В лабиринте противоречий

В субботу Фотиева спросила Дзержинского, он сказал, что материалы у Сталина. Послала письмо Сталину, его не оказалось в Москве.

"Вчера, 29 января, — записывала Фотиева, — Сталин звонил, что материалы без Политбюро дать не может. Спрашивал, не говорю ли я Владимиру Ильичу чего-нибудь лишнего, откуда он в курсе текущих дел? Например, его статья об РКИ указывает, что ему известны некоторые обстоятельства. Ответила — не говорю и не имею никаких оснований думать, что он в курсе дел. Сегодня Владимир Ильич вызывал, чтоб узнать ответ, и сказал, что будет бороться за то, чтоб материалы дали".

Не ахти какая власть, значит, осталась в его руках. Болезнь или не болезнь, а власти уже не было.

Вот опять запись Фотиевой: "Владимиру Ильичу хуже… По словам Марии Ильиничны, его расстроили врачи до такой степени, что у него дрожали губы. Ферстер накануне сказал, что ему категорически запрещены газеты, свидания и политическая информация".

И далее: "По-видимому, кроме того, у Владимира Ильича создалось впечатление, что не врачи дают указания Центральному Комитету, а Центральный Комитет дает инструкции врачам". Только ли заботой о здоровье Ленина эти указания были продиктованы?

Да, ничего себе обстановка! Вряд ли она могла способствовать выздоровлению. Выходит, Сталин под видом заботы о Ленине фактически отстранил его.

С какой целью было составлено ленинское "Письмо к съезду" о недостатках Сталина и некоторых других вождей? Вся обстановка последних дней Ленина предстает гораздо более трагической чем это казалось раньше.

Потом она читала "Письмо к съезду" снова. О том, что Сталин сосредоточил в своих руках необъятную власть, о его капризной нетерпимости, о необходимости его заменить.

Уютная квартира была погружена в темноту. Лишь настольная зеленая лампа освещала кусок секретера и Дашину непричесанную русую голову. Что-то рушилось в привычных представлениях. А взамен… Еще ничего определенного.

Впоследствии Сталин говорил о некоторых выступивших на стороне оппозиции. Он страшные вещи говорил о них.

Но есть основания предполагать, что, будь они на его стороне, Сталин простил бы им некоторую "бесцеремонность" по отношению к беззащитному населению.

Он писал о них в своей статье, опубликованной 15 декабря 1923 года в "Правде": "В рядах оппозиции имеются такие, как Белобородое, "демократизм" которого до сих пор остался в памяти у ростовских рабочих; Розенгольц, от "демократизма" которого не поздоровилось нашим водникам и железнодорожникам; Пятаков, от "демократизма" которого не кричал, а выл весь Донбасс; Альский, "демократизм" которого всем известен, бык, от "демократизма" которого до сих пор воет Хорезм.

Эти лица входили в число оппозиционеров 23-го года. Но пришли они к власти еще при Ленине! Люди, от которых выл Донбасс, Хорезм?! Ничего себе публика, если все это правда! А если неправда, тогда что же, клевета?

А склоки, борьба за посты даже в период максимально искреннего энтузиазма рядовых масс по поводу строительства нового общества!

На XII съезде РКП(б) Сталин упоминает о новых кадрах, с боем пробивавшихся теперь в губкомы: "Говорят о склоках и трениях в губкомах. Я должен сказать, что склоки и трения, кроме отрицательных сторон имеют и хорошие стороны. Основным источником склок и дрязг является стремление губкомов создать внутри себя спаянное ядро, сплоченное ядро, могущее руководить без перебоев. Эта цель и это стремление являются вполне здоровыми и законными, хотя добиваются их часто путями, не соответствующими целям".

Можно ли добиться высокой цели низкими путями? "Склоки", "дрязги"… Видно, благородством публика эта в значительной своей массе не отличалась.

Если пути нехороши, а люди непорядочны, то нечаянно цели можно добиться вовсе не той, которую провозглашают. Тяжелую задачу взяли на себя русские большевики.

Эта ломка и подстегивание исторически долгого процесса потребовали необъятной железной власти. В свою очередь, это увеличило и возможность произвола.

При Сталине создались, вернее, были вколочены в людей, стереотипы мышления, всякий отход от привычного пугает.

Но вколачивание было потом. Как же Сталин поначалу укреплял свою позицию

Расширяя ЦК, он ввел туда новых, своих людей.

Старые вожди были, конечно, против пополнения ЦК людьми Сталина. А "люди с мест", вознесенные Сталиным вопреки "старым вождям", вероятно, его поддерживали против "старых вождей". При этом, конечно же, "люди с мест" могли искренне верить Сталину. И его, в свою очередь, ко многому обязывало их доведение. Надо было, чтобы они ощущали его силу, прочность его позиции. Слабого сметут.

Чтобы такую миссию взвалить на свои плечи, нужны силы и смелость, ясная голова, железные нервы.

Кто-то однажды писал, что Иуда вовсе не ради тридцати сребренников предал Христа, но от разочарования, усомнившись в Его могуществе. Учитель, побиваемый камнями, лидер, изгоняемый, от которого бегут сторонники… Сталин ни за что не хотел подобной участи.

Он стоял на горе, перед ним простиралось "Царство"… Да, оно способно подчиняться лишь насилию, беспощадному насилию. Он верил в это — поколения революционеров убедили.

Когда-то юнцом он писал стихи, был романтиком. Он не дрогнет. Всеми силами, всей хитростью добьется победы, удержит бразды. Иначе даже сподвижники его покинут.

Определенная идеология, окружение, тюрьмы создали в его сознании возможность действовать беспощадно. А иначе его от власти оттеснят — либо враги, либо сами "большевики-ленинцы".

8. КАКУЮ СОЗДАВАТЬ ДЕМОКРАТИЮ?

Следующее утро, пасмурное и дождливое, было по-осеннему темным, рассветало медленно.

Даша зажгла настольную лампу. От соседей уже доносились резкие кухонные запахи. Но осенний ветерок тут же развеивал их без остатка. Впрочем, увлеченная развернувшейся на ее глазах драмой, Даша почти не замечала окружающего.

"…Партия вот уже два года ведет в основном неверную линию в своей внутрипартийной политике", — утверждал Преображенский, один из оппозиционеров.

Два года… Это означало — без Ленина, умершего два года назад.

В ответ Сталин доказывал, что и Ленин — еще на X съезде — выступал за ограничения.

"в 17-м году, когда мы шли к Октябрю, мы представляли дело так, что это будет ассоциация трудящихся, что с бюрократизмом в учреждениях покончим и что государство, если не в ближайший период, то через два-три непродолжительных периода удастся превратить в ассоциацию трудящихся".

"Какие наивные, — думала теперь Даша. — Любой школьник теперь лучше знает… Через два-три непродолжительных периода ликвидировать государство! Ассоциация трудящихся! Глотки друг другу все порвут без милиции, армии".

Практика, однако, показала, что это есть идеал, до которого нам еще далеко?

"Когда шли к Октябрю…". Значит, когда шли к Октябрю в 17-м году, то представляли дело по-одному, а вышло по-другому. Должна была возникнуть свободная ассоциация трудящихся. Не получилось то, ради чего шли на страшные жертвы.

"Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нужное нам количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам — и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение… Это, к сожалению, факт. Я говорю: к сожалению, потому что не весьма длинный опыт привел нас к убеждению в ошибочности этого построения…", — объяснял потом Ленин. И далее: "На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 года потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное".

Как ловко Сталин организовал "резолюции с мест"! Получалась иллюзия массовой поддержки. Сплошная неграмотность этому способствовала: народ проще, доверчивей.

В октябре 23-го года состоялся объединенный Пленум ЦК и ЦКК совместно с представителями десяти парторганизаций.

"Говорят, что Троцкий серьезно болен. Допустим, что он серьезно болен. Но за время своей болезни он написал три статьи и четыре новые главы сегодня вышедшей его брошюры".

Из слов Сталина явствовало, что Троцкий, в частности говорил о том, что наиболее остро реагирует на бюрократизм учащаяся молодежь.

Учащаяся молодежь была в основном из интеллигенции, еще уцелевшей после всех бурных лет.

Перед Сталиным, видимо, встал давно назревший вопрос — об интеллигенции. Ее трудней лишить слова. Она мешает.

"Первый и основной вывод состоит в том, чтобы партия решительно ориентировалась и равнялась по пролетарскому сектору нашей партии, чтобы зажать, сузить вход для непролетарских элементов или закрыть его вовсе, шире открыв двери для пролетарских элементов".

Вот почему в 1930 году были отменены приемные экзамены в вузах!

Абитуриенты затем принимались исключительно по анкетным данным — рабочие, крестьяне и их дети. Для интеллигенции норма — три процента от общего числа студентов. Программы урезались, сроки обучения сокращались. Вуз можно было закончить за три — три с половиной года.

Оппозиционеры требовали демократии, т. е. права свободно выражать мысли, без оглядки на указующий перст. Сталин утверждал теперь, что бывают моменты, когда нет возможности и смысла проводить демократию: для нее нужен целый ряд внутренних и внешних условий. Например, международные условия, обеспечивающие мир.

И тут Сталин поступил так, как он всегда затем поступал в безвыходных ситуациях, — подменил смысл термина. Только что он утверждал, что бывают моменты, когда нет возможности проводить демократию. Здесь под словом "демократия" подразумевалось право свободно выражать мысли. Затем он подставил другой смысл: социалистическая демократия не в том, чтобы устраивать из партии дискуссионный клуб. Она — в широком участии трудящихся масс в управлении государством.

При таком толковании демократия из пока недостижимой стала вполне, казалось, доступной. Лишь великая благая цель могла дать ему силы.

Сохранить и укрепить власть, которая лет за десять-двадцать установит новое общество, предсказанное Марксом. Утвердить себя во главе этой власти. Какая задача!

"Мы живы, кипит наша алая кровь огнем неистраченных сил", — цитировал он Уитмена в одном из писем.

Словно круги по воде, еще долго колыхались поднятые дискуссией словесные волны.

Он всегда ловко использовал против оппозиции авторитет Ленина. "Почему Преображенский не только в период Брестского мира, но и впоследствии, в период профдискуссии, оказался противником гениального Ленина? Случайно ли все"?..

И реплика Преображенского: "Своим умом пытался работать".

Вот что Сталину постепенно удалось искоренить. А потом уж по инерции пошло. Говорили то, что велено, а думать постепенно разучились — беспокойное невыгодное занятие, противоречащее инстинкту самосохранения.

Может быть, все это лишь детали борьбы, ее тактика, не меняющая главной сути?

Но разве это второстепенные детали — каким путем отправиться, как построить упряжку, кому вручить кнут и в какой мере его применять?