы мою маму пристрелил.

Кроме того, всякий раз, когда навстречу нам движется фура, мама виляет как ненормальная. Над большей частью дороги в Террасу нависает высоченная скала, и с одной стороны стоят знаки, предупреждающие об опасности камнепада, с другой — бурлит река, а между ними — узенькое двухполосное шоссе. Там совсем негде вилять, но маме это каким-то образом удается. Удивительное зрелище. Вместе с автомобилем резко виляет и мама. Все это внушает большую уверенность.

Еще позже

Очевидно, что и Подмышке мамино вождение кажется слишком утомительным. Когда мама наконец обнаружила площадку для стоянки и мы припарковались, понадобилось порядка десяти минут, чтобы закончился поток всех тех, кто плелся за нами. Взгляды, которые бросали в нашу сторону, были уничтожающими. Даже дамы с голубыми волосами и старички в шляпах грозили нам кулаками из своих огромных домов на колесах. О господи.

Как бы то ни было, когда я вернулась из туалета, Подмышка сидела на месте водителя. Это должно быть интересно. Подмышка поражает меня своей самоуверенностью в сочетании с неадекватностью. Не сомневаюсь, что водит она чудовищно.

Подмышка съехала с катушек. Все повторяет, что вождение позволяет ей почувствовать себя такой свободной и достичь контакта с энергией богини. Должно быть, у автогонщиков переизбыток этой самой энергии, раз они носятся на таких бешеных скоростях.

Мы петляем, кренясь, по всей ширине дороги и, сдается мне, уже оставили позади себя все те машины, которые вынуждены были плестись за нами, когда за рулем была мама. Мне так страшно, что пришлось стащить с себя наушники, чтобы получше сосредоточиться на молитве.

Черт возьми, Подмышка не стесняется обгонять других даже на крутых поворотах! Говорить никто из нас не в состоянии. Мы вдавлены в сиденья и вцепились кто в приборную доску, кто в дверные ручки. Для того чтобы оторвать мамины руки от приборной доски, понадобились бы «челюсти жизни»[52]!

Однако старушка Подмышка вовсе не замечает волн страха, исходящих от ее пассажиров. То обстоятельство, что наш автомобиль мчится со скоростью сто сорок километров в час на участке с максимальной разрешенной скоростью девяносто, ее нисколько не смущает. То обстоятельство, что даже на малейших скатах нас подбрасывает в воздух, также ускользает от ее внимания. Зато она распространяется о том, как во время прощальной церемонии на прошлой неделе ее постигло озарение насчет собственной потребности в безопасности, и после того, как она сожгла немного шалфея, станцевала танец жизни или что-то в этом духе, она, мол, готова к жизни, в которой нет места страху. Мне, как всегда, везет. Подмышка решает расстаться с естественным чувством страха и теперь вот ведет нашу машину. Вы не поверите, но с тех пор, как Подмышка села за руль, мое желание жить стало в тысячу раз сильнее. Никакие на свете нью-эйджевские ритуалы не помогут мне справиться с этой моральной травмой. Для этого мне потребуется интенсивная длительная терапия. Возможно, я искалечена навсегда. Возможно, мне теперь вечно придется ходить пешком, потому что Подмышка вызвала во мне сделавшую меня инвалидом фобию по отношению к транспортным средствам.

Даже рыбки Макгрегора застыли, насколько это слово вообще к ним применимо, в своих пластиковых мешках, хлюпавших, как наполненные водой шарики на дне рождения. Писанина в моей записной книжке расползается по всей странице. Но я же не могу не задокументировать этот момент! Моя записная книжка может стать чем-то вроде маленького черного ящика, обнаруженного после авиакатастрофы. Людям захочется узнать, что же могло нас заставить мчаться на рыбную выставку с такой бешеной скоростью.

Ну неужели у нас не может быть нормальной семейной прогулки? Единственное, что мне по душе, это то, что Подмышка сбрила с нашей поездки где-то час.

Позже, но еще не поздно

А вот и мы! Ну разумеется, мы угодили в аварию, едва въехали на автостоянку Общественного центра Террасы со скоростью порядка восьмидесяти километров в час. Столкновения было не избежать. Хорошо еще, что никто, ну кроме разве что Джеральдин, не пострадал. Думаю, что и травма Джеральдин не так уж опасна. В конце концов, Подмышка всего лишь слегка зацепила какой-то трейлер за край. При столкновении с нами он сморщился и сложился вдвое, Подмышка же ударила по тормозам в самом конце автостоянки и приложила руку к губам:

— О боже. Я только что кого-то стукнула?

Мама расцепила плотно сжатые челюсти и ответила:

— Да, ты кого-то стукнула.

Тут запричитала Джеральдин:

— О, моя шея! Я вывихнула себе шею!

Мама на нее зарычала:

— Да ничего ты не вывихнула!

Потом повернулась к Подмышке:

— Ты всегда так водишь? Боже правый, это самый ужасный опыт в моей жизни! Наша страховка вылетит в трубу. В машине мои дети. О господи.

Я не могла не обратить внимания на наше место в списке маминых забот, однако решила в этот раз держать свои мысли при себе.

Подмышка ответила:

— Ей-богу, мне так жаль.

На нашу машину, словно ураган, обрушился какой-то мужичонка с жесткой щеткой усов. Лицо его было красным, а на губах, пока он орал на нас, выступила пена:

— Вы че творите??? Вы стукнули мой трейлер! Вы стукнули мой долбаный трейлер!

Он был одет в камуфляж, а на поясе у него висел длинный охотничий нож.

Подмышка робко опустила стекло:

— Это ваш трейлер?

— А чей он, по-вашему, черт бы вас побрал?! — завизжал мужичонка. — Разумеется, это мой долбаный трейлер. Вам, леди, еще повезло, что я вытащил из него рыбок до того, как вы его стукнули. Случись это на две минуты раньше, вы бы угробили мне фундулюсов на тысячу долларов. — Немного подумав, он добавил: — И жену мою заодно. Если бы она находилась в трейлере, то могла бы покалечиться. — Правда, слово «покалечиться» он произнес как «покорячиться».