Кукла Яся

Глава 24. Error 404

Вы когда-нибудь прыгали в пропасть с большой высоты? Я — нет, но почему-то именно эта ассоциация приходит на ум.

Вот ты подходишь к краю.

Сомневаешься всего секунду, но решительно делаешь первый шаг в бездну, совсем не давая себе времени на раздумья.

Испуг. Неистовый мандраж. Стремительно разливающееся по телу волнение. Паника.

Момент свободного падения.

Летишь, закрыв глаза. Боишься посмотреть вниз, но в какое-то мгновение, это случается и тогда… Тебя захлёстывает волна чистого, искреннего восторга. Абсолютного счастья.

Вот так я описала бы свой поцелуй с Дымницким. Прыжок в неизвестность. Потому что совершенно не понятно, чего от него ожидать…

В последний раз я целовалась очень давно. Может, оттого испытываю жуткую неловкость, ведь сперва кажется, что я совершенно разучилась это делать. Однако, это только кажется. Та самая физика, о которой говорил Кирилл, делает своё дело, и всё происходит как должно. Страшно лишь оттого, что по началу он, обалдевший и явно в очередной раз шокированный моей смелостью, не спешит реагировать на мой поступок.

Проходит секунда за секундой, а это по-прежнему игра в одни ворота.

Нет, пожалуйста. Не отвергай.

Задыхаясь от отчаяния, крепко обнимаю его за шею. Прижимаюсь своим телом к напряжённого торсу и целую так страстно-горячо как могу. Все свои чувства в этот сумасшедший поцелуй вкладываю и да, всё ещё плачу, всерьёз опасаясь того, что этот самый поцелуй станет для нас первым и последним.

Зажмуриваюсь до мерцающих точек.

В висках стучит.

Лёгкие не в состоянии вентилировать воздух.

Сердце, грохочущее в груди, захлёбывается кровью.

Почти умираю.

И внезапно воскресаю, когда руки Дымницкого с силой сжимают мою талию.

Пусть говорит мне что угодно. Разница в возрасте, взглядах на жизнь, мировоззрении, что-то там ещё… Отрицать тот факт, что между нами есть нечто большее, чем ненависть, по меньшей мере, глупо. Точно не сейчас, когда его губы, наконец, жадно терзают мои в ответ. Напористо, сердито.

Злится? Хорошо. Пускай. Я всё приму, но потом. Позже.

Его ладони забираются под свитер. Хаотично двигаются под ним. Исследуют. Гладят мой живот, спину, лопатки.

Крутанувшись, меняемся местами.

Шумно выдыхаю Кириллу в рот, когда зажимает у столешницы, позволяя физически ощутить, как сильно он меня хочет.

В голове звенящая пустота.

В ушах шумит.

В груди порхают и бьются крыльями взбудораженные бешеные бабочки.

Язык к языку.

Дыхание окончательно сбивается.

Беспомощно цепляюсь за широкие плечи.

Рывок — и вот моя пятая точка оказывается на гладкой поверхности.

Не отпускать. Главное не отпускать его. Не позволять анализировать происходящее, ведь если начнёт, то всё — труба.

Целую. Целую. Целую.

Пылко, чувственно, самозабвенно. (Последнее слово я увидела в словаре Володи Даля, кореша Паровозова).

Как я мечтала об этом поцелуе! Бывало, даже фантазировала.

Глупо, знаю. Учитывая то, как Дымницкий со мной обращался. Но разве можно противостоять тому, чего желает душа и сердце? Если не получилось сблизиться по-другому, то пусть хоть так…

Разорвав контакт на свой страх и риск, жертвенно подставляю шею, возжелав немедленно почувствовать там его губы.

— Ммм… — то ли мычу, то ли стону, ощутив их, наконец, на своей коже.

Эта моя реакция заводит его и распаляет.

Целует агрессивнее. Прикусывает. Зализывает.

— Ещё.

Прошу. Почти умоляю.

Скребу ногтями его затылок. Бесстыдно подаюсь навстречу. Остро реагирую на каждое его прикосновение.

Оставляет засос, и я покрываюсь мурашками.

Что-то шепчу задушенно.

Дрожа, прикрываю мокрые от слёз веки.

Как же это, чёрт возьми, приятно. Как будоражит.

Мои ноги обнимают его бёдра.

Его пальцы считают мои рёбра под свитером. Свитер мешает. Поэтому уже в следующую секунду без сожаления отправляется куда-то на пол..

Замираем.

Вдох-выдох.

Мутный расфокусированный взгляд напротив. Горящие похотью глаза блестят в полумраке.

Я всё-таки победила…

Наши губы снова встречаются.

Жаждущие. Солёные. Воспалённые.

Ласкают. Дают. Принимают.

Нежно-грубо. Напористо и мягко. Головокружительно быстро и волнующе медленно.

Кирилл трогает грудь, покрытую тонким чёрным кружевом.

Выдыхает мне в рот. Шумно и отрывисто.

Повторяет это действие ещё раз.

Матерится.

Спускает бретели лифа по плечам вниз, задевая кожу подушечками пальцев.

В оглушительной тишине щёлкает застежка на спине и… В тот самый момент, когда его ладонь нетерпеливо сжимает обнажённое полушарие, вызывая во мне целый фейерверк эмоций, происходит это — хлопает входная дверь.

Хуже финала не придумать.

Из коридора доносятся голоса парней, а мы с Кириллом, неадекватные и заторможенные, всё ещё, не моргая, растерянно смотрим друг на друга.

Осознание произошедшего приходит к нему не сразу, а когда приходит, он моментально меняется в лице.

Там Error 404 сейчас. Явный сбой системы.

Отходит. Поднимает мой свитер, быстро протягивает мне.

Успеваю влезть в него прежде, чем загорается слепяще яркий свет.

— Бля, мамонта сожрал бы, — Череп заходит на кухню, но у холодильника замирает с протянутой рукой. — О, а чё вы тут в темноте делаете? — удивлённо произносит.

Молча приглаживаю волосы, пока он изучает детали.

Обращает внимание и на рюкзак, и на фотку.

— Есть там чё похавать? — Клим тоже здесь.

Замечаю, что Череп таращится мне под ноги и делает какое-то странное, дёрганое движение бровями.

Опускаю взгляд вниз.

— Кхм… — покашливает Даня в кулак.

Ё-моё.

Скулы пылают, но я, как ни в чём не бывало, наклоняюсь и подхватываю с пола свой лифчик.

— Ясь, а чё эт…

— Выпал чё, — огрызаюсь, засовывая его в карман рюкзака.

К счастью, офигевший Череп переключается на Дымницкого, надеясь услышать объяснение от него.

— Чё уставился? — недовольно интересуется тот, забирая со стола снимок и пряча его в задний карман джинс.

Этот его жест задевает меня. Не то, чтобы я рассчитывала на что-то другое… Но больно, да.

— А вы тут…

— Ты хотел что-то достать из холодильника, — напоминаю холодно.

— Выглядите так, как будто бы мы помешали вам трахнуться, — выпаливает Антон.

— Заткнись, — гаркает на него Кирилл.

Ну всё. Я не то, чтобы вся такая стесняшка… И стыд мне присущ лишь в малой степени, но… Краснею, кажется, до самых луковиц волос.

— Вы реально того? Шпили-вили? — очумело на нас пялится.

— Чушь не неси.

— Ну, как бы, вроде всё очевидно. Да, Клим?

— Давай позже зайдём, — тактично предлагает Даня.

— Нет, подожди…

— Капитан Очевидность, съебись отсюда! — зло рявкает Дымницкий.

— Да ни за что, — смеётся Тоха.

Даня тоже едва сдерживается. Если бы не голос Паровозова и мадам-Ебу, какого-то чёрта оказавшейся в нашей квартире, кончилось бы дракой. Стопроцентно. Потому что Дымницкий уже на конкретном взводе.

— Спасибо, что приехала.

— Да ладно, всё равно Кирилла собиралась навестить.

Навестить. Где ты была раньше, дорогая?

— Вы чё встали на пороге? — прерывая с ней диалог, спрашивает Илья.

— Да мы тут…

— Кир! Ну как ты? — пищит эта шибанутая.

Летит к нему. Намеревается обнять, но что-то в последний момент её останавливает.

Распахнув широко глаза, комично приоткрывает рот буквой О.

— Ты… Ты…

Пергидроль теряет дар речи. Сжимает и разжимает пальцы. Переводит шокированный взгляд с него на меня.

Да ну серьёзно? Вот так сразу допетрила? Женщины действительно это чувствуют?

Её шок крайне быстро сменяется гневом.

Секунда — и она влепляет Дымницкому звонкую пощёчину.

— Ты охренела?

— Это ты охренел! — вопит истерично. — Шлюха малолетняя! — а это уже мне адресовано.

— Базар фильтруй.

— От шлюхи слышу, — отражаю спокойно.

— Да я тебе щас…

— Рискни, — прищуриваюсь.

— Сомневаешься?

— Ага, — киваю.

— Девочки, давайте не будем ссориться, — тоном Кота Леопольда заводит Антонио.

— Да пошли вы на хуй со своими просьбами! И ты, — тычет в Дымницкого пальцем, — и друзья твои — рожи бандитские!

Растолкав парней, вылетает из кухни подобно реактивной ракете.

Матерится. Орёт. Гремит.

Бах.

Трах.

Хлопок входной двери.

Самоустраняется.

Молодец.

— А можно узнать, что тут, блять, происходит? — Илья первым прерывает затянувшееся молчание.

— Ничего, — в один голос с Кириллом отвечаем.

— Прям на роже у тебя так и написано, что ничего! — раздражается Паровоз, глядя на него, и я вдруг тоже замечаю это…

— А говорили, что не пачкается, — глупо улыбаюсь.

Не выдержала люксовая помада затест.

Дымницкий, не понимающий, что к чему, начинает беситься всё больше.

— Лошара, — угарает с него Тоха.

— Щас допиздишься, спирохема.

— Не, ну тут одно из двух: ты либо всё-таки сосался с ненавистной Бортич, — Череп, удирая от Дыма, перепрыгивает через стул. — Либо подался в отряд заднеприводных. Пхах!

— Иди сюда, кретин!

Сбивают стулья.

— Харэ! — басит Паровоз. — Сели все на хрен!

Стащив рюкзак, надеюсь улизнуть, но у Ильи на мой счёт явно другие планы.

— Яся, тебя тоже касается. Ты ничего не хочешь нам рассказать? — выжидающе сверлит тяжёлым взглядом.

— Нет, не хочу, — разворачиваюсь.

— Стоять! — ловит меня за свитер. — А это как объяснишь? — с грохотом кладёт на стол свой телефон. На экране фотография. Мы с Жаровым сидим в ресторане.

Блин.