Семейная хроника Уопшотов

26

На рассвете следующего дня любовница мистера Каттера пришла в себя, и утром Мозес договорился, чтобы его машину доставили в Нью-Йорк, а сам вылетел туда с мистером Каттером и больной на специально заказанном санитарном самолете. Он не совсем понимал, в качестве кого он зачислен в штат мистера Каттера, но ничего лучшего у него не было. Сразу же по прибытии в Нью-Йорк он пошел к Каверли, не зная, что тот находится на Острове 93. Он застал Бетси дома и повел ее пообедать. Она не была той девушкой, на которой он мог бы жениться, но он находил ее достаточно привлекательной. День-другой спустя он был принят мистером Каттером, а еще через несколько дней его зачислили на службу в Кредитно-финансовое товарищество на более высокий оклад, чем он получал в Вашингтоне, и с более блестящим будущим. Письмо, посланное ему Лиэндером в Вашингтон, лежало на полу в передней его квартиры и гласило следующее:

«30-го с „Топазом“ произошло небольшое несчастье. Все пассажиры благополучно спасены. Затонул в проливе и во вторник был поднят со дна береговой охраной как представляющий опасность для мореплавания. Вытащен на берег близ гостиницы „Меншон-хаус“ и кое-как отремонтирован. Теперь он у твоего („Торна“) причала, стоит там со времени катастрофы. На плаву, но не пригоден для плавания. Бичер оценивает стоимость ремонта в четыреста долларов. У меня в кассе пусто, а Гонора вовсе не желает войти в мое положение. Не можешь ли ты помочь? Пожалуйста, сын мой, подумай, что ты можешь сделать. Для твоего старого отца наступили чертовски трудные дни.

Как я буду жить после гибели „Топаза“? Такой старик, как я, начинает бесконечно ценить время, которое ему осталось провести на этой земле, но после гибели „Топаза“ дни проходят бесцельно, бессмысленно, бесцветно, беспорядочно; не чувствуешь ни аппетита, ни красоты, ни убожества, ни сожаления, ни желания, ни радости, ни боли. Сумерки. Рассвет. Все равно. Иногда ранним утром появляется надежда, но вскоре исчезает. Испытываю волнение, только когда слушаю по радио передачу о скачках. Если бы я мог играть на скачках, то быстро выплатил бы стоимость ремонта „Топаза“. Нет денег даже на то, чтобы заключить приличное пари.

Сам был щедр на помощь другим. Несколько раз давал крупные суммы денег нуждающимся чужим людям. Чек на сто долларов клерку в „Паркер-хаусе“. Пятьдесят долларов старой даме, продававшей лаванду в церкви на Парк-стрит. Восемьдесят долларов незнакомому человеку в ресторане, уверявшему, что его сыну необходима операция. Другие денежные пожертвования забыл. Так сказать, „отпускал хлеб по водам“[15]. По сей день ничего не вернули. Не пристало напоминать тебе, но я никогда ничего не жалел для семьи. Купил запасной комплект парусов для „Топаза“. Триста долларов за клубни георгинов. Английские туфли, модные шляпы, букеты оранжерейных цветов, членские взносы в яхт-клуб и обильный стол поглотили те деньги, что можно было бы сберечь на черный день.

Постарайся помочь старику отцу, если можешь. Если нет, договори со знакомыми. В любой группе людей всегда есть кто-нибудь, кто легко расстается с деньгами. Иногда это бывает игрок. „Топаз“ — хорошее вложение капитала. Каждый сезон, кроме последнего, давал приличную прибыль. В этом году в Нангасаките ожидается много экскурсантов. Хорошие шансы расплатиться с долгом в августе. Жалею, что письмо вышло в слезливом тоне. Смейся — и все будут смеяться с тобой. Заплачь — и ты будешь плакать один».

Упомянутый Лиэндером причал представлял собой грибовидный якорь и цепь в реке у нижней части сада, откуда был виден старый баркас. Как-то днем миссис Уопшот, собирая лекарственный шалфей, засмотрелась на «Топаз». Она почувствовала, что ее всю охватывает возбуждение: это могло быть предвестником какого-то видения. В самом деле, так много фантазий миссис Уопшот впоследствии осуществилось, что она имела водное право называть их видениями. Давным-давно она проходила мимо церкви Христа Спасителя, и вдруг какая-то неведомая сила остановила ее у пустыря рядом с церковью, и ее посетило видение приходского дома — из красного кирпича, с узкими окнами в частых переплетах и с аккуратной лужайкой. В тот же вечер она начала агитировать за постройку приходского дома, и полтора года спустя ее видение — точь-в-точь — стало реальностью. В ее воображении вставали колодцы для пойки лошадей, благочестивые дела и приятные прогулки, которые в большинстве случаев претворялись в жизнь. Теперь, вернувшись из сада с букетом шалфея, она взглянула вдоль дорожки в сторону реки, где стоял у причала «Топаз».

День на побережье был пасмурным, но неспокойный — мог начаться шторм, и эта перспектива, казалось, радовала ее, словно она ощущала на языке обжигающий, как перец, вкус старой гавани и штормовых сумерек. Воздух был пропитан солью, и миссис Уопшот слышала шум прибоя в Травертине. На «Топазе» было темно, конечно темно, и в сумрачном освещении он казался обреченным — одним из тех корабельных корпусов, которые стоят на якоре возле угольных складов на реке в черте города: их поддерживают на плаву, руководствуясь бессмысленной нежностью или несбыточной надеждой. Иногда на них висит объявление о продаже, а иногда они служат последним пристанищем для какого-нибудь полоумного, старого, беззубого отшельника, чье логовище обклеено длинноногими красотками с ослепительно белой кожей. Первой мыслью, промелькнувшей у нее в уме, когда она увидела темный и безлюдный пароход, была та, что он больше никогда не будет плавать. Он больше никогда не пересечет бухту. Затем миссис Уопшот посетило ее видение. Она увидела судно, стоящее на якоре у садовой пристани; его корпус сверкал свежей краской, каюта была залита светом. Повернув голову, она увидела дюжину автомобилей, остановившихся среди кукурузного поля. Она увидела даже, что на некоторых из них были номерные знаки других штатов. Она увидела вывеску, прибитую к придорожному вязу: ПОСЕТИТЕ ПАРОХОД «ТОПАЗ», ЕДИНСТВЕННЫЙ ПЛАВУЧИЙ МАГАЗИН ПОДАРКОВ В НОВОЙ АНГЛИИ. Мысленно она спустилась по садовой дорожке и прошла через пристань на борт парохода. Каюта была вся свежевыкрашена (спасательные пояса убрали), и на многочисленных столиках горели лампы, освещая пепельницы, зажигалки, ящички для игральных карт, проволочные подставки для горшков с цветами, вазы, вышивки, расписанные от руки бокалы и сигаретницы, которые играли «Сказки Венского леса», когда их открывали. Ее видение было великолепно освещено во всех подробностях, и в чем было тепло, так как в одном конце каюты она видела франклиновскую печь с горящими на решетке дровами и запах древесного дыма смешивался с запахом саше, японского полотна, а кое-где с запахом горящих стеариновых свечей. «Пароход „Топаз“, — снова подумала она, — единственный плавучий магазин подарков в Новой Англии»; затем она предоставила штормовым сумеркам окутать темное судно и, очень довольная, вошла в дом.