Так сложилось...

Вторник стремительно близился к завершению, а ему еще надлежало преодолеть порядка сотни километров, прежде чем въехать в переделы области, и примерно столько же до самого Красиво. Автоответчик по-прежнему приветливо вещал о недоступности абонента и замолкал прежде чем завершал свою речь, поскольку сил выслушивать одну и ту же фразу третий десяток раз, просто-напросто не хватало терпения. Поначалу все сводилось к элементарному волнению, однако с каждым часом, приближающим его к родному городу, все чаще навещала не шуточная тревога. В купе к душевной смуте, навалилась дикая усталость, сказывались трое суток, проведенных на ногах, поэтому дозаправка кофеином на ближайшей заправке, во имя пары часов чистого и бодрого сознания, просто жизненно необходима.

В начале девятого подъехав к полюбившемуся ему домику, заглушил мотор и вгляделся в темноту, густо сомкнувшуюся над участком. Обозревая темные глазницы окон, никак не мог поверить, что Сашу так рано сморил сон. Она и до его появления ложилась незадолго до полуночи, за исключением действительно изматывающих дней, а после заданного им режимы засыпала лишь к часу ночи, если не позже. Старательно гоня навязчивые мысли, дабы попусту не накручивать себя, покинул автомобиль и, войдя в калитку, решительным шагом устремился к крыльцу. При приближении, узрев в скобах навесной замок, остолбенел, неуверенно покосился на часы, затем вернул взгляд на дверь и не поверил собственным глазам. На своей памяти он лишь однажды видел подобное «украшение» и оно являлось очевидным доказательством затяжного исчезновения хозяйки, отбывшей за пределы сего населенного пункта. Уставший, вымотанный, голодный, но не осмеливающийся отступать, и дождаться возвращения девушки. Вытащил из машины бутылку воды и приземлился на ступеньки, приготовившись ждать столько, сколько потребуется.

Время неумолимо бежало вперед, часы показывали четверть одиннадцатого, а на улице ни движения. Он успел вздремнуть, вскидываясь на малейший шорох, и надумать множество причин оправдывающих отсутствие Белой, однако в груди неумолимо нарастал страх. Ругал себя за опрометчивый поступок, сподвигший уйти без единого слова, и за вынужденное молчание в первые сутки после отъезда. Уткнувшись локтями в колени, зажал голову между ладоней и ушел в глубокие размышления, относительно последующих действий. Естественно погрузившись в собственные мысли, с запозданием увидел перед собой движение и, резко подняв голову, увидел ту, что несколько часов к ряду бередила его душу. Темнота успешно маскировала выражение лица Саши, впрочем, исправно пряча и его растерянный облик, тем не менее, смог разглядеть влажный блеск в ее глазах и мгновенно сообразил, какого пришлось ей в его отсутствие. Медленно поднялся, хотя все существо рвалось к ней, стиснуть в крепких объятиях и вместе с тем отругать за позднее возвращение. Сдержался, совладал с порывами и тихо спросил:

- Почему твой телефон выключен?

- Он… не работает, - несколько сконфуженно прозвучал ответ, и он заподозрил неладное.

- И давно?

- Нет.

Блик темного янтаря спешно скрылся за веками, и его догадка обрела форму. Тяжело вздохнул, сделал шаг навстречу и, смыкая вокруг хрупкой фигуры руки, устало попросил:

- Кроха, только не говори…

- Не говорю, - шепотом оборвала его девушка и прильнула к нему всем телом, стиснув в кулачках измятую рубашку.

- Накормишь меня?

- Не заслужил - сарай все еще стоит, - обиженно буркнула ему в грудь, а его разобрал приступ смеха.

Спустя час, сытый, чистый и полусонный, покинул ванную и двинулся на шум в кухне. Оценивающим взглядом, окинув окружающую обстановку, в первую очередь принял во внимание отсутствие продуктов на столе и плите и направился к Саше. Стоя у раковины, она старательно мыла посуду и аккуратным рядком выстраивала немногочисленные тарелки в сушку. Подойдя к ней со спины, решительно выключил воду и, прижав к себе, уткнулся носом в ароматную макушку. Девушка оцепенела, смущенно взирая на зажатую в руках отмытую кружку и не зная, что сказать на столь неожиданное действие. Домыть посуду ей однозначно не позволят, а вот каков дальнейший мужской замысел, оставалось для нее загадкой.

- Пошли спать, - приглушенно вымолвил он.

В результате затянувшегося молчания с ее стороны, из ладоней изымают кофейный атрибут, водружают на решетчатую полку, а следом буквально из воздуха материализуется полотенце и ее кисти шустро осушают от влаги. Одно неуловимое движение и она прижата поясницей к металлическому краю, но, не осмеливаясь поднять глаза, лбом утыкается в крепкую грудь и чувствует нежное поглаживание шеи, прямо по линии волос, собранных в хвост. Не зная куда деть руки, неуверенно опускает их на солнечное сплетение мужчины и тут же слышит ласковый шепот, облеченный в просьбу и тронувший теплым дыханием затылок:

- Кроха, не замыкайся.

Его слова звучат подобно залпу к старту и, с силой вжимаясь в меру подкаченное тело, руками оплетает горячий торс. Ноги в мгновение ока отрываются от пола и, не меняя положения ее медленно перемещают в зал. Снова твердая поверхность под ступнями, чтобы позволить ему разоблачить себя и оказать свою посильную помощь в избавлении от одежды его. Крепкий затяжной поцелуй, и они падают на загодя расстеленный диван, предаваясь нежности и утоляя иссушающую жажду затяжной разлуки. Страсти здесь не место, вместо нее мелодичный ритм отбивает сердце, удовлетворяя потребность в близости с человеком, по которому успел истосковаться. Важен непосредственно контакт, приправленный горчинкой недоговоренности, и не переходящий рубеж интимной связи. Наконец, губы размыкаются, девушка зарывается в его объятия и тихо всхлипывает. От еле различимого звука, у него внутри все скручивается в болезненный узел, и он вжимает ее в тело. Осознает причину и, ругая себя, озвучивает зарок:

- Никогда, слышишь никогда. Не после всего пережитого.

Слезы наворачиваются на янтарные глаза, и последующий всхлип звучит значительно отчетливее. Краем сознания замечает параллель с минувшим прошлым, только все значительно ярче, полнее и чуток острее, поскольку лишь с ним ощущает себя цельной. Чаша переполнена, чувства плещут через край, но слова мешаются, в данный момент кажутся пустыми и излишними, а так хочется выразить все что накипело, наболело и поделится полнотой ощущений, даруемых непосредственно им. Возможно не поймет, не оценит, но слишком… все слишком. Его присутствие подобно глотку свежего воздуха, после четырех дней жуткого смрада. Не в состоянии сформулировать одолевающие эмоции, непроизвольно впивается ноготками в кожу под ладошками и в тот же миг слышит заверение:

- Знаю, Кроха.

Ее внезапно ломает, и слезы начинаю свой забег по лицу. Прячет его, приникая лбом к широкой грудной клетке и беззвучно плачет, вдруг постигая глубину собственных зарождающихся чувств и тщетность попыток искоренить их. Глупо и поздно бежать, настало время смириться и покорится. Зарок озвучен, теперь осталось только уповать на него, потому как второго предательства она просто не переживет.

Влага иссякает так же быстро, как и возникает. Дыхание Жени согревает макушку, а короткие поцелуи обжигают щемящей нежностью. Уставший, ниспавший, он терпеливо ждет когда ее перестанет трепать чрезмерной впечатлительностью и настигнет умиротворение, к которому как смог приложил руку, и заснуть с чистой совестью. Все вновь и вновь повторяется. Несчетное количество раз вытаскивал ее из депрессии, неоднократно поднимал ее на ноги, отряхивал колени и подталкивал вперед, вынуждая идти по жизни дальше. Не дозволял падать духом, подпитывал своей силой, служил опорой, а не подпоркой, и даже исчезнув, продолжал наблюдать издали, чтобы в нужный момент очутиться рядом и оказать необходимую помощь. В отличие от него, она не давала никаких обещаний, но будет следовать озвученному не меньше его.