Когда порвется нить
- Автор: Никки Эрлик
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 2022
- Цикл: МИФ Проза
Читать книгу "Когда порвется нить"
Именно поэтому Энтони никак не ожидал экстренного совещания, созванного менеджером его избирательной кампании и главой отдела исследований общественного мнения.
– Мы кое-что обнаружили, – сказали они. – О стрелке.
Один из мужчин положил перед Энтони папку с документами: два свидетельства о рождении, одно свидетельство о смерти и копию отсканированной статьи из газеты колледжа, в котором учился Энтони. В статье говорилось о ночи, когда в студенческом братстве погиб парень.
– Но у них разные фамилии, – сказал Энтони. – Вы хотите сказать, что стрелявшая женщина и этот мальчик были родственниками?
– Очевидно, он был ее сводным братом.
Черт.
Энтони думал, что та ночь осталась позади. В конце концов, это было
– Дайте подумать, – сказал Энтони, внимательно читая отсканированную статью. Конечно, Энтони помнил этого мальчика. Он был одним из немногих, кого набирали в братство Энтони просто ради забавы, втягивая в процесс посвящения без реальных перспектив стать членом братства. И все же, как вспоминал Энтони, новички
Энтони в то время был президентом братства, но он не выбирал новичков. Этим занимался «мастер». Энтони не мог точно вспомнить, почему в тот год привели именно того парня, хотя обычно кандидатов отбирали из бедных детей, получавших гранты Пелла или другую государственную помощь, мальчиков, которые никогда не могли позволить себе членские взносы, которые и мечтать не могли о том, чтобы сравняться с сыновьями промышленных магнатов.
Воспоминания Энтони о той ночи были скупыми, разрозненными и неровными, как осколки разбитого стекла. Он помнил, что кто-то пинал грязные кроссовки того мальчика, пытаясь разбудить его. Он помнил, что кто-то другой, осознав случившееся, наблевал себе на новенькие мокасины. Он вспомнил затылок мальчика, копну густых темных волос, к счастью повернутую к Энтони затылком, когда тот неподвижно лежал на полу. Он вспомнил острую, колющую панику, от которой у него закружилась голова и перехватило дыхание.
Но Энтони не помнил почти ничего из того, что произошло потом, когда отцы членов братства – в том числе и отец Энтони – посреди ночи примчалась в университетский кампус и просидели в кабинете президента колледжа почти два часа, прежде чем позвонить в местную полицию.
Было решено, что мальчик просто был гостем на вечеринке. Он выпил слишком много, по собственной воле. Причиной смерти стало алкогольное отравление, и смерть была признана несчастным случаем.
Как президент братства, Энтони был призван сделать публичное заявление с помощью адвоката своей семьи, оплакивая трагическую гибель и выражая соболезнования. Все говорили, что он выглядит как настоящий лидер, человек, который совершит великие дела.
И жизнь Энтони продолжилась, как раньше. Жизнь женщины-стрелка, очевидно, нет.
– Но она ничего не сказала? О своем… брате? – спросил Энтони.
– Она вообще ничего не сказал после ареста. Врачи полагают, что у нее может быть посттравматический синдром после убийства доктора.
– Тогда давайте оставим все как есть, – сказал Энтони. – Эту историю уже однажды похоронили.
После ухода коллег по избирательной кампании Энтони выпил два стакана виски, пытаясь успокоить нервы. Он решил не говорить Кэтрин. Она наверняка отреагирует слишком бурно.
«Тот парень мог уйти в любой момент», – напомнил себе Энтони. Так говорили тогда члены братства. Возможно, они требовали, чтобы он пил, даже кричали на него, и, может быть, даже несколько самых настойчивых членов братства вливали спиртное в открытые рты новичков и, возможно, бросали в них какие-то тупые предметы (скорее всего, футбольные или баскетбольные мячи). Но дверь никогда не запирали. Выход всегда был открыт.
А теперь Энтони понял: было что-то еще. То, чего они не знали в то время. Новичок был коротконитным до того, как появилось такое понятие. И в ту ночь в братстве его нить подошла к концу. Если бы его не убил алкоголь, значит, убило бы что-то другое, верно?
Раз нить новичка была короткой – а она наверняка была короткой, – Энтони не был виноват. Он не мог думать об этом иначе. Он не мог допустить мысли о том, что существует какая-то особая причина, по которой у того парня оказалась короткая нить. Энтони, конечно, верил в Бога, но он не мог позволить себе поверить, что Бог предвидел будущее, предвидел, что Энтони и члены его братства заманивали мальчика в свою среду, притворялись, что у него есть шанс, издевались над ним, пока он не напивался до такой степени, что едва мог стоять на ногах.
И Энтони позволил себе забыть о погибшем – скотч просачивался в его кровь, его внимание рассеивалось, мозг перестал работать четко. Он налил себе последний бокал – на ночь.
Утром его жизнь пойдет своим чередом.
Эми получила последнее письмо неделю назад. Перечитала его уже десятки раз, но не знала, что написать в ответ.
Опустив на колени газету, она сидела на диване в учительской и думала о том, что Б. прав. Между длиннонитными и коротконитными разверзлась пропасть, которую удалось преодолеть лишь немногим вроде Нины и Моры.
Эми впервые задумалась о том, что, ответив на первое письмо весной, совершила ошибку. Тогда она знала или по крайней мере подозревала, что у адресата короткая нить. А теперь их обмен мнениями стал более личным, более откровенным. Как Эми могла быть уверена, что высказывается верно? Или, не дай бог, пишет что-то не то?
Она в который раз перечитывала письмо, и вдруг ее осенило. Она все это делала.
Все, о чем написал Б.
Строила догадки о коротконитных. Ходила вокруг них на цыпочках. Размышляла, не слишком ли многое вкладывает она в эту дружбу по переписке, не слишком ли все усложнилось. Опасалась, что из-за этих нитей коротконитные были более хрупкими, уязвимыми,
Письмо лежало в ее сумочке и все еще ожидало ответа, когда Эми встретилась с Ниной на прогулке в Вест-Виллидж, до их отъезда с Морой в путешествие.
Сестры прогуливались по парку Вашингтон-сквер, который в этот теплый вечер заполонили скейтбордисты и любители выгуливать собак, семьи и влюбленные, а также к ним присоединились как минимум два наркодилера в противоположных углах парка – их были рады видеть и длиннонитные, желающие что-нибудь отпраздновать, и коротконитные, ищущие спасения.
Эми и Нина прошли под массивной мраморной аркой у входа в парк, где кто-то написал краской из баллончика-распылителя: «Что, если бы у ВАС была короткая нить?»
Обычно Эми наслаждалась разными «что, если» – с этого начинались все ее мечты. Но на этот единственный вопрос она не могла ответить, как и не могла открыть свою коробку с нитью. Неважно, предскажет ли ей нить пятьдесят или девяносто лет жизни, она не хотела мириться с неким числом. Эми находила прибежище в фантазиях, в размышлениях о будущем. Точное число лет разрушило бы все. Прижало бы ее к земле. Ей было необходимо прожить жизнь, не зная о длине своей нити, как будто ее нить была бесконечной. Только так, и никак иначе.
И ей было трудно понять, как столько людей – Нина, Мора, ее друг по переписке – могли жить по-другому.
– Иногда я думаю обо всем, с чем вам с Морой приходится сталкиваться, – сказала Эми, – и не понимаю, как вы справляетесь.
Нина на мгновение задумалась.
– Наверное, я просто стараюсь помнить, что, как бы тяжело мне ни было, Море намного тяжелее. Вот почему я и решила устроить это путешествие.
– Ну, может быть, я не такая сильная, как вы, – вздохнула Эми.
– Потому что не открыла свою коробку?
– Нет, не только… – Эми подумала о письме, на которое так и не ответила. – Я вроде как обмениваюсь письмами с неизвестным коротконитным, и чем дальше, тем труднее мне становится писать, когда я знаю, что он переживает нечто настолько ужасное.
Нина растерянно взглянула на сестру.
– Кто «он»?
– Ну, дело в том, – нерешительно сказала Эми, – что на самом деле я не знаю. Мы не сообщили друг другу имен.
– Как это началось? Когда?
– Это началось в школе, – сказала Эми. Слишком странная история, чтобы объяснять подробно. – Еще весной. И я думала, что летом это пройдет, но каждую неделю, когда я заходила в свой класс проверить, как там дела, приходило новое письмо.
– Ты знаешь, сколько времени осталось этому человеку?
– Около четырнадцати лет, я думаю.
– И сколько ему сейчас лет?
– Этого я не знаю. Скорее всего, он примерно наш ровесник. Упоминал о подруге, которой исполнилось тридцать. Ну и, строго говоря, меня нельзя назвать длиннонитным, поскольку я не смотрела на свою нить, – сказала Эми, – но я все равно чувствую себя виноватой. И очень ему сочувствую.
Они прошли мимо пары, обнявшейся на скамейке, и Нина обратила внимание, как встревожилась Эми.
– Ты бы стала встречаться с коротконитным? – неожиданно спросила Нина.
– Да, конечно, я бы пошла с ним на свидание, – ответила Эми, хотя она ни с кем не встречалась с тех времен, когда нити еще не появились.