Когда порвется нить

Лето

ЭНТОНИ

Подозреваемый в террористическом акте 10 июня был убит взрывом, унеся с собой семь других коротконитных, но оставил сообщение, которое власти нашли при обыске его квартиры: «Люди страдают и умирают, а наши лидеры ничего не делают».

Элитная чрезвычайная рабочая группа, созванная президентом для борьбы с последствиями террористического акта, довольно быстро пришла к выводу, что правительство ничего не может сделать, чтобы остановить страдания и смерть коротконитных. Однако комитет решил, что кое-что сделать необходимо, чтобы не дать коротконитным-изгоям нанести дополнительный ущерб государству.

Через неделю после взрыва Энтони Роллинз улетел домой в округ Колумбия, оставив жену потягивать «Эрл Грей» и есть булочки с клюквой и орехами на послеобеденном чае с известными спонсорами в Чарльстоне.

На следующий день президентская чрезвычайная рабочая группа подготовилась к приему своего нового члена.

В состав группы уже вошли три высокопоставленных сенатора, два высокопоставленных чиновника из ФБР и Министерства национальной безопасности, а также председатель Объединенного комитета начальников штабов.

– Мы знаем, что это беспрецедентно – приглашать представителя по такому громкому делу, особенно кандидата, на праймериз, – сообщил Энтони председатель. – Но сейчас беспрецедентные времена. И президенту на посту осталось недолго. Ему нужно думать о долгосрочной игре, о том, кто будет держать руку на пульсе нации в течение следующих четырех лет этого кошмара. Очевидно, ваше выступление на дебатах действительно воспламенило представителей некоторых отделений партии.

– Полагаю, вы заметили, что мои показатели одобрения быстро растут, – добавил Энтони. Он знал, что некоторые эксперты уже окрестили его калифом на час, предсказывая скорое выгорание, но новое дело могло закрепить его взлет. – Кажется, вся страна прислушивается ко мне.

Во второй половине дня оперативная группа тоже прислушалась к Энтони.

На следующее утро девять членов комитета собрались в Овальном кабинете, чтобы изложить свои мысли по поводу так называемой ситуации с коротконитными самому президенту.

По их мнению, раскрытие нитей должно было стать обязательным для государственных должностей высокого ранга. И рассматриваться так же, как проверка биографии или экзамен по физической подготовке. Если вы собираетесь занять важный пост во власти, необходимо доказать, что вы преданы делу физически и умственно в форме. Откровенно говоря, коротконитный, как они заявили, это лишние хлопоты. Никогда не знаешь, не сорвется ли он, как террорист и стрелки до него.

Агент Бреслин из ФБР была единственной женщиной в комнате, и большую часть встречи молчала, позволяя мужчинам размышлять вслух, пока она думала молча.

– Есть еще кое-что, чего мы пока не предусмотрели, – наконец вмешалась она. – Если мы сможем проверять нити каждого кандидата на должность участника боевых действий или в действующую армию и посылать в поле или в бой только тех, у кого нити длиннее, тогда мы сможем эффективно устранить любой риск смерти. Эти люди гарантированно выживут.

Агент Бреслин оглядела мужчин, которые кивали в знак согласия, и улыбнулась.

– Только вот выживание бывает разным, – напомнил пожилой сенатор. – Возможно, что нам придется отправлять наших мальчиков домой в коме или без рук и ног.

– Это лучше, чем в мешке для трупов, – возразила она.

– Ограничимся ли мы только военными и федеральными должностями? – спросил другой собеседник. – Полагаю, что полицейские департаменты и другие представители профессий с повышенным риском захотят последовать этому примеру.

Президент внимательно слушал, не произнося ни слова, но его рабочая группа, казалось, стремительно приближалась к консенсусу. Пришло время высказаться.

– Хорошо, – сказал президент, осторожно подняв руку. – Я согласен с тем, что вы говорите, но должны быть ограничения. Мы – Соединенные Штаты, а не Китай или Северная Корея. И мы легко не отделаемся, если потребуем, чтобы все открыли свои коробки и рассказали нам, что внутри. К тому же, если мы позволим этому распространиться на все отрасли, боюсь, что для коротконитных не останется рабочих мест.

– Что вы предлагаете, сэр?

– Компромисс, – сказал президент. – Мы требуем раскрытия нитей для военнослужащих, находящихся на действительной военной службе, полевых агентов ФБР и правительственных чиновников с наивысшими допусками. Но все остальное останется без изменений. По крайней мере, пока.

Через несколько дней Кэтрин вернулась к мужу в пригород Маклейн, где они приобрели относительно скромный дом с четырьмя спальнями после избрания Энтони в Конгресс.

– Я все еще не могу поверить, что тебя вызвал к себе сам президент, – задыхаясь, сказала Кэтрин. – Он, должно быть, думает, что ты победишь.

– Давай не будем забегать так далеко вперед, – ответил Энтони. – Нам предстоит пройти долгий путь. Президент просто признал правду, понял, что только я достаточно смел, чтобы публично сказать то, о чем многие думали молча.

В безопасности, в стенах гостиной, Энтони рассказал своей любопытной жене все, что мог, но без лишних подробностей.

– Будут некоторые изменения, – сообщил Энтони. – Но у таких, как мы, все будет в полном порядке.

– У нас все будет более чем хорошо, – усмехнулась Кэтрин.

И Энтони не мог с ней не согласиться. МОРА

Об изменениях было объявлено на телевизионной пресс-конференции в Белом доме в пятницу вечером в конце июня.

Мора и Нина ждали начала отложенной на два часа конференции, отвлекаясь на просмотр криминального сериала, известного тем, что его сценаристы выхватывали сюжетные линии из новостей. Сам сериал только что попал в заголовки газет, став первым проектом, который ввел нити в свою вымышленную вселенную, и Мора ошеломленно смотрела, как разворачивается эпизод, в котором полицейские выслеживают двух злобных коротконитных, совершающих преступление, что приводит к кульминационной перестрелке, в которой оба злоумышленника погибают. «Такие истории не принесут ничего хорошего коротконитным в реальном мире», – подумала она.

Нина, казалось, была тоже расстроена этой историей, ерзала на диване, прежде чем переключить канал, где президент Соединенных Штатов наконец появился на экране среди приглушенного кашля репортеров и нескольких вспышек видеокамер. Стоя на трибуне в окружении высокопоставленных военных и сотрудников ФБР, он объявил о своем самом масштабном на сегодня указе: Инициативе по обеспечению безопасности и прозрачности при назначении и найме на службу, или сокращенно Инициативе ОБПС. Аналогичный законопроект, вероятно, вскоре будет внесен в Конгресс, но нападение на Капитолий ясно показало, как утверждал президент, что необходимо принять немедленные меры.

– Они же понимают, что люди будут возмущены, – сказала Нина после окончания конференции. – Вот почему объявили об этом в пятницу вечером. Надеются, что в выходные дни будет меньше внимания со стороны СМИ и, возможно, все как-то успокоится. Как будто такое вообще может случиться.

Мора молчала, никак не реагируя на происходящее, а Нина озабоченно продолжала:

– Я слышала, что первичные дебаты изменили ход разговора в Конгрессе, но не могу поверить, что все зашло так далеко и так быстро.

Нина посмотрела на Мору.

– С тобой все в порядке? – мягко спросила она.

– В порядке? Сначала я должна смотреть эту клеветническую кампанию против коротконитных, маскирующуюся под телешоу, а теперь еще и это? Президент только что создал два класса граждан на основании нитей.

Нина явно не знала, что ответить.

– Я понимаю, что полицейский сериал не слишком хорош, но не думаю, что этот последний указ так уж плох, – ободряюще произнесла она.

Мора поднялась с дивана.

– Это все части одной проблемы! – воскликнула она.

– Ну, может быть, объявление кажется более резким, чем есть на самом деле, – предположила Нина.

– Мне только что объявили, что исключительно из-за моей нити я не могу быть ни солдатом, ни агентом ФБР, не могу заниматься всякими глупостями в АНБ. Как, черт возьми, они могут так поступать? – Мора начала расхаживать по комнате. – Как будто мы перемещаемся в прошлое. Что дальше? «Не спрашивай, не говори»[13] о своей нити?

– Честно говоря, я тоже не могу в это поверить, – сказала Нина. – Но технически это не значит, что ты не можешь служить в армии или ФБР, просто будут некоторые ограничения в том, что ты можешь делать на этих должностях.

– Нина, ты серьезно? Ты пытаешься их защитить?

– Нет. Конечно, нет, – быстро проговорила она. – Это ужасно.

– Все говорят, что то, что происходит в других странах, никогда не может произойти здесь. А теперь что?!

– Вероятно, это глупая реакция на теракты, – сказала Нина. – И они отменят указ, как только поймут, что ошиблись.

Но Мора вздохнула и покачала головой.

– Мне это видится иначе.

Мора любила Нину, но подруга всегда пыталась ее утешить, указать путь к светлой стороне. Нина, возможно, и была в некотором роде зонтиком для Моры, однако это не мешало дождю идти, а Море иногда просто нужно было выпустить пар.

Всю свою жизнь Мора знала об этом отвратительном стереотипе, который требовал самодисциплины, никогда не позволяя себе показаться слишком злой, слишком настойчивой. Она знала, что мир любит восхвалять святых, тех, кто принимает трудности спокойно, а не с яростью или жалуясь. Но когда происходят такие несправедливости, как можно винить кого-то за то, что он чувствует боль и выражает ее?

По крайней мере, в стенах комнаты 204 Мора могла купаться в этом гневе, окруженная теми, кто его разделял.

В воскресенье после пресс-конференции она вошла в класс, где несколько человек уже обсуждали новости, и уронила сумку на пол.

– Все в бешенстве или только я?

«Да, черт возьми, да» и «А как же» эхом прокатились по комнате.

– Я уверен, что эмоции накалены до предела, и буду рад предоставить возможность каждому из вас высказаться по очереди, – объявил Шон, опасаясь, что встреча превратится в беспорядочные разглагольствования.

– Может быть, мы все слишком остро реагируем, – сказал Нихал.

– Я думаю, есть только один способ отреагировать, – отрезала Мора.

– Как вы думаете, что это значит для нас? – спросила Леа, вопросительно оглядывая собеседников.

Хэнк встретил взгляд Леа.

– К сожалению, это означает, что все может стать еще хуже.

– Я не понимаю, как все может стать намного хуже, чем уже есть, – сказал Карл. – Они же не могут сделать наши короткие нити короче.

– Но у нас больше нет времени на то, чтобы переживать по поводу наших нитей или злиться на собственную жизнь, – сказала Мора. – В мире творится слишком много мерзостей, на которые нам следует злиться.

– И дело не только в правительстве, – высказалась Челси. – Это касается всех. Я слышала о новом приложении для знакомств, которое предназначено только для парней-коротконитных, называется «Поделись своим временем». Вы даже можете фильтровать по длине нити. Рекламируется как способ найти людей, которые похожи на тебя, но очевидно, что это уловка, чтобы вытеснить нас из обычных приложений, чтобы, не дай бог, длиннонитные случайно не влюбились в кого-нибудь из нас.