Семейная хроника Уопшотов

В кухне они застали Макса, который все еще сидел на полу, и Каверли, стоящего у раковины и хрустевшего суставами пальцев; Бетси подошла к Каверли и стала шепотом упрашивать его забыть о случившемся.

— Мы все снова станем друзьями, — громко сказала Джози. — Ну же, ну же, все позабыто. Мы все пойдем в гостиную и выпьем за дружбу, а кто не хочет выпить за дружбу, тот дрянь.

Макс пошел за ней в гостиную, а вслед за ними Бетси повела Каверли. Джози наполнила большой стакан ромом и кока-колой.

— Выпьем за дружбу прежних дней, — сказала она. — Что было, то прошло. Пьем за дружбу.

Бетси заплакала, и все выпили из стакана.

— Ну, теперь мы снова друзья — ведь так? — сказала Бетси. — Я расскажу вам, я расскажу вам, чтобы доказать это, я расскажу вам что-то, что я уже давно задумала и что стало для меня еще важней после всего случившегося. В субботу мой день рождения, и я хочу, чтобы вы с Максом пришли к нам на обед, и мы устроим настоящий праздник с шампанским и со смокингами, настоящий вечер, и я думаю, это сейчас еще важнее, после того как произошло это небольшое недоразумение.

— О дорогая, это самое милое приглашение, какое я когда-либо получала, — сказала Джози и, вскочив на ноги, поцеловала Бетси, потом Каверли и взяла Макса под руку.

Макс протянул руку Каверли. Бетси еще раз поцеловала Джози, и они пожелали друг другу покойной ночи — тихо-тихо, так как было уже поздно, уже больше двух часов, и на всем Кольце только у них горел свет.

Утром Джози не позвонила Бетси, а когда Бетси пыталась звонить своей приятельнице, было занято или никто не отвечал; но Бетси так была поглощена приготовлениями к вечеру, что не обратила на это особого внимания. Она купила новое платье, несколько стаканов и салфеток, и вечером накануне приема гостей они с Каверли ужинали в кухне, чтобы не нарушить чистоты в столовой. Каверли пришлось в субботу работать, и он вернулся домой только после пяти. Для приема гостей все было готово. Бетси еще не надела своего нового платья и расхаживала в купальном халате, кое-как заколов волосы шпильками, но чувствовала себя возбужденной и счастливой и, поцеловав Каверли, сказала ему, чтобы он быстренько принял ванну. Скатерть на столе, старинные подсвечники и синий фарфоровый сервиз были с Западной фермы. На столах стояли тарелки с орехами и другими сластями, какими закусывают коктейли. Бетси достала костюм Каверли; он принял душ и одевался, когда зазвонил телефон.

— Да, дорогая, — услышал Каверли голос Бетси. — Да, Джози. О-о! Так вы хотите сказать, что не можете прийти. Понимаю. Да, понимаю. Ну а как насчет завтрашнего вечера? Почему бы нам не перенести на завтра? Понимаю, понимаю. Но почему бы вам не прийти сегодня хоть ненадолго? Мы бы укутали Макса в одеяла, а сразу же после обеда вы могли бы уйти, если захотите. Понимаю. Понимаю. Да, понимаю. Ну что ж, до свидания. Да, до свидания.

Когда Каверли вошел в гостиную, Бетси сидела на диване. Руки ее лежали на коленях, лицо осунулось и было мокро от слез.

— Они не могут прийти, — сказала она. — Макс болен, он простужен, и они не могут прийти.

Она громко всхлипнула, но, когда Каверли сел и обнял ее, она отстранила его руку.

— Два дня я только и делала, что готовилась к моему вечеру и думала о нем! — воскликнула она. — Два дня я ничем другим не занималась. Я хотела устроить вечер. Я только хотела устроить небольшую приятную вечеринку. Это все, что я хотела.

Каверли продолжал твердить, что это все пустяки, и дал ей выпить рюмку хереса. Тут она решила пригласить Фраскати.

— Я хочу только, чтобы вечеринка состоялась, — сказала она. — У меня столько еды, и, может быть, Фраскати согласятся прийти. Они вели себя не очень по-добрососедски, но, может быть, это потому, что они иностранцы. Я позову Фраскати.

— Почему бы нам не забыть обо всем этом? — спросил Каверли. — Мы можем поужинать одни, или сходить в кино, или предпринять еще что-нибудь. Мы можем прекрасно провести время вдвоем.

— Я позову Фраскати, — решила Бетси и подошла к телефону. — Говорит Бетси Уопшот, — весело сказала она, — я столько раз собиралась позвонить вам, но боюсь, я вела себя как плохая соседка. Мы были так заняты с тех пор, как переехали сюда, что у меня совсем не оставалось времени, и мне очень стыдно, что я оказалась такой плохой соседкой, но я просто хотела узнать, не придете ли вы с мужем сегодня к нам поужинать.

— Спасибо, но мы уже поужинали, — сказала миссис Фраскати и повесила трубку.

Потом Каверли услышал, как Бетси звонила Гейлинам.

— Говорит Бетси Уопшот, — сказала она, — мне очень жаль, что я не звонила вам раньше, так как мне хотелось познакомиться с вами поближе, но я хотела узнать, но придете ли вы с мужем сегодня к нам поужинать.

— О, мне страшно жаль, — сказала миссис Гейлин, — но Теллерманы… Они, кажется, ваши друзья… Младший брат Макса Теллермана только что приехал домой из колледжа, и они все прядут к нам.

Бетси повесила трубку.

— Лицемерка, — всхлипывая, сказала она. — Лицемерка. О, она в лепешку расшибется, чтобы только быть в хороших отношениях с Гейлинами, и она просто не хотела сказать мне, своей лучшей подруге, у нее просто не хватило духу сказать мне правду.

— Полно, полно, радость моя, — сказал Каверли. — Это не так важно. Это не имеет значения.

— Для меня имеет! — воскликнула Бетси. — Для меня это вопрос жизни и смерти — вот что это для меня. Я сейчас пойду туда и посмотрю, я сейчас пойду туда и посмотрю, правду ли сказала мне миссис Гейлин. Я сейчас пойду туда и посмотрю, лежит ли этот Макс Теллерман больной в постели или нет. Я сейчас пойду туда и посмотрю.

— Не надо, Бетси, — сказал Каверли. — Не надо, милая.

— Я сейчас пойду туда и посмотрю, вот что я сделаю. О, я уже наслушалась об этом его брате, но, когда пришло время познакомить его с соседями, старые друзья оказываются недостаточно хороши. Я пойду и посмотрю.

Она встала. Каверли пытался ее удержать, но она вышла из дома. В купальном халате и домашних туфлях она воинственно шагала по улице к следующему Кольцу. Окна Теллерманов были освещены, но, когда она позвонила у дверей, никто не открыл и в доме не слышалось ни звука. Обойдя дом, она вышла к заднему фасаду, где на венецианском окне не были задернуты занавески, и заглянула в гостиную. Там было пусто, но на столе стояло несколько бокалов, а на полу около двери она увидела желтый кожаный чемодан с корнеллской наклейкой. И когда Бетси стояла там в темноте, на нее, казалось, набросились фурии; казалось, что через все события — каждое мгновение ее жизни — красной нитью проходит одиночество и что, чувствуя себя счастливой, она только обманывала себя, так как за всем ее счастьем таилась боль одиночества, и все ее странствия и друзья были ничем, и все было ничем.

Она пошла домой, а позже, ночью, у нее случился выкидыш.