Когда идет дождь…

Оно никак не может появиться на свет. Чтобы обрести ясность, нужен воздух Москвы, нужны ее улицы, люди на этих улицах, вечно спешащие куда-то, и которым нет до тебя никакого дела. Там никто не остановит на тебе пристального взгляда с немым вопросом, — «Чего ты ждешь?»

А из Москвы на пару дней в Ленинград…

«Я часто не верю, что будет зима»… А она уже здесь, вот тут, в Уфе. Куда от нее убежать? Кожа покрылась мурашками, нечем укрыться. Страшно. Надо в Москву. Там тепло, отогреют! «В Москву!» — шепчет чей-то голос внутри. «В Москву!»…

Позавчера с Танькой встречали новый 54-ый год! Почему именно 54-ый? Что это за дата? 1954-ый, нас еще не было на свете. ОНИ учились, или начинали учиться. Кто-то уже делал настоящее дело. И почему все-таки 54-ый? Не знаю. Так показалось на чердаке зеленого большого дома с винтовой лестнице…

Плюшевые протертые коврики на перилах, старый облезлый черный велосипед, как вздыбленный конь в параличе. Зеленая «Победа» во дворе, и около нее женщина в порыжелой чернобурке. Щелчки замков, звуки радио, крики детей… Наш старый, наш мудрый, все знающий тополь был тоже молодым и бодрым…

Нас отрезвил гранитный парапет перед этим домом. Вот он, неестественный яркий свет сегодняшнего дня. Камуфляжные березы и осины, мерзкий, грязный слоями синтетический снег. Переход к обкому, через который никто не ходит, и от этого он раздражает вдвойне. Раздражает своей ненужностью и холодом, а в то же время так хочется быть… Существовать сейчас!

Когда я была у бабушки в Москве, я нашла среди писем мамин студенческий билет и еще программку выступлений хора московской молодежи при ЦДРИ. В списке участников хора моя мама и Майя Кристалинская. Папа учился тогда в МИСИ. Он познакомился с мамой позже в Уфе, куда она по призыву комсомольского сердца поехала после окончания института работать. Мама так хорошо пела, что очаровала папу. Они поженились. Какими ОНИ были? Поколение, входящее в шестидесятые? Нам уже мало понятные идеалы, образ мышления… А мама иногда поет и сейчас, и здорово так.»

«НАШЛА. УРА!!!

Пишу под рок — это фантастика. Времени сейчас у меня уйма! Ключи от хореографического зала в моем распоряжении, — так займись же делом!

Абсолютно новая «роковая» хореография, «антиклассика», выражение смысла русского текста. Но это, ни в коем случае, не пантомима, а только жест! И еще немного секса… Я совсем недавно поняла, что настоящего танца не может быть, если в нем не будет чувствоваться секс. Не дешевый и пошлый, а красивый. Красота тела, движений, внутреннего состояния…

Мне представляется огромное поле деятельности и возможность попробовать себя в большом, интересном и стоящем деле… Создать новую хореографию, даже может быть антихореографию…

18.11.84 год.»

«… Когда же мы достигнем вершины? И есть ли она? В сторону — «уже достигли!» УЖЕ ДОСТИГЛИ! — Это же смешно… Ха, ха, ха!

Поездка «Дизайна» в Москву, а что за ней? Что? Почему все хотят ускорить события? Их надо, как можно сильнее оттянуть назад, и работать, работать… Ведь за Москвой уже ничего, ничего, ничего…

20.11.84 год.»

В киоске Союзпечати Эльмира купила свежую «Уфимскую неделю». И сразу наткнулась на напечатанные крупно слова:

«Объявляется конкурс в танцевальную группу «Дизайн-Шоу» под руководством Н. Чухланцева.»

Ниже мелким шрифтом был набран текст:

— Горожанам хорошо известна студия эстрадного танца при дворце культуры завода «Синтезспирт», коллектив которой выступал на сценах Уфы, городов республики и всей страны. Принимал участие в международных фестивалях. С участием студии снято более 30 программ Башкирского телевидения и две передачи Центрального ТВ. («Шире круг» и «Ритмическая гимнастика у моря»)

Сейчас этот коллектив приобрел новый статус…

— Девчонки! — влетает в раздевалку, где тихо переодеваются к репетиции девушки, Эльмира, размахивая газетой. — Вы знаете? У нас новый статус!

Она запыхалась, как всегда опаздывая к началу репетиции. Уже на ходу сбрасывает сапоги, разматывает с шеи шарф.

Все мгновенно меняется. Тишина в раздевалке взрывается шумом, визгом…

Вот так всегда, когда появляется Эля… Девчонки рвут друг у друга из рук газету. — В зал, побыстрей… Начинаем!

Эльмира, отведя руки в стороны и на прямых «деревянных» ногах, пятками в пол, этакой буратинкой идет в репетиционный зал.

— Когда ты меня познакомишь вон с той девушкой? Я ж тебя просил. Чего тянешь? — высокий парень наклоняется к своей знакомой из студии.

— Что, с Элей? Стоп! Ты что! Это же девочка Шевчука…

— А-а, жаль…

И парень отходит от стены, около которой дежурил почти неделю…

«…Знаете, откровенно говоря, во мне живет танцовщица. Да, да! Именно танцовщица или танцор, если хотите.

Но чтобы создать тот танец, о котором мечтаю, я должна учиться. Я должна познать зрителя, которого можно заставить смеяться или плакать, а главное — думать. Я должна познать искусство перевоплощения, сцену театра…

Танец, о котором мечтаю, — это не просто гармония музыки и движения, это синтез прежде всего- мысли, души, музыки и тела. Не сюжета, нет… А мысли…»